Читать книгу Неслучайные встречи - Евгения Борисова - Страница 6

Ночью в купе подсела девушка. Яна обнаружила ее утром. Хорошенькое свежее личико, нос в веснушках, рука подложена под щеку, кудрявые светлые волосы разметались по подушке – новая соседка сладко и по-детски спала.

Потом проснулась, улыбнулась, поздоровалась, представилась – Марина. Лет ей было от силы двадцать, тихая, спокойная, симпатичная. Весь день Марина то читала, то спала, дважды выходила в туалет. К вечеру Яна забеспокоилась, что девушка совсем ничего не ела, и тоном, не предполагающим отказа, предложила чай с домашними пирожками.

Яна ехала знакомиться с двухмесячной внучкой. Первой девчонкой после четырех пацанов, младшей из выводка старшей дочери Анны. И хотя из Омска до Москвы ехать двое суток с хвостиком, Яна везла с собой сумку пирожков, варенья и меда.

Эти-то пирожки Марина и уплетала: первый робко, а следующие штук пять с аппетитом, жадно, ну точно – оголодавший ребенок.

Жевала и рассказывала: ехала на свадьбу к маме. После смерти папы прошло семь лет, мама – молодая и интересная женщина – познакомилась в интернете с мужчиной, поехала в гости и осталась. И вот прошло полгода, решили пожениться. Марина продолжала жить в родном городе, заканчивала учебу в университете, а потом, конечно, планировала перебираться в столицу, поближе к маме.

– Они меня зовут с собой жить, – жуя, рассказывала девушка, – но я не хочу. Иван Аркадьевич человек очень хороший, но для меня все-таки чужой. Я с ними жить не буду, конечно, да и сейчас гостиницу забронировала. Хотя мама очень настаивала и даже обиделась, но я – ни в какую!

Яна разглядывала свою соседку и пыталась угадать, обижена ли та на мать за ее новую жизнь, но ни тени обиды в милом веснушчатом лице не просматривалось.

Потом Марина, разомлев от пирогов и горячего чая с медом, быстро и просто рассказала Яне всю свою жизнь. Да и рассказывать было особенно нечего, жизнь была прямая и понятная, как шоссе: родилась, мама с папой студенты, жили в общежитии сначала, потом квартиру дали. Садик, спортивная гимнастика, потом школа с углубленным «инязом». Жили не очень-то и богато, но абсолютно счастливо. А потом в ровное шоссе попал снаряд – папа получил на производстве травму и умер в больнице, быстро, внезапно, катастрофически. И осталась у Марины только мама, а у мамы – только Марина.

– Я маму больше жизни люблю, – искренне и горячо сказала девушка, – и так рада, что она сейчас счастливая!

Яна, в которой весь недолгий рассказ попутчицы словно сжималась пружина, вдруг почувствовала на глазах предательские и совершенно неожиданные жгучие слезы.

– А я мать свою всю жизнь ненавидела. Не знаю, как это – маму любить, – сказала и сделала большой глоток остывшего чая. Пружина внутри распрямилась и невыносимо завибрировала, от этого затряслись руки.

Марьяна родилась слабенькой, тощей, ноющей и не спящей. Ее мать – семнадцатилетняя пигалица Варвара – оставила сверток своей бабке и сбежала из деревни в город. Сначала писала письма и присылала деньги, а потом совсем пропала.

Марьяну воспитала бабушка, взрастив в ней любовь к труду и ненависть к матери. Не простившая внучку бабка и к правнучке была равнодушна, но обязанности присмотра и ухода исполняла ответственно.

Марьяна (при получении паспорта настоявшая на изменении имени на Яну, лишь бы не так, как мать назвала) в детстве ненавидела мать жгуче. И страстно хотела, чтобы та вернулась в деревню, чтобы рассказать ей о своей ненависти. Чтобы крикнуть ей в лицо: «Проклятая! проклятая!» – как говорила бабушка. И еще Яне хотелось хоть одним глазком посмотреть на мать – какая она? И, обмирая, думала по ночам – неужели я на нее похожа? Надеялась, что приедет, и за то, что та так и не приезжала, еще сильнее ненавидела. Боялась – лишь бы не умерла, лишь бы успеть вырасти, найти и рассказать о своей злобе.