Читать книгу Горячее сердце стужи - Евгения Мэйз - Страница 1

Москва медленно, но, верно, переодевалась в гирлянды, подсветила и нарядила витрины, выставила на показ елки, загремела новогодними и рождественскими песнями и первыми фейерверками во дворах. Имбирные пряники, рождественский пунш и глинтвейн, праздничная курочка и мясо по-французски, сэндвичи с индейкой, «тот самый оливье» и «селедка под шубой», одуряюще прекрасный запах мандаринов, терпкий и одновременно свежий аромат хвои и сосновой смолы. Скоро едва-едва пушистые красавицы украсят дворы, жалко поблескивая на январском ветру так и не отцепившемся серебряным дождиком.

Этель перестала любить новогодние праздники. Блеск гирлянд, терпкий запах хвои и кисло-сладкий от мандаринов не в силах были перевесить тяжелых воспоминаний пятилетней давности. В одночасье самый главный праздник страны превратился в самое темное событие в жизни. Злосчастный рейс унес всех, кого она так любила – маму, папу и мужа. Надо было праздновать как все, как привыкли и давно любили – дома, под аромат варенной свеклы, холодца, в компании старых игрушек, отцовских наливок и коварного шампанского, что так весело колет во рту, а потом дзынь и ты вроде как «тепленькая» – самая веселая и не обращаешь внимание на крошечные пузырьки. Они же поперлись в Египет, решили, что выпьют шампанского с плавучей елкой в бассейне, хоть раз проведут новый год подальше от мрачного и холодного Мурманска. Провели.

– Этель!

Она вздрогнула, вернувшись из глубины собственных мыслей и даже удивилась собственной задумчивости. Она и не помнит, о чем размышляла в данную минуту, кто повесил золотистую мишуру с торца ее стола и накинул на лампу дождик.

– Ты мне нужна!

Начальство в лице полного, кудрявого и краснощекого начальства подсело за ее стол, пахнув дорогим одеколоном и ароматом не менее дорогого коньяка. Этель бросила взгляд на часы. Ее смена начнется через десять минут, но это она знала и так. Ее удивило время. Рабочий день только начался, а Виктор Степанович уже успел… Успел.

– Я вас слушаю.

Насыщенно фиолетовая рубашка очень шла этому мужчине – подчеркивала его еще не выцветшую красоту и каким-то совершенно особенным образом скрывала седину в темно-каштановых кудрях.

– Тамарке нужна компания, – проговорил тот с доверительными интонациями, – а я уже готов.

Этель улыбнулась – эта история повторяется уже третий год подряд. Разница лишь в днях – в прошлом году это было за три дня до нового года, а в этот раз за один.

– А Павлик?

У начальника “Московской службы спасения”, в которую входили подразделения три подразделения “Телефона доверия” полагался шофер и он был у него. Пашку рекомендовал никто иной, как глава МЧС России. Каким образом простой и веселый Павлик смог отличиться перед такими людьми никто не знал, но теперь он был с ними и радовал их ежедневной порцией смешных историй.

– Павлик тоже.

Виктор Степанович посмотрел себе под ноги, виновато повздыхал, а потом вновь поднял взгляд на нее.

– Да, я бы и не пустил ее с ним.

Этель приподняла брови – Виктор Степанович решил пустить вход лесть, раз она не согласилась вот так сразу.

– Ты знаешь город, у тебя чутье и через пару часов Тамарка уже будет дома.

– Ну прямо-таки через пару?! – откликнулась Тель, откидываясь в кресле и оправляя ободок неудобной гарнитуры. – Не преувеличивайте, Виктор Степанович, у меня нет сверхспособностей.

– Так ты согласна?

Тель покачала головой. Она против таких развлечений. Пробки, духота торговых центров, люди с бешенными глазами в поисках неизвестно чего, очереди, уставшие кассиры, сбоящие аппараты, ссоры и склоки – это все сомнительное удовольствие. Куда спокойнее в офисе. Здесь весело уже от созерцания сослуживцев – вчера они были такими нудными и строгими, а сегодня разрумянившиеся, громкие и эмоциональные. Да и работа у нее. Новый год – не для всех повод для радости и праздника: люди хандрят и депрессуют от ненужности, одиночества, собственной замкнутости и от множества других не менее важных причин. То ли еще будет ночью, то ли еще будет… Но она справится и вытащит их.

– Виктор Степанович, так-то у меня работа.

Тель упрямилась лишь для виду. Она знала, что поедет, потому что шеф умел быть убедительным и коварным одновременно. Наверное, потому и стал им.

– Ночную смену можно и отменить, – произнес он медленно. – Новый год, как никак.

Этель качала головой, даже не пытаясь скрыть своего изумления.

– Народ будет веселиться, пить шампанское, гулять по городу и думать забудет о глупостях.

Диспетчера службы доверия, как всякий замкнутый коллектив обсуждали наиболее яркие случаи и своих клиентов, но избегали слова “смерть” во всех его проявлениях.

– Вы ведь знаете, что это не так.

– Я знаю, что мои сотрудники тоже люди и у них есть семьи, – мягко откликнулся Виктор Степанович, – не хочу, чтобы кто-то из вас стал нашим клиентом.

Это было правдой, но не в случае Этель. У нее не было никого и ничего кроме работы. После того, как она порвала с прошлым – продала все что было и переехала из Мурманска в Москву именно работа и коллеги стали для нее семьей и домом.

– Виктор Степанович, так ведь уже ведомости заполнены…

– Порвем и перепишем. Все поймут.

Новый год не любит не одна она. Сотни людей чувствует себя невозможно потерянными и одинокими, покинутыми и брошенными, когда за тонкими стенами орет народ, хлопает шампанское, кричат “с новым годом” и визжат, распаковывая подарки.

– Хорошо, – согласилась она, разглядывая этого жука. – Но я возьму вашу машину.

Виктор Степанович не просиял и не обрадовался долго смотрел на нее, а потом ка-то тяжело вздохнул:

– Ничего-то у нас не меняется, Этель. Ничего.

Ей стало неудобно от его взгляда, но через секунду шеф хлопнул себя по коленям, поднялся и было потянулся к ней, но опомнился. Отцовские нежности, которыми он время от времени баловал ее сейчас были неуместны. Народу было много. Обязательно нашелся бы тот, кто не верно истолковал подобное поведение.

– Был бы рад, чтобы ты настояла на своем и отказалась от моего предложения. Хотелось бы мне встретить тебя на елке, на Воробьевых, а еще лучше за общим столом, а не здесь.

Виктор Степанович знал о ней все и не стал говорить еще что-то. Возможно, он был в числе тех, кто встречал ее на том заснеженном поле близ Москвы. Она одна уцелела и еще сорок минут бродила по холоду, в темноте, среди обломков, вещей и того, что осталось от людей.

– Возможно когда-нибудь так и будет.

Все только выглядит вот так просто. Нельзя только захотеть завести семью. Это не исполнится в мгновение ока. Большой город отвлек и вылечил ее, притупил боль и занял новым, но он дал ей убедиться в том, как же не просто найти такого, как Славка. Нынешние мужчины хоть и жаловались на женщин, но требовали от потенциальных спутниц того же самого – хорошо оплачиваемой работы, московской прописки, смотрели на “упаковку” и есть ли среди ее карт проездной. Тошно было от этого. “Тройка” среди ее карт была из принципа ради, как один из способов отсеивания меркантильных и жаждущих москвичку лжецов. А как еще она могла назвать их? Вот как?! Лжецы готовые быть самыми милыми, щедрыми

***

Она вновь зависла. Это время года вводило ее в некий ступор. Она часто думала о чем-то, вспоминала слова и голоса звонивших, особенно радуясь тому, когда они перезванивали ей через год или на какой-нибудь праздник. Они осторожно спрашивали, как у нее дела, говорили, что этот звонок всего лишь желание пообщаться с кем-то посторонним далеким от их семьи и занятий. Тель помнила их всех и каждый раз думала о том, что ее работа лучшее что произошло с ней после переезда. Возможность помогать, сплоченный и дружный коллектив, понимающий начальник и вот такие моменты.

– Теля! – воскликнула женщина, перед этим постучав в окно автомобиля.

Этель вздрогнула и тут же улыбнулась, помахав старой знакомой рукой. Тамара Леонидовна уселась в салон, нетерпеливо забарабанив пальцами по панели. Распахнутая норковая шуба выпустила аромат сладких духов, а еще холодца и даже укропа. Тель почувствовала, что проголодалась. К черту все эти салатики! Сейчас бы картошечки со сметаной, да с луком и укропом.

– «Метро»! – коротко скомандовала совсем не по-праздничному настроенная женщина, хмуро посмотрев перед собой. – На «Преображенку».

Тель кивнула, вырулила давно прогретую машину в один из дворов, а потом еще в один и в еще, наконец влившись в блестящий поток Преображенского вала. Виктор Степанович просил катать его жену не просто так. Два года самоотверженной работы в диспетчерской службе такси сделали какое-то странное дело – Тель стала предчувствовать пробки. Она просто вертела баранкой, лезла в иной раз загроможденные дворы, получала первые нагоняи от Виктора Степановича, но в итоге добиралась даже раньше тех, кто положился на рекомендации программ.

– Что-то случилось?

– Все, как всегда. Я закупилась сырами. Ты же знаешь, что сейчас год крысы. Она милая любит их. Маасдам с пятьюдесятью процентами жирности должен был пойти на салат, а вот тот который выше – в сырную тарелку. Ореховый вкус лучше чувствуется в жирных сортах и прекрасно подошел бы под шампанское, сладкий чай и утреннее кофе.

Тель смотрела на дорогу, дворники то и дело взмахивала ресницами, отгоняя сыпавшуюся снежную стружку. Радио можно было не включать. Ее спутница прекрасно справлялась со звуковым сопровождением.

– Я всегда беру больше, но в этот раз сглупила. Остался жалкий кусок – ни два, ни полтора. В салат конечно же хватит, но за его вкусом не будет чувствоваться вкус шампиньонов. Ты знаешь. Они сейчас такие.

Этель знала, что они все безвкусные и никогда не сравнятся с самостоятельно найденными и высушенными белыми грибами, да и любыми другими собранными в осеннем лесу.

– Надо положить их в морозилку, – проговорила Этель, вспомнив мамину хитрость. – Они дойдут.

– Да? – удивилась Тамара Леонидовна. – Не знала.

Этель кивнула, пропустив тонированную “BMW”. Они обязательно успеют, а этому значит нужнее.

– Только надо дать время полежать.

Тамара Леонидовна скривила губы, но не в презрительном выражении, а в том, который означал “ну надо же!” и вновь заговорила, рассказав, что во всем виноваты дети, которые настрогали бутербродов себе, отцу, Лерке.

– Сами привезли мне эту сырорезку из Швеции, чтобы пластинками можно было резать. Нахваливали. Я оценила. Вот какая разница, скажи мне? Что большой, что маленький кусочек звучат одинаково, а когда кудряшками, то еще и красиво…

Она отчего-то вдруг психанула и отвернулась к окну, махнув то ли на Этель, то ли на сказанное рукой.

– Вы чего? – заволновалась Этти. – Из-за сыра что ли?

Ей только новогодних слез не хватало. Сама уже давно не плачет, а вот на других смотреть не может.

– Найдем мы ваш сыр. Он только в «Метро»?

Тамара Леонидовна неожиданно шмыгнула носом, покачала головой, да еще раз махнула полной рукой.

– Жалко мне что ли этого сыра?! Я ведь для всех стараюсь! Они ведь знают, что мне это важно! Ели бы! Только вот как с матерью поехать по магазинам так нет! Мы лучше на каток или ребенка на Елку сводим. Понимаешь, я ведь вчера там была. Витьке пообещала, что все! Каждый год одна и та же история, а тут все было на месте. Ты не представляешь, как тяжело найти нужный сыр, не на антибиотиках. Они ведь чувствуются. Правда?

Этель кивнула. Запах и вкус медикаментов она знает лучше, чем кто-либо другой. Одно время она состояла из них, процентов так на восемьдесят. Авиакомпания и страховые сделали все, чтобы вытащить единственного выжившего пассажира. Что двигало ими? Не иначе гормональный прилив или приступ щедрости от ударивших в голову газиков шампанского.

– Ага.

Этели вновь плутала по дорогам, притормаживала и пропускала.

– Они говорят мне: закажи ты еду. Было так четыре года назад. Мы еще не были незнакомы, Теля. Сидели потом с постными лицами, выбирали что повкуснее, да вздыхали, что Лерке можно, а что нет, принюхивались, а утром не знали откуда похмелье.

Этель кивала, позволяя Тамаре Леонидовне выговориться. Эта беседа мало чем отличалась от того, что происходило на работе, вот только под ногами у нее были не подножка и не тапки, а педали авто.

– Конечно! Шампанское паленое! Да-да. Мать с отцом г**** какое-то купили. Так вот с тех пор, я лучше свое выкину, чем магазинное, но зато все будут наяривать, а не носы воротить.

Они прокатились по всем столичным магазинам и все-таки нашли нужный сыр. Салон и багажник ломились от дополнительных покупок, гремели стеклом бутылок, шумели оранжево-красными связками мандаринов. Тех самых – сладких с легко отходящей кожицей. Кое-что досталось и Этти.

– Новогоднее настроение приходит с мелочами, – утверждала женщина, цепляя поверх ее темной куртки яркий, цвета спелой брусники шарф.

Она сопротивлялась, но Тамару Леонидовну было не переспорить.

– Оно уже, – пыталась откреститься Этель. – Вы не поверите, но вы лучше всей этой праздничной мишуры.

Через несколько минут, очередная жутко крутая иномарка обогнала их, перестроилась и заиграла в «шашечки», прыгая из одного ряда в другой. Водитель спешил. Его новый год наступал раньше, чем у других.

– Вот куда?! – воскликнула Тамара Леонидовна. – Куда несется?!

– На свадьбу, – откликнулась Этель спокойно. – Не иначе.

Этель сначала пожала плечами, а потом зябко поежилась. Что-то очень холодное коснулось ее души, вместе с веером снега, что ударил в боковое стекло. Машину неожиданно завертело, превратив происходящее на дороге в снежный смерч. Она все выкручивала руль, пытаясь поймать волну движения, давила на газ, но ураган и круговерть все никак не унимались. Лобовое стекло раскрошилось на множество кристалликов, но не лопнуло, в него шлепнулось все, что было в салоне, превратив в уродливый новогодний стол. Этель сжала зубы, устав звать Тамару Леонидовну, выдавила газ на полную, увидела, что навстречу им летит нечто черное и…

– Тель!!!

Они остановились. Однако, грохот вокруг продолжал быть просто невыносимым. Стекло наконец-таки треснуло и брызнуло в них стеклянной крошкой. В них еще кто-то врезался, продолжали визжать покрышки, объезжающих их авто, не переставали крутиться колеса смятой в хлам, обогнавшей, а потом и вернувшейся к ним иномарки.

– Тамара Леони…

Грудь сдавило, в лицо ударили подушки безопасности. Тель вынимала ключи, распарывая ими упругую ткань, кричала и звала женщину, ругалась и кляла все и вся. Ей стало очень страшно. Все повторялось: вновь судьба спасала ее, забрав жизни тех, кто попал в снежную мясорубку.

– Почему я?! – шептала она раз за разом одно и тоже. – Почему я?! Ты, с**** ты сын!

Она трясла потерявшую сознание женщину. Руки отчего-то оказались в крови, мешая ей нащупать пульс. Тель ругалась, оттирала руки и вновь-вновь прикасалась к тому месту, где должен был прощупаться пульс.

– Ты должен мне!

Она и не знала к кому обращалась, но отчего-то была уверен, что смерть или провидение – мужчина, вновь заходилась в обвинениях и криках, продолжая повторять:

– Должен! Возьми меня! Не ее! Не надо!

Этель звонила в скорую, объясняла что-то и вновь набирала один телефон за другим.

– Пожалуйста! – она ходила от одной машины к другой. – Кто-нибудь!

Время замерло. Вьюга все неистовствовала, превратившись в пургу. Этти заплакала, не обращая внимание на ветер. Экран смартфона намок. Она попыталась оттереть его, уронила на асфальт, тот глухо звякнул и покатился к обочине, нырнул теплым корпусом в снег. Этель вытерла слезы, принявшись рыться в снегу, гребла его, удивлялась почему так много, но продолжала свое дело, пока не занемели пальцы.

– Что за?.. Черт.

Она оглянулась. Пропала дорога, свалка авто, многоэтажки вдали, дорожные разделители и знаки. Теперь перед Этель простиралась снежная долина и заиндевевший лес.