Читать книгу Мой ребенок Тигра - Евгения Мэйз - Страница 10

– Добро пожаловать! – проговорили позади с каким-то злым торжеством, а затем обдали спину порывом захлопнувшейся двери.

Хамиев огляделся по сторонам, а затем сделал шаг к собранным койкам. Рассматривать в камере было нечего. Стены были ровными, серыми, без каких-то посланий от тех, кто был здесь до этого.  Он отчасти понимал их, но не потому, что вдруг вжился в роль преступника, а потому что эти камеры были предназначены для тех, кто нарушил закон, не когда защищая его. Что они могли сказать остальным?

«Ты подвел меня, Тигран!»

Слова Ратникова звучали в голове словно колокольный набат, ударяя по и без того натянутым нервам, разъедая душу своим продолжением.

«Ты мог прийти ко мне и рассказать все! Мы бы нашли управу и такую, что и черт бы не подкопался! Но вместо этого!..»

Тигран смотрел перед собой еще несколько секунд. Чувство отмщения отпустило его, оставив на своем месте осознание и стыд.

«Ты, офицер ФСБ, поступил, как самое настоящее быдло!»

Именно так он и сделал – повел себя, как обезумевшее от боли животное, бросающееся на всех вокруг и даже…

– Тебя только здесь и не хватало, – проговорил он себе, едва улегшись на койке и тут же повернувшись на бок. – Пошла вон!

Видение насмехающейся над ним женщины было не к месту, а самое главное неожиданно. Блондинка пришла вместо жены. Обычно Наташка стояла у него перед глазами, приходила во снах и будила его предрассветными кошмарами. Теперь эта…

– Проваливай, – пробормотал он себе, уперевшись в жесткий матрас лбом, но она продолжала стоять перед ним, оглядывать взглядом невозможно счастливых глаз и говорить ему что-то. – Выноси мозг, Ратникову.

Жена была его укором, совестью и чувством вины. Тигран оставил ее одну в окружении гор, в компании так и не полюбившей ее матери;  не смог уберечь от дела всей жизни, но что хуже – уделял неприлично мало времени и внимания, окунувшись с головой в работу.

«Ты помешалась! Помешалась!»

Он и не знал, как сдержался и не высказал матери все, что было на сердце. Она в конце концов была его матерью.

«Она мертва, мертва! Не обижается на меня, не работает в саду, не спит и не отправилась на рынок! Перестань врать! Я не приеду больше! Никто не приедет!»

Хамиев был виноват в случившемся не меньше, а даже больше потерявшей разум матери.

– Пошла вон, – проговорил он еще раз, заставляя себя вспомнить, как она ушла. – Черт с тобою!

Блондинка была доказательством всего, настигшего безумия в том числе. Он не срывался на женщин, не тряс и не бил их. Но тут… Что-то пошло не так.

 «Тигран!»

Он открыл глаза, кажется, что через мгновение. Блондинка исчезла, покрутив перед носом задом, уступила место кутерьме, закружившейся перед глазами словно конец старой пленки, а потом он услышал ее.

«Тигран!»

Натала позвала его и так явственно, словно прошептала на ухо, будя ранним утром. Сердце ухало в груди словно сумасшедшее.  Показалось, что все произошедшее – кошмарный сон, а вот там, где она – настоящая жизнь без смертей, опасной работы, обрывающей телефон матери и теперь уже бесцельного существования.

– Хамиев!

Дверь в камеру открылась, впустив в уродливую серость яркий прямоугольник искусственного света.

– Хамиев, на выход!

Тигран свесил ноги, потер лицо, а потом только взглянул на охранника.

– В суд? В прокуратуру? К следователю?

Ему не ответили, молча, провели по светлым коридорам, пропахшим безнадежностью и даже дорогой, выдали личные вещи и кажется, что вытолкнули наружу и, еще бы немного, дали пинка. Тигран оказался на темной улице, перед ожидающими его помятыми (видно, что квасившим не один день) товарищами.

– Что происходит?

Совсем не так он представлял свою будущую жизнь. Звезды над головой, теплый ветер, наполненный запахами далекой и вредной еды – все это он должен был увидеть лет через двадцать или мельком, переступая порог суда и обратно.

– Понятия не имею, – проговорил Ухов, сплюнув на асфальт и вновь задрал голову, рассматривая неприветливое здание «Бутырки», – позвонил Ратников, потребовал явиться светлы очи, но перед этим забрать тебя.

– Долго мы тут будем видами любоваться? – Комолов восседающий за рулем авто с приоткрытой дверью, – валим отсюда и, если возвращаемся, то только со злодеями!

Оказавшись в салоне авто, Тигран сделал еще одну попытку выяснить, что же стряслось на самом деле, но оба товарища совершенно одинаковые показания: «домашний арест, бухло, звонок взбешенного Ратникова, требование явиться на ковер, подобрав у изолятора Хамиева».

– Сколько времени прошло? – откашлялся Тигран, выслушав объяснение хмурых товарищей.

Никто не думал, что получится так. Хамиев думал, что друзья отправят его за решетку, но вышло так, что он подставил их, ведь по логике Ратникова они были в курсе происходящего, как бы не «нажимал» Тигран на то, что провернул все в одиночку.

– Быстро же съехала твоя кукушка, – отозвался все тот же Ухов. – Неделя прошла, даже чуть меньше.

Произошло что-то, но вот только Тигран не мог взять в толк, что именно. Впрочем, все более-менее разъяснилось в кабинете у генерала.

– Новые назначения.

Ратников, бросая папки им троим, метил в голову. Весьма метко надо сказать – их удавалось поймать у самого лица. Ратников несмотря на порядком сдавший внешний вид все еще был в форме. Молодая любовница – она тоже была подтверждением…

– Назначения?

Тигран взглянул на папки друзей, потом на увесистую свою, пролистнул личные документы и вновь воззрился на генерала. Комолова и Ухова отправляют на задания, а его, стало быть, высылают из органов с волчьим билетом?

– Даю три дня, чтобы разобраться с личными делами, а потом, – Виктор Степанович поочередно наградил каждого взбешенным взглядом и куда более спокойно добавил, – чтобы я вас не видел ни в Москве, ни в области.

– К Комисарову?

– На Северо-запад?

В зону боевых действий? Украина – не самое опасное место на земле, но самое бессмысленное по происходящим в ней событиям.

– Он ненавидит наш отдел!

– Куда меньше, чем сейчас вас ненавижу я, – Ратников поджал губы и покачал головой. – Смирно!!!

Начавшиеся разговорчики в строю, расхлябанность и просящееся на язык возмущение быстро сошли на нет. Они выпрямились, словно кто-то натянул невидимые нити марионеток, но до Тиграна в упор не доходило почему вдруг взяли и выпустили его. Он убил людей, а не просто прикрывал кого-то.

– Неделю! Вашу ж за ногу! Неделю!!! – повысил голос всегда невозмутимый генерал, – Я занимаюсь сочинительством, мараю и извожу бумагу, придумывая достаточно веский повод для собственной отставки!

Виктор Степанович прошелся по кабинету, взял что-то со стола и зашвырнул с громким стуком в корзину. В воздухе разлился стойкий запах не то пустырника, не то валерьянки.

– Неделю я жду, когда начнет прилетать со всех сторон; делаю выручку аптеке и вино-водочному, заставляю людей работать день и ночь, купаясь в говне, чтобы только найти трупы, а потом я вижу это!

Тигран подобрал брошенную газету, пробежался по строчкам увесистой прессы и понял, что побледнел – на главной красовался один из тех, кого он собственноручно утопил, как отсталый гопник беззащитного щенка. Не имело значения какую сделку он заключил, выбившись в звезды бизнеса, важно было то, что он был жив.

– Хватило мозгов вернуть людей на место и проверить остальных обреченных!

В очередной раз генерал продемонстрировал отличную физическую форму, оказавшись рядом с ними, возвысился (ей-Богу, они все стали меньше ростом).

– Вы когда бухаете хоть проверяйте друг за дружкой!

Ратников с бугрящимися желваками, пожевал еще губы и отступил, не увидев их недоуменных переглядываний за спиной. Усевшись на место, Ратников очень долго молчал, подперев лоб скрещенными в замок руками.

– Свободны! Свободны, я сказал!

Ребята убрались от греха подальше, а вот Тигран остался. Он не понимал, что произошло и хотел прояснить ситуацию.

– Я не пил и очень хорошо помню, что сделал.

Он продолжал рыть себе могилу, желая разобраться во всем случившемся.

– А я вижу, что все иначе, – проговорил Ратников устало.

– Я не знаю, как…

Виктор Степанович взвился на месте, грохнув по столу так, что подскочили все предметы, включая увесистый ноутбук и древнего вида пресс-папье.

– Не знаешь?! Так ты может еще и сожалеешь?! Мало посидел? Недели было недостаточно?!

– Они убили мою жену, – проговорил Тигран в ответ, разделяя каждое слово и не сводя глаз с лица генерала. – Чтобы вы сделали на моем месте?

Они уже говорили об этом. Тигран задал вопрос, чтобы напомнить. Чтобы там не орал генерал, но он поступил бы также с одним лишь исключением – он совершил бы все с большим размахом.

– Ну уж точно бы не пил, путая фантазии с реальностью.

Хамиев еще немного и решил бы, что сходит с ума, если бы не брошенный взгляд на бумаги на краю стола. Ратников возился с лекарствами, тряс бутылкой над вынутым из ящика стаканом и как будто бы не видел, как Тигран знакомится с медицинским заключением на свой счет.

– Я не проходил никакую экспертизу, – проговорил он медленно, не веря бьющейся в сознание догадке. – У меня не брали кровь и…

Ратников сделал что-то, чтобы вытащить Хамиева и всех остальных из ямы, которую Тигран им вырыл, но… Возможности генерала превосходили все самые смелые ожидания, были даже круче, чем художники по спецэффектам в голливудских фильмах.

– Ты, Хамиев, закрыл бы уже свой рот, – посоветовал ему генерал, опрокинув в себя содержимое стакана и поморщившись при этом. – Поставил на своей жизни крест, а о других и думать забыл?

Он точно что-то сделал, но до Хамиева не доходило, что именно. Он не мог воскресить людей и не смог бы уговорить их молчать, если бы те выжили, даже несмотря на тонны дерьма им пришлось наглотаться.

– На друзей тебе наплевать, а как же мать? Оставишь ее одну или…

Ратников приподнял бровь, увидев в его глазах что-то.

– Провинилась она перед тобой в чем-то? Слишком сильно любит тебя?

Тигран не ответил. Не собирался он посвящать Ратникова в эту часть его жизни, но внезапно тот оказался прав. Мать не сказала ему о сбежавшей Наташке, скрывала эту «новость» так долго, как могла, но только не она шла напролом, отказываясь признавать очевидное, не верила в угрозы и не прислушивалась к шепотку души, а он.

– Сказал ты уже более, чем достаточно, сделал еще больше, – Ратников обошел стол и встал к окну, загремев металлом портсигара, – теперь пришла пора молчать и делать то, что тебе говорят.

Нос уловил запах прежде, чем глаз заметил появившуюся в воздухе сизую дымку. Тигран продолжал стоять и ждать чего-то. Нутро подсказывало что это еще не все и еще немного, и он дождется нужной подсказки.

– Иди, Хамиев, у тебя три дня, а потом я жду тебя здесь.

В голосе Ратникова сквозила усталость, но Тиграну показалось, что в кабинет внезапно заглянула старость – ароматы успокоительного, алкоголя и табака создали это впечатление.

– Зачем?

Ратников долго не отвечал, дымил сигаретой и кажется, что забыл о нем, поглядывая на затянутую в серую дымку Москву, сквозь тюль и старомодные шторы огромных окон, затем обернулся и, окинув его каким-то странным (кажется, сожалеющим) взглядом, добавил:

– Будь готов стать другим человеком.

Мысли не ворочались, не искали и не вытаскивали из недр мозга нужную информацию, они просто промчались, как супер скорый поезд, ударив по существу резким порывом ветра, а в его случае озарившей сознание догадкой.

– Это не Илясов. Так?

Камилю Илясову почти дорвавшемуся до власти, больших возможностей и денег нашли замену.

– Планировал рассказать тебе обо всем завтра, но у тебя ведь не получится походить с понурой головой, боюсь вытворишь еще что-нибудь.

Тиграна потрясло не то с какой скоростью она была сделана, а то какой качественной она была. Снимки в газеты «хвастались» крупными планами и даже Хамиев, сожравший не одну собаку на раскрутке этого дела не смог отличить оригинал от копии.

– Я отстранил тебя от дела не потому, что решил, что ты не справишься и пойдешь на поводу у эмоций, – Ратников выдохнул, выпустив в стекло огромное облако дыма, – а потому что меня попросили об этом из соседнего ведомства.

Виктор Степанович повторялся. Вот только эти объяснения не помогли Тиграну и он поступил ровно так как сказал босс, то есть так от него не ждали. Все бы воспринялось иначе будь на месте Наташки кто-то другой, да хотя бы та блондинка с дороги, но это была жена, такая милая, наивная и смешная.

– Надо было придержать коней, чтобы он вывел нас на более крупную рыбку.

Тигран все-таки присел на диван, перелистнув уголки папки.

– Сколько?

– Года три.

Хамиев покивал, продолжая трещать листами. Он бы не смог выдержать такой срок, даже, если бы ему объяснили все в самом начале. Он бы спился, скатился на самое дно, а это еще хуже, чем тюрьма. Мать смогла бы простить ему поступок, но не такую жизнь. Он сам бы не спустил себе подобного.

– Но? Что изменилось?

– Первые дни стены этого кабинета трясло так как в сказке. Никому не нравится, когда рушатся планы, но неожиданно обнаружились плюсы и их оказалось больше, чем минусов.

Тигран не понимал, но следующая фраза Виктора Степановича расставила все по местам.

– Заменили не только Илясова, но и все его окружение. Ты убрал практически всех, кто бы мог признать в двойнике фальшивку.

– Но освободили меня совсем не поэтому?

Тигран понимал и знал обо всем с самого начала. Он не собирался бежать – было попросту некуда и незачем, не строил иллюзий на свой собственный счет – его не должны были понять, простить и отпустить, но все сложилось «хорошо». Как говорится: не было бы счастья, да несчастье помогло.

– Нужен был хороший «обоснуй» странностям в поведении Илясова.

Ратников вернулся к столу с высившейся на нем стопкой папок, выудил одну очень похожую на те в которых обычно подавались отчеты, выудил из нее очередную газету, нашел нужную страницу и принялся зачитывать находящуюся в ней статейку.

– Убитый горем офицер ФСБ в компании своих нетрезвых друзей напал на компанию преуспевающего бизнесмена, устроив гонки-преследования по ночной Москве.

Все закончилось столкновением и пальбой из табельного оружия. Потерпевшие доставлены в больницы города Москвы. Камиль Илясов отделался испугом, сотрясением, синяками и легкими ушибами, чего нельзя сказать о его друзьях и партнерах, наблюдающихся у врачей в реанимационных отделениях города.

– Что пострадало на самом деле так это честь и достоинство российских спецслужб, – Ратников скрипнул зубами, зачитывая эти строки. – Возникает много вопросов касательно случившегося, один из которых: что за люди служат в органах правопорядка? Какая участь уготована виновнику случившегося?

Генерал остановился, задержал взгляд на содержимом газеты еще на какое-то мгновение, а потом, сложив прессу, протянул ее Хамиеву. В светлых глазах Виктора Степановича плескалась злость и вызвал ее совсем не бойкий писака.

– Знакомься, вникай, отекай… Привыкай.

Хамиев кивнул, пробежался глазами по статье, а затем протянул «передовицу» генералу. Если Ратников думает, что он будет извиняться или наоборот хлопать в ладоши, восхваляя креативность и находчивость штабных, то зря.

– Зачем? Зачем вы вытащили меня оттуда? Не проще ли было посадить? Не пришлось бы терпеть все это, выслушивать нападки общественности…

Смятый комок газеты полетел в угол, прямо в находящуюся в нем пышную пальму.

– Ты прекрасно знаешь, Тигран, почему я сделал это! Хватит жалеть себя! Ты знал куда пошел служить, был в курсе о рисках и в конце-то концов, не ты первый, не ты последний кто потерял кого-то из близких!

Кажется, что генерала наконец-то прорвало по-настоящему, но следующее он добавил тише, явно опасаясь того, что его услышат те, кто снаружи.

– Я сделал это потому, что понимаю тебя! Потому что органы своих не выдают! Потому что эта шваль, этот Илясов заслужил такую смерть и потому что не собираюсь разбрасываться собственноручно выращенными кадрами, отправляя их заживо гнить на помойку этой жизни!

Через какие-то считанные мгновения Хамиев вылетел из кабинета, но не из-за того, что возмутился или психанул, а потому что его выволокли и вытолкнули наружу. На мгновение ему показалось, что генерал сдал, но это было не так – в этом с виду старике еще было достаточно сил, чтобы схватить за шкирку и выволочь наружу такого бугая, как Тигран.