Читать книгу Варварино счастье. Том I - Евгения Морозова - Страница 18

Ульяна так и не уснула в эту ночь. Воспоминания оказались сильнее сна. И так бывало часто. Вот уже и рассвет начинается. Надо собираться на работу.

Детишки еще спят. Хоть и трудно ей одной воспитывать малышей, но присутствия духа и чувство юмора Ульяна не теряла никогда. Особенно она радовалась тому, что дано от рождения ей быть оптимисткой. В отличие от многих женщин, у которых судьба была, может быть, и легче, но они всегда были в плохом настроении.

Ульяна же радовалась каждой мелочи. Потому что если не радоваться, то как тогда жить?

Первое, что ее особенно радовало, так это то, что у ее детей есть мать. И что мать еще молодая, здоровая и работоспособная. А потом доставляло радость здоровье детей. Все трое здоровенькие, активные, умненькие. Дочки вон как уже помогают! Ну да, тяжело работает Ульяна. Так никто легче не живет. Всем так трудно приходится жить. Зато нет голода. Есть корова, значит при ней можно прокормить не только большую семью, но и поросеночку еще останется сыворотка и простокваша. А еще, радовалась тому, что у ее детей была всегда рядом Васильевна, ставшая Ульяне родной, прямо как мать.

Никто в деревне никому не завидовал. А просто завидовать было нечему. Все жили дружно. Помогали друг другу. Вон и детей из дома в дом таскали, оставляли с другими, чуть постарше по возрасту. Все понимали, что при наличии взаимопомощи жизнь кажется не такой уж безысходной.

– Ну-ка, Улечка, давай пойдем коровку подоим. Время не ждет! Воспоминаниями, да еще невеселыми, сыт не будешь! Да и корову в стадо надо проводить… – так разговаривала Ульяна сама с собой. Отдыхать некогда. А во время физической работы как раз и думать можно. Вот тогда и вспоминай!…

Корова подоена, с теленком ее отправила в стадо. Растопила во дворе таганок (так называемая мини-печь), напекла деткам оладиков на простокваше, парного молочка поставила на стол в глиняном кувшинчике и бегом побежала на свою основную работу.

По дороге на ферму ее догнала Дарьюшка. Они жили напротив друг друга. Дарья была такая добрая и смешливая. И даже то, что была некрасивой, нисколько не портило ее. Доброта душевная нормальными людьми ценится прежде красоты лица.

Дарьюшка была высокая, худая, все платья болтались на ней, не показывая женские выпуклости. На ее лице выделялись только большие черные глаза. Обрамленные густыми ресницами, они смотрели всегда внимательно. В то же время никогда в них не исчезала искорка смеха. Она всегда была готова поддержать шутку! Поэтому глаза и казались чужими на ее продолговатом лице, в детстве она перенесла оспу, поэтому кожа на лице осталась изрытая оспинами, и имела землистый цвет. Не дал Господь Дарьюшке румяных щек. Не дал красоты вообще. Но зато дал большое сердце, и она могла каждого человека поддержать добрым словом, помочь она всегда была готова.

Шутки никогда не исчезали из ее речи. Она говорила при этом:

– Пошутишь, легче жить! Все тогда кажется не страшным…

В любви она оказалась удачливее многих своих односельчанок. Прислали к ним в Лосиху председателем сельского Совета мужчину. Серьезным оказался председатель! Прибыл без семьи. Смуглый, черноглазый. В деревне никогда ничего не остается долго тайным. Кто-то дознался, что председатель – вдовец. Пережил большую трагедию. В революционные боевые годы он потерял жену и дочку. Ему уже за сорок, но он так и живет один.

Для народа так и осталось тайной, каким же ключиком Дарья открыла сердце их серьезного председателя. Наверное, теплом своей души согрела мужчину, который много лет тосковал в одиночестве… Тем не менее Дарьюшка вот уже пять лет является его официальной женой, и в их доме снова звучал детский смех, по которому так истосковался председатель.

Даша догнала Ульяну, глаза ее блестели, она и смеялась, и плакала. Непонятно, чего там было больше, смеха или смеха сквозь слезы!…

– Улюшка, давай рассмешу тебя!

– Ой, Дашка, опять ты что-то учудила?

– Еще как! Вчера вечером получила от мужа по уху!

– За что, ты же ничего плохого не сделала?!

– Не делала до вчерашнего дня! Мой-то в последние две недели дважды ездил в район, так в том и проблема, что с собой каждый раз брал Верку, свою секретаршу сельсоветскую. А она, ты сама знаешь, девка не промах, и живет без мужика. То мой мужик ездил в район на телеге, а тут несколько раз запрягает лошадь в кошевку, садит Верку рядом с собой и они едут как господа! Смеются обои! А я стою на крыльце и все вижу.

Спросила своего, а он говорит, Верке надо было отчет сдавать, а сам он в райком партии ездил.

Вечером позавчера он мне сказал, чтобы я ему подготовила парадный костюм. Я его костюм и рубаху валиком отгладила, все наготовила. А сама в душе прямо вся исстрадалась.

И раненько утром, как коровку-то в стадо проводила, пошла в огород, нашла самый большой лист лопуха, сходила в него, да как следует, кучку наворотила, завернула лопух и в портфель его тихонько положила.

– Дашка, ну как ты могла? Ты хоть думала, когда это все делала?

– Думала, что думала! А оказалось, думать начала, как получила оплеуху вечером от своего мужика.

– Так что там произошло?

– Ну вот, приехал мой председатель-то в райком партии. Опять же Верка с ним была. А вчера его должны были слушать на бюро райкома партии. Ну, я же ему все нагладила, приехал красивый!

Ему слово дали. Он открывает свой портфель, достает доклад, а вместе с докладом на стол лопух с содержимым-то и выпал. Лопух раскрылся, и всё, над чем я так трудилась утром, оказалось перед носом у районного начальства! Ой, что же там было-то!

– Боже мой, что же ты, Дарьюшка, наделала!

– Вот и объявили мужику моему самый строгий выговор, наказали его, и понизили на полгода. Перевели секретарем вместо Верки. Будет полгода на счетах костяшками греметь, цифры считать и бумажки писать, а председателя нового пришлют на все полгода.

Дарья вдруг как расхохоталась, согнулась и поддерживая свой впалый живот двумя руками, не могла остановиться. А Ульяна смеялась с Дашей вместе. Она не поняла, что еще могло так рассмешить подругу, но картина веселья ее была настолько комичной, что и Ульяна не могла сдержать смех.

Юмористка Даша немного успокоилась и сказала:

– По уху я, конечно, получила. Но зато теперь есть несколько причин порадоваться. Во-первых, мой теперь в район не будет полгода ездить, а то совсем барином себя почувствовал.

Во-вторых, Верка к нам придет на ферму коров доить, потому что больше ей идти некуда, другой работы нет. А в-третьих, Уля, к нам приедет новый председатель. Кого женатого пришлют на полгода, как он семью бросит. Значит приедет снова одинокий мужик. Вот мы и тебя тогда замуж выдадим!

Дарьюшка снова рассмеялась, восхищаясь своими мудрыми выводами!

Но смеяться она начала рано. Все сложилось с точностью до наоборот.

Верку повысили в должности. Перевели ее на должность председателя сельского Совета. Доверили ей печать и штамп. Верка совсем заважничала. Теперь она в район ездила только на кошевке. Мало того, так еще и кучера на работу взяла, самого красивого мужика в деревне, чтобы ее в район возил. Для современников, живущих в двадцать первом веке само слово «кошевка» может ничего не говорить. А в двадцатые годы двадцатого века присутствие в жизни крестьян слова «кошевка» повышало статус человека на несколько порядков. А на материальном плане кошевка выглядела так: На четырех колесах на основании телеги устанавливалась удобная карета, с сиденьем. То ли дело ехать на простой телеге, а совсем другое дело – в кошевке. Это выглядит примерно так, как помещица в гости к соседям едет с визитом, вот так важно теперь в район ездила Верка! Теперь ей и кудри закручивать надо было по-другому! Она должна быть особенно красивой!

Муж Дарьюшки ушел в глубокую депрессию. Хорошо еще хоть не запил горькую!

И последний облом: не появился претендент на роль мужа для Ульяны.

Но зато появился большой плюс. Муж стал чаще бывать дома. Занялся как раз мужскими делами, которые и должны быть мужскими, но до сих пор лежали на Дарье. И как результат гармоничного времяпровождения семьи в домашних условиях женщина вскоре поделилась с Ульяной новостью: она ждет второго ребенка!