Читать книгу Купленная. Доминация - Евгения Владон - Страница 5

Это уже потом (и то далеко не сразу) я буду анализировать поведение Глеба на нашей первой встрече с более трезвого и критического угла обзора, разбирая все его слова и действия практически до микроскопических кирпичиков-молекул. И, надо сказать, даже тогда я буду испытывать перед ним искреннее восхищение. Так всё продумать, буквально до мельчайших деталей, придерживаясь установленной им же дистанции и тем самым подкупая меня с каждой прошедшей минутой всё ближе и изощрённей. Да и как безопытная двадцатилетняя девчонка смогла бы устоять перед таким внушительным тяжеловесом в жизненных вопросах?

Конечно, есть и такие, кто действует нахрапом несмотря на возраст и вроде как имеющийся для таких случаев нужный опыт, но им попросту лень притворятся и выписывать вокруг своей жертвы головокружительные кренделя. Такие, да, на мелочи размениваться не станут, сразу возьмут, что купили, даже не помыв рук. Но опять же, меня ведь купили не на невольничьем рынке и не в публичном притоне. Хотя, думаю, танцы с бубнами вначале – это всего лишь обязательный ритуал, как в том же мире животных. Конечная цель всегда одна и та же. Разве что на тот момент я наивно полагала, будто всё должно пройти без какого-то завуалированного контекста и в тот же самый первый день нашего официального знакомства.

Наверное, я просто очень плохо слушала, что мне говорила Далила с Рокси. Или банально не допоняла главного смысла своих “рабочих” обязанностей. Ведь именно “танцы с бубнами” являются наиважнейшей частью в столь нестандартных взаимоотношениях, и носят название "лёгкой” прелюдии перед основными действиями. Грубо говоря, именуются игрой. Поскольку в любой игре главное – не кульминация, а завязка с развитием сюжета, благодаря которой твой соперник тебя неспешно прощупывает, изучает, находит уязвимые точки и только потом наносит заведомо просчитанный и идеально выверенный удар. Профессиональный игрок всегда выиграет у очень слабого оппонента даже не напрягаясь, поскольку будет предвидеть все ответные ходы на несколько шагов вперёд. Такова аксиома жизни, не требующая доказательств.

У меня не было не единого шанса ни в самом начале, ни уж тем более в конце. Моя дальнейшая судьба была предрешена, причём совершенно чужой на тот час рукой. Единственное, чего я ещё тогда не понимала, так это истинного в действиях мужчины смысла его преследуемых намерений. Нет, он меня совсем не изучал, для этого я была слишком поверхностна и ничем не прикрыта. Прочесть меня мог тогда кто угодно, даже малолетний школьник. Да, любовался, в коей-то мере даже наслаждался моим немощным видом разложенной на алтаре жертвы, но едва ли зондировал мои мысли или пытался разгадать таящуюся во мне загадку. Не было во мне ничего загадочного. На деле, меня попросту приручали, как дикую зверушку. Приятным словом, лаской, протянутым в ладони кусочком вкуснейшей еды. Оказывается для того, чтобы тебя поймали и посадили в золотую клетку, так ничтожно мало нужно…

Да и я сама на каком-то подсознательном уровне этого хотела. Сменить удушающий страх на успокаивающую измученную душу симпатию. На желание почувствовать что-то близкое и знакомое, с чем мне будет проще свыкнуться и почувствовать себя почти самой собой. Я больше не хотела его бояться, и он это прекрасно видел, поэтому и дал то, чего я ТАК от него тогда ждала. Долгожданное ощущение ложного доверия.

Уже где-то через ближайший и очень быстро пролетевший час нашего с ним “ужина”, я начала ловить себя на мысли, что больше не чувствую внутреннего тремора. Да и в зале ресторана было слишком тепло, чтобы то и дело вздрагивать, будто от пробирающего каждую минуту физического холода. К тому же, он выявился на редкость идеальным собеседником и в чём-то даже опытным психологом. Знал, как разговорить любого и при этом по скудному минимуму выдавать что-то о себе. И, что самое занятное, в нашем разговоре отсутствовали слишком откровенные темы и хоть какие-то намёки на будущую с ним постель. Да и после первых двух бокалов французского бордо, я почти что не заметила, какой стала чересчур разговорчивой и немного голодной. Не даром говорят, аппетит приходит во время еды. А если она стоит более тысячи за порцию, то возвращение в мир живых просто неизбежно.

В общем, по большей части говорила тогда именно я, поскольку Глеб Анатольевич только и делал, что расспрашивал обо мне: где я работала до этого или где учусь сейчас, где живу (жила), есть ли у меня парень, как моё настоящее имя (фамилия, кстати, не обязательна). Естественно, всё как есть и на духу, я выкладывать не собиралась. Фильтровала каждую фразу, дабы не ляпнуть чего лишнего и не раскрыть все гостайны за один присест. Про проблемы семьи, из-за которых я и очутилась с ним за одним столом в этом дорогущем ресторане, само собой, не сказала ни слова, как и уклонилась от прямого ответа при вопросе о личной жизни. Он сам держал между нами установленную им же дистанцию, которую на вряд ли когда-нибудь перейдёт по собственному желанию, так отчего мне рвать свой пупок и вываливать всю о себе подноготную буквально первому встречному незнакомцу? Правильно, незачем. К тому же, никто мне за все мои словоизлияния доплачивать не собирался, да и платили-то совсем за другое.

– Думаю, тебе уже пора домой. Кажется, общежития всегда закрывались в строго установленное комендантом время? Или сейчас уже изменили правила?

Домой? Как?

Я едва не подскочила на месте, реально не ожидав услышать нечто подобное из уст клиента, ещё и в такое почти что детское время. Сколько мы здесь пробыли? Час? Два? И почему домой? Я что-то где-то упустила и прослушала?

– В смысле, домой? И это всё? Я приехала сюда только для того, чтобы с вами поужинать и рассказать о себе краткую биографию? – всё-таки мне не следовало налегать на спиртное. Правда, я не особо-то и захмелела, учитывая какой сейчас в моей крови зашкаливал процент адреналина. Но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы развязать мне язык и плеснуть по мозгам очередной дозой враз вскипевших эмоций.

Я тут битые два часа к нему присматриваюсь, пытаюсь привыкнуть к его внешности, голосу и манере поведения, настроится на его будущие прикосновения и… прочее. А он мне тут такое выдаёт! Это что, какая-то шутка?

– Это тоже далеко не мало, если, не наоборот, очень много. К тому же, завтра пятница, у тебя учебный день, а у меня рабочий. Нужно рано вставать в любом случае, а перед этим – как следует отдохнуть. – что-то он не выглядел на того, кто мог сказать подобное в качестве намеренного розыгрыша или просто пошутить на данную тему. – Тебе так особенно. Закончить учебную неделю, а уже потом на трезвую голову принять окончательное для себя решение.

– Принять решение? – теперь-то я точно окончательно запуталась, совершенно НИ-ЧЕР-ТА не понимая. Да и что всё это сейчас тут было? Обычное первое свидание?

– Да, определиться с выбором. Нужно ли тебе это всё, или ты вполне способна обойтись без продолжения банкета? Насколько мне известно, последнее зависит только от твоего решения. Никто и никакие обстоятельства извне не должны на него влиять. Это твоя жизнь и только твой личный выбор. Не мой, не госпожи Ройтенберг и уж тем более не мамин и не ближайшей подружки. Мы встретились, получили кое какие представления с поверхностными друг о друге впечатлениями, остальное – дело сугубо индивидуальное и, самое главное, без излишней спешки.

– И… сколько же вы мне даёте времени на… подумать? – тут уж воистину не знаешь что лучше или хуже. Ждать целый вечер самой мучительной для себя экзекуции, но после вдруг получить на неё отсрочку, от которой мне на вряд ли должно как-то стать легче. Он действительно думает, что я пошла на это безумие только чтобы получить несколько сотен тысяч дополнительного дохода на тряпки и новомодные гаджеты? Может лучше выложить перед ним всё как есть, без лишних прикрас и щадящих упущений? Я не выдержу ещё несколько дней похожего на сегодняшнее ожидание. У меня либо банально сорвёт крышу, либо… даже не знаю что. Что-нибудь точно выкину вон выходящее за рамки разумного. Нельзя давать человеку право выбора, когда он находится в таком взвинченном состоянии! Пластырь надо срывать сразу, пока он намертво не присох к почти зажившей ране.

– Пары дней, думаю, будет вполне достаточно. Кстати, дай мне свой номер телефона, чтобы я опять не забыл о нём.

– А как же ваша фраза о том, чтобы я привыкала к вашим подаркам? Или это просто такой ход, сделать вид, что вы даёте мне время, а сами заберёте свой на меня заказ и начнёте искать кого-то более для себя подходящего… – меня определённо где-то перемкнуло. Причём, понятия не имею, как и почему. Мне бы радоваться, что сегодня не придётся ложиться в постель с мужиком, годящимся мне в молодые деды, а я тут ударилась в панику и уже готова отстаивать свои права первой купленной “любовницы” со всеми прилагающимися последствиями.

– Алина! – впервые он повысил свой всё ещё спокойный голос, но только для того, чтобы перебить мой вышедший за рамки приличия инфантильный бред. – Я вроде попросил тебя дать мне свой номер телефона. И будь добра в будущем (если оно, конечно, у нас будет) избавить меня от высказываний подобного рода.

Во всяком случае, у него очень хорошо получилось меня заткнуть и вовремя вернуть на землю, точнее, в пределы окружающего нас ресторана. Я моментально стушевалась и даже не сразу потянулась к сумочке.

– П-простите, п-пожалуйста. Кажется, я выпила сегодня лишнего.

– Бывает, – не похоже, чтобы он смягчился, хотя и не выглядел и до этого особо раздражённым, лишь слегка сдвинув к переносице брови. – Телефон…

С ума сойти, какое же у него непомерное терпение, если он уже в третий раз подряд напоминал мне о своей просьбе. И вообще, заканчивать этот вечер вот так, не самое лучшее из того, о чём бы хотелось переживать в ближайшее время. Настроение безвозвратно подпорчено, а мнение обо мне у Глеба Анатольевича – так и подавно. Странно уже только то, что я не хотела оставлять ему о себе такие плохие воспоминания. Из меня самая худшая эскортница за всю историю существования эскорт-услуг. Я даже не сумела дотянуть заказ до конечной стадии. Это провал всем провалам провалище.

Естественно, после такого конфуза у меня моментально отняло дар речи. Не дай бог, ляпну ещё что-нибудь в таком же духе и всё… меня тогда и Далила вышвырнет из Astrum-а. Как пить вышвырнет. Да что со мной не так?

– В субботу, где-то к ближе вечеру, я пришлю за тобой к общежитию машину, перед этим, само собой, либо позвоню, либо скину сообщение. Заодно сразу ответишь, готова ли ты к следующей встрече или передумала.

Мы уже вышли на улицу из ресторана, при чём вместе, что уже вроде как вселяло слабую надежду. Но, когда я увидела у обочины ожидающие две, а не одну машины, сразу всё поняла и без лишних объяснений. Скажи мне кто пару часов назад, что я буду так из-за этого переживать, наверное, посчитала бы этого смельчака больным психопатом.

Хотелось забраться в предназначенный мне кроссовер как можно быстрее и остаться наконец-то в относительном одиночестве, чтобы уже не стесняться ни хлещущих через край эмоций, не дичайшего желания разреветься на полную катушку. Но Глеб Анатольевич приостановил меня у самой дверцы пассажирского салона авто и, что совсем уж неожиданно, “заставил” обернуться к себе лицом. Ну, как заставил? Придержал рукой за плечо и тем самым дал мне негласную команду сменить направление.

Меня тогда уже третий раз за вечер приложило нехилой такой реакцией на его прикосновение и страхом перед чем-то нежданно непредвиденным. Будто он собирался сделать со мной на людной улице что-то крайне непозволительное и очень-очень плохое. Хотя, не думаю, что именно этим. Когда он помогал мне в ресторане с накидкой, меня тоже на несколько секунд приложило схожими ощущениями. Уж слишком близко, особенно, когда чужое физическое тепло осязается куда сильнее, чем касающаяся тела ткань тяжёлой пелерины. А может и не только тепло, но и что-то сверх того… Разве что из-за панического волнения ты не способна разобрать что именно.

– А если я отвечу прямо сейчас? – выпалила неподумавши та, кто только что поклялся себе молчать до самого возвращения в общежитие института.

И что за грёбаная несправедливость? Почему возле таких заведений всегда так много уличного освещения? Прямо как посреди бела дня, никакой интимности и загадочности. Видишь лицо собеседника ещё лучше, чем за пару минут до этого в ресторане, чуть ли не каждую мельчайшую морщинку, пору и тончайшие складки на губах. И ладно бы просто собеседника, а не человека, при виде и от близости которого у меня теперь точно выработается ничем не подавляемый эмоциональный рефлекс. Осталось только определить, какой конкретно.

– Это всецело твоё право. – не похоже, чтобы он удивился моей упёртости, если не наоборот, не ждал её всё это время. – Но у тебя всё равно останется ещё два дня, чтобы хорошенько взвесить все за и против. Это мои единственные на этот час условия. Я хочу, чтобы ты была уверена в своём решении на все сто и перестала, наконец-то, вздрагивать по каждому поводу и без повода даже при виде собственной тени.

– Думаете, двух дней для меня будет достаточно?

– Думаю, тебе нужен хороший отдых и, желательно, среди близких тебе друзей или просто хороших знакомых. Домашняя обстановка, что-то что всегда тебе помогает расслабиться и забыться. Удели это время только для себя. И когда окончательно успокоишься, тогда и примешь правильное для себя решение. А уже потом я тебе позвоню.

– Точно позвоните? – ну не сумела я сдержаться, уж простите. Недоверчиво прищурила глаза, всматриваясь в лицо так и несостоявшегося любовника и не пойми что там выискивая. Наверное, его ответную улыбку, незамедлительно последовавшую на мой вопрос и чересчур уж детское поведение.

– Предупреждаю сразу, если ты скажешь да, других поблажек больше от меня не жди. Это была первая и последняя. Потом тебе придётся делать ВСЁ, что я тебе скажу. И не думай, что я передумаю. Своё решение я принял ещё вчера, и оно уже не изменится, что бы ты сейчас не сделала и не предприняла потом. Поэтому небольшой совет на будущее.

Уж чего я совсем от него не ожидала в эти секунды, так это того, как он вдруг сократит последний и явно мнимый отрезок последнего между нами расстояния и коснётся тёплыми губами моего холодного лба. Если бы он не придерживал всё это время меня за предплечья, я бы точно либо пошатнулась, либо дёрнулась неосознанным импульсом не пойми куда и как. И опять бы проштрафилась уже окончательно.

– Будь хорошей девочкой и не делай ничего из того, что могло бы мне не понравиться.

Ничего себе пожелания на прощание “перед сном”, особенно, когда тебя едва не прижимают к широкой мужской груди, удерживая от неё всего в ничего. Он действительно уверен, что после такого я скажу потом да? И почему мне теперь кажется, что другого ответа он уже не ждёт и не ждал до этого?

От только что пережитого не пойми какого шока, я и слова выдавить не сумела, не то, чтобы сделать что-то ещё – там, вздохнуть-выдохнуть, проморгаться или разморозиться. Это уже потом я пойму, что он не ждал от меня на свою установку никаких встречных ответов и уж тем более возражений. И это был отнюдь не совет, а нечто большее… Намного большее.

***

– А может, на хрен всё это дерьмо и плыть по течению дальше? Вдруг найдётся другой, менее болезненный способ? Ты же ни черта о нём не знаешь. Может он психопат или коллекционирует трупы красивых девушек? Скажу честно. Не важно сколько лет я уже в этом бизнесе, но не встречала ни одного миллионера, у которого с головой было бы всё в порядке. Там самомнения о себе любимых и непревзойдённых такое, любая оперная примадонна на их фоне покажется скромной гимназисткой. И их ТАК бесит, когда им отказывают. Даже не представляешь КАК.

– А разве я собираюсь ему отказывать?

Естественно, ни в какое общежитие я не поехала, зная, что всё это время Рокси ждала моего возвращения, как одержимый фанатик второго пришествия. И, само собой, после ТАКОГО переться в свой задрипанный угол нашей задрипанной общаги, чтобы сразу же лечь спать – это скорее что-то из района постапокалиптической фантастики. Боюсь, я теперь до середины ночи без сильного снотворного точно не засну. А поделиться пережитым и уже случившимся хоть с кем-то тянуло ну просто с какой-то остервенелой одержимостью, схожей разве что с тем возбуждённым состоянием, которым меня проняло до поджилок в аккурат после расставания с Глебом Анатольевичем.

Стоило ему меня усадить в машину и попрощаться до субботы, меня будто бы подменили. От прежнего желания разрыдаться и приложиться к чему-нибудь очень твёрдому головой, не осталась даже наимельчайшего остаточного следа. Нервный озноб, само собой, никуда не делся, раскрутив по-новому внутренний тремор, но теперь он был связан с совершенно иными ощущениями и эмоциями. Кто бы мог поверить, что в таком ненормальном состоянии я буду испытывать нечто близкое к детскому восторгу. И это после свидания с человеком, годящимся мне в отцы, с которым мне совсем уже скоро придётся лечь в одну постель. Я же увижу его голым? По крайней мере, меня он уж точно заставит раздеться. Тогда что со мной сейчас не так? По каким-то неведомым мне причинам, я вдруг перестала этого бояться?

– Ну, не знаю. Я как-то старалась обходить стороной подобные заказы. Куда проще и спокойнее отправится на шумную вечеринку на один вечер в тот же Дубай или на Бали, чем неделю рассекать по Средиземному морю на яхте в компании обдолбанного мажорчика (или сразу нескольких). Он же по любому потянет тебя куда-нибудь. Да и ты представления не имеешь какие у него сексуальные предпочтения. Вдруг он любитель жесткача, там, какой-нибудь Тематик со стажем? Заводится только от криков боли и вида свежих порезов?

– В общем, всё как обычно. Полный пакет моральной поддержки от госпожи Лунёвой с неизменными бонусами для очень крепкого сна. И, да, я помню. Ты не умеешь успокаивать, только подливать в огонь масла.

– Прости, но в данной ситуации я каких-то других возможных вариантов для будущего развития событий попросту не вижу. Хотя, конечно, всё может быть, и он окажется белым и пушистым лапулей, который станет сдувать с тебя пылинки лично и греть тебе постельку перед сном. Правда, это тоже звучит как-то стрёмно. Ладно, хер с ним. Будем надеется, что в этот раз пронесёт и ничего криминального с тобою не случится. Но лучше заранее быть готовой ко всему и следовать всем имеющимся для подобных клиентов правилам. Быть милой, всегда наготове и при полном параде, безотказной и чуткой, уметь красиво обходить острые моменты и углы, никогда не выедать ему мозги китайскими палочками и…

– Не влюбляться.

– Да ты схватываешь всё буквально на лету. Того глядишь, скоро сами откроем собственное агентство.

Конечно, Ксюха шутила, да и большего ждать от неё было бы просто бессмысленно. Главное, что она сейчас являлась едва не единственной, кто мог меня сейчас реально поддержать и даже дать несколько дельных советов. Я, кстати, тоже пребывала не в таком уж и убитом состоянии, чтобы вокруг меня нужно было носиться со стопкой сухих платочков и внушительным набором легальных успокоительных. Просто требовалось несколько часов, чтобы всё это пережить и кое-как устаканить разбушевавшиеся не на шутку эмоции в растревоженной душе. Ну, и самое главное, решить, что делать дальше. Мне ведь дали эти два дня на всё про всё явно не в качестве моральной компенсации.

– Как думаешь, он может потребовать, чтобы я переехала в одну из его квартир или что-то в этом роде?

– Если у вас после первой “ночи” всё идеально срастётся, сомневаюсь, что его потом будет греть мысль о том, как ты спишь в общаге среди тараканов-людоедов на раздолбанной кровати из прошлого столетия. Хорошие папики любят баловать своих покладистых девочек, для многих из них это чуть ли не фетиш. Но, опять же, раз на раз не приходится. А раз ты решилась на долгосрочный контракт… нужно заранее просчитать все возможные варианты. Не все, конечно, любят копаться в чужой жизни и выяснять, какого цвета гольфики ты носила в ясельной группе. Одним хватает одного траха, а вот других может пробить на утомительное словоблудие с крайне неожиданными откровениями. Готовым надо быть ко всему, особенно к непредвиденному. Кстати… что ты собираешься делать с Мишкой?

– Неужели ты думаешь, что я буду встречаться с ним и дальше? Ты хоть способна себе представить, что случится, если он однажды обо всём этом узнает? Да и сомневаюсь я как-то очень сильно касательно взглядов на подобные вещи у того же Глеба Анатольевича. Не похож он на мужчину, готового делить меня ещё с кем-то. Была бы это только одна ночь… и то… Банально не могу вообразить, как бы я после неё смотрела в глаза любимому человеку.

– Какое счастье, что его на горизонте пока ещё не нарисовалось. Прости, Миха, но ты реально в пролёте. Да и ты не так уж и права. Многие смотрят и вроде как ничего. Все живы-здоровы до сих пор. Если и не все, то большинство.

– Очень смешно. Ты ведь сама не собираешься заниматься эскорт-услугами до глубокой старости. Небось, когда начинала, клялась себе, что это временно и всего на пару месяцев.

– Ну, да, ты-то у нас быстро с этого соскочишь, если, конечно, дадут.

– А что? Могут не дать? Да и как это вообще?..

Мы опять сидели в Ксюхиной гостиной на её шикарном персиковом диване из Икеа и опять распивали бутылку полусладкого шардоне, но уже не такими стремительными темпами, как прошлым вечером. Лунёва помогла мне снять платье и разложить аккуратно по своим коробкам все подаренные Глебом Анатольевичем вещи с украшениями перед тем, как я решу их окончательную судьбу. Две закадычные подружки (нежданно ими ставшие за последнюю неделю), обсуждающие самую страшную в их жизни тайну, будто какой-то предстоящий поход в магазин за новым платьем или туфлями. Кто ж тогда знал, что я буду потом вспоминать об этих днях, как о положенной мной же точке невозврата, куда я потом захочу вернуться за любую цену, какую бы мне не предложили, вплоть за продажу своей души Дьяволу.

Правда… продавать её было уже слишком поздно… Только если перепродать и то какому-нибудь более могущественному Князю Тьмы. Жаль, что в мистических я не верила, а реальный уже меня купил.

– Сама я с таким никогда ещё не сталкивалась, но это же сука, мать её, жизнь! Люди исчезают, резко впадают в кому или “выпрыгивают” из окон каждый божий день. Кто-то им в этом даже помогает. – в общем, Лунёва, как всегда, пребывала в своём неизменном репертуаре. Подбадривала, как могла и от всей своей доброты душевной. – Как там в старой пословице? От сумы и тюрьмы не зарекайся? В общем, если каким-то невообразимым чудом ты умудришься перейти кому-то очень влиятельному дорожку, наименьшее, о чём ты можешь тогда мечтать – это чтобы остаться в живых. А ради жизни родных и близких, даже почку без сопротивления отдашь. Поэтому да. Вариаций до хрена и больше. А вот жизнь у тебя и молодость с красотой – всего по одному талончику на брата и то с минимальным сроком действия. И заметь, я не ставлю сейчас перед собой задачу тебя намеренно запугать. На подобное дерьмо можно напороться, где угодно, просто есть места, где это случается намного быстрее, результативнее и с наибольшей вероятностью.

– Тогда какой смысл во всех этих страшилках, если не мы влияем на большую часть происходящего? К тому же, мне дали два дня мнимой свободы. Так почему не использовать их по прямому назначению? Устроить какие-нибудь проводы в виде шумной вечеринки или похода на автопати, ну и, в самом процессе, помахать Мишутке ручкой. Оттянуться в последний раз по полной и на всю катушку. Мне ведь сегодня скинули на счёт мою первую “зарплату”. Теперь я тоже в состоянии заплатить за себя в любом ночном клубе, не краснея ни перед кем за свои скудные финансы.

– Главное, не увлечься этим. А то потом будет очень сложно остановиться.

– Для этого у меня имеется очень крутой стоп-кран. И неужели ты способна представить меня съехавшую с тормозов?

– Жизнь ломала и более стойких. К тому же… ты всё равно никогда не будешь знать, где она в следующий раз подсунет тебе свой очередной душистый сюрприз и каких размеров.

О, да, Иммануил Кант на этом фоне банально отдыхает и нервно курит в сторонке. Подобную жизненную философию ничем не перекроешь, ибо она и есть априори, перед коей из-за собственного бессилия рыдают все никчёмные боги.

Я быть может тоже бы рыдала, но тогда почему-то не хотелось. И на следующий день тоже, несмотря на разыгравшееся по новому кругу стрессовое волнение. Идти в таком состоянии на пары – не самая лучшая затея, но я всё-таки пошла и даже сумела немного сосредоточится на лекциях, хотя и находилась чуть ли не постоянно мыслями совершенно в другом месте. Там же пришлось столкнуться и с Вересовым. В какой-то момент меня вдруг перемкнуло на дичайшем желании (вернее, сводящем с ума соблазне) попрощаться с ним уже тогда. Вот и поди, разбери, что же меня остановило в те минуты. На вряд ли предстоящий поход в ночной клуб. Хотя с моей стороны это выглядело слишком жестоко. Тянуть специально до позднего вечера, чтобы потом высказать в лицо ничего не подозревающему парню, что у нас всё кончено?.. Оказывается, во мне припрятано очень много тёмного, и мои скрытые монстры вполне себе способны переплюнуть небезызвестного мистера Хайда. Странно, что я тогда вообще не заостряла на этом своего внимания, потому что меня куда сильнее волновала предстоящая суббота. Может от того и не сказала ничего Мишке. Как-то он резко вдруг отошёл на очень дальний план. Настолько дальний, что даже собственная совесть приказала долго жить.

***

–…Реально, Алька, я с тебя сегодня в откровенном афиге! Так отжечь на танцполе, что даже сама по ходу завелась. Решила, кроме Михи, свести тут с ума как минимум полклуба?

– Пусть отжигает. Кто знает, может это её последний выход на бис на большую публику?

– Что значит, последний выход на бис?

Как ни странно, но одёргивать Рокси за её неоднозначные намёки в мой адрес почему-то не хотелось. Мне действительно сейчас было настолько легко и впервые за последнюю неделю не тянуло сунуть голову в петлю, что я была готова простить кого угодно и за что угодно. Не всё и не всем, конечно, но по большей части тем, кого знала очень хорошо. Да и какая сейчас, в сущности, разница? Лунёва права. Это мой последний (возможно) выход в люди, как ещё свободной от большинства навязанных обязательств личности. Сегодня я ещё могу принимать за себя решения и делать то, что хочу именно я. Напиться до поросячьего визга, станцевать на барной стойке, свести с ума любого, кто надумает попасть под мою горячую руку. А что, разве кто-то мне может это запретить? Да и не настолько я сейчас пьяна, чтобы в конец потерять контроль над своими действиями, или забыть напрочь об адекватности со сдержанностью в нужный момент.

Как бы странно это не звучало, но некий пунктик касательно бдительной слежки за собственным поведением преследовал меня практически весь пятничный вечер. Слова Глеба не могли не задеть моей параноидальной натуры своими слишком уж конкретными намёками. А если брать во внимание финансовые возможности этого человека, приставить ко мне невидимого надзирателя-шпиона ему не стоило вообще никаких мучительных усилий. Может оттого меня сегодня и ломало моральными противоречиями, кидая то в одну, то в другую зашкаливающую крайность. То мне хотелось надавать себе по рукам, то, наоборот, броситься с головой во все тяжкие (реверсивная психология, будь она неладна!). Хорошо, что хоть внешне я не буянила и не доводила до глубокого шока всех и каждого, кто находился поблизости от меня. А то, что творилось у меня внутри – пусть там и творится дальше, всё равно никто этого не видит.

– Ничего это не значит. – я опередила Рокси с ответом, чтобы та не успела ляпнуть ничего лишнего к уже ляпнутому. С неё станется.

А вот Катька из той части студенческих подружек, коим знать подробности из чужой тёмной жизни не положено. Они просто составляют нам компанию, когда не хватает нужного количества людей для шумного похода в тот же ночной клуб. Что-то вроде фоновой массовки. Грубо, конечно, но на большее они и не тянут. Тем более, это знакомые Ксюхи, большинство из которых чересчур уж оторваны от реальной жизни.

– На самом деле, это очень большой секрет. – но разве Лунёву кто-то сумеет вовремя заткнуть или остановить? – Сёмина собралась уходить в монастырь… Хорошо, что в мужской.

Удержаться от истеричного хохота никто из нас, естественно, не смог. Мы ещё и сбились все вместе в одну кучку перед одной раковиной и вмонтированным в стене относительно чистым зеркалом. Остальной пролёт гранитной столешницы с рядом умывальников, напротив занятых кабинок туалета, был так же облеплен представительницами якобы слабого пола, так же, как и мы, пытающихся вернуть себе изначальный товарный вид.

– Да ладно вам. Мишка и без того вон, весь вечер дёргается, как в жопу ужаленный.

– Наверное, что-то чувствует. – как всегда с многозначительным намёком ответила Ксю, загадочно расширив свои и без того огромные глазища.

– Что чувствует? – не поняла Катька.

– Приближение ещё одной очень большой жопы!

– Может уже хватит прикалываться? Или вы что-то приняли перед походом в клуб? Другого объяснения вашему поведению я не нахожу.

– А что тут непонятного? Линка устроила Михе прощальный вечер, но он пока об этом не догадывается. Или догадывается, но не до конца.

Ударить Лунёву по предплечью всё же пришлось. И надо было это сделать кулаком, а не тыльной стороной расслабленной ладошки. Неугомонная зараза!

– Ты гонишь! – ахнула Катька, уставившись при этом в зеркало в моё отражение. – В жизни не поверю. Вы меня разыгрываете. Бросить Миху? МИХУ?

– Да, да! Миху! Единственного и неповторимого! – Ксюху продолжало нести, а мне пришлось махнуть на неё рукой, поскольку ловить спущенный со снежной горы ком было уже бесполезно.

Как ни странно, но по этому поводу я перестала переживать где-то ещё вчера, учитывая, что мои настоящие проблемы были куда масштабнее и намного ощутимее, чем эта. А после знакомства с Глебом Анатольевичем, я окончательно запуталась и в своих чувствах, и в собственных взглядах на жизненные приоритеты. Хотя, больше всего меня сейчас волновали пережитые с моим первым клиентом эмоции.

Я не хотела к нему чувствовать ничего, кроме заслуженной симпатии и банального уважения к человеку очень старшего (и, увы, да, преклонного) возраста, скажем, как к опытному учителю. Но в том-то и дело, мы слишком долго пробыли вместе на довольно близком друг от друга расстоянии в подчёркнуто интимной обстановке. И этого времени оказалось вполне предостаточно, чтобы мой организм начал реагировать на воздействие чужой близости на накопительно-ментальном уровне. Я словно втянула в себя часть его образа, подобно фотографическим оттискам не сколько в базовую память чисто визуальной информации, а на весьма чувствительные рецепторы своего эмоционального восприятия. Не знаю как, но ему удалось задеть меня “изнутри” и чуть ли не прописаться там буквально крайне глубокими и не менее осязаемыми (практически физическими) следами-оттисками. Настолько осязаемыми, что я не сумела отделаться от чувства его присутствия даже когда проснулась этим утром.

Единственная рациональная по этому поводу мысль, объясняющая более-менее всю эту пугающую аномалию, пришла мне в качестве одного, но хотя бы достаточно разумного ответа. Этот человек, скорей всего, на редкость мегасильная личность. При чём в край, запредельно и невообразимо сильная. Других объяснений я не находила. Ведь его психосоматическое воздействие и мощную биомагнитную ауру мог прочувствовать любой, а не одна лишь напуганная до смерти девчонка, вроде меня. Казалось, он не только подминал и подавлял не такой уж и скрытой волей негласного хозяина положения, но и частично отдавал переизбыток своей энергии каждому, кто подпадал под щедрую раздачу его бьющей через край харизматичной натуры.

Не удивительно, что меня до сих пор слегка вело при воспоминаниях о нём, что даже сидевшего рядом Мишку я не замечала едва ли не в упор уже который час подряд. И, не то, что не замечала, но и не чувствовала, как раньше, к слову, совсем. Будто пустое место или зияющее пятно на засвеченном фотокадре. Плохо это или в край нехорошо, я не знаю. Но факт оставался фактом. Поэтому алкоголь и чуть контуженные эмоции (прессуемые образом зеленоглазого и далеко немолодого Дьявола) делали с моим сознанием, рассудком и физическим восприятием реальности своё чёрное дело. Ощущение преследования данного призрака и прямо в этом клубе не то что не собиралось сходить на нет, а, казалось, ещё больше ширилось, продолжая нарастать с каждой пройденной минутой всё сильнее, осязаемей и глубже.

Возможно, это были последствия излишнего алкоголя или подскочившего в крови адреналина, но я была почему-то уверена, что всё моё восприятие происходящего было связанно именно с Глебом и с его вчерашним на меня влиянием. Видимо, он не хило так съездил мне по мозгам, раз я до сих пор не могу от него отойти. Даже когда мы шли в сторону туалета за несколько минут до этого, и мне перепало пару минуток побыть “наедине” со своими мыслями и чувствами, меня едва не приложило в те секунды какой-то невообразимо шокирующей и из ниоткуда взявшейся идеей-фикс обернуться. Прямо сейчас! Нет, СЕЙЧАС ЖЕ! Резко, быстро, как оборачиваются в совершенно пустом коридоре на крадущегося у тебя по пятам убийцу.

Даже сердце несколько раз дало сбой, а потом чуть было не снесло мне несколько рёбер.

Хоть убейте, но я была уверена, что ощутила Его! Его близость за спиной и едва не порывистое дыхание на своём затылке. Только у него была ТАКАЯ мощная ментальная аура, которую спутать с чьей-то чужой я банально бы не сумела.

Может оттого и не обернулась? Поскольку прекрасно понимала, что никого там не увижу. А если и увижу, то какого-нибудь местного торчка и то, не прямо за собой. Это просто моё не в меру разыгравшееся воображение с усилившимся за последний час желанием покончить отношения с Мишкой как можно скорее.

– И как долго ты собираешься тянуть? По мне, так это жестокость наивысшей категории. СМС-ка на сотовый выглядела бы в тыщу раз безобиднее и гуманнее.

– Так ты думаешь, я всё это устроила ради Мишки? – я даже хохотнула на очередную попытку Лунёвой свести моё сегодняшнее поведение к одной единственной цели.

Мы как раз выходили из ярко освещённого туалета в более тёмный коридор, так что пришлось немного прищурить глаза, заново фокусируя зрение на ожидавшей под дверью очереди из безликих “зомби”. А то, не дай бог, ещё в кого-нибудь с ходу врежешься. Правда, рассмотреть я всё равно никого не успела (да и не собиралась, если честно) так и не успев задержать хоть на ком-то своего осмысленного взгляда. Почти сразу перевела его на Ксюху, пока моё слегка шокированное подсознание обрабатывало только что полученную картинку из размытых лиц и фигур, почти что слившихся с бордовыми шпалерами узкого коридора.

– В таком случае, ты решишь, что я конченная садистка, потому что это всё только для меня любимой и для моих расхеряченных нервов. Должна же я оттянуться, как следует, перед неминуемым.

– Пизд*ц, Линка, тебя послушать, так ты прям в концлагерь строго режима собралась. Ты Михе ещё и прощальную ночь организуешь, чтоб в конец его добить?

– Ты права, это было бы в край жестоко и не по принципам моей совести. Может ещё разок станцуем и… Good bye my love Goog bye. Неужели я и впрямь такое мерзкое чудовище?..

– Всё зависит от того, ради чего или кого ты собираешься выпустить его на свободу… Прошу прощения, что вклиниваюсь в ваш задушевный разговор, но удержаться от услышанного-таки не смог.

Так это была вовсе не игра моего полупьяного воображения?.. Я действительно услышала Его голос!.. Правда, не то чтобы идентично такой же, каким он был вчера в ресторане, но манера, тембр и даже частичное тональное звучание будто перебирающего собственные аккорды приятного баритона – один в один списаны с единого голосового отпечатка. А может я просто подсознательно ждала его услышать и поэтому из-за окружающего шума слышала именно то, что хотела?

Как бы там ни было, но не обернуться на него я по любому уже не смогла. Даже если бы только что произнесённые им фразы предназначались кому-то другому, но не мне.

– Насколько я помню, мы твоего веского слова, красавчик, не спрашивали. Более того, мы даже знать не знаем, что ты вообще за хрен. – Лунёва, как всегда, бежала впереди паровоза, пока я, определённо дезориентированная в пространстве, на несколько замедлившихся мгновений (или вечностей) задержала свой взгляд на заговорившем с нами незнакомце.

Моё сердце опять попыталось с двух или трёх попыток протаранить мне рёбра, снова разогнав по артериям моментально вскипевший в крови адреналин и чуть было не снеся мне полголовы мощнейшим ударом по мозгам и в глаза. Но до лёгкой контузии всё-таки меня довело. Пришлось даже несколько раз проморгаться, то ли надеясь согнать с глазной сетчатки представшее передо мной наваждение, то ли сбить со зрительного фокуса налипший поверх образ Глеба. Правда, вышло лишь где-то процентов на пятьдесят. Вместо знакомого мужчины под шестьдесят меня беззастенчиво разглядывал молодой блондин (с таким же оттенком волос, как у Глеба!) не больше тридцати лет от роду, коего я до этого никогда ещё не видела. При чём с внешностью действительно где-то на половину повторяющую знакомые черты моего вчерашнего заказчика, разве что более утончённые и без ярко выраженных признаков неумолимо приближающегося старения. Да и губы, нос и подбородок (брови тоже намного гуще и темнее) чуть поблагороднее что ли. Губы уж точно другие, словно вычерченные дополнительным контуром и более насыщенным цветом. Скулы высокие, буквально аристократические. Подбородок далеко не массивный и не квадратный, расходящийся плавными линиями идеально овального лица.

Стопроцентный красавчик, от которого девчонки просто обязаны ссать кипятком, особенно когда эти завораживающие зелёные глазки обращают на определённо счастливую “избранницу” свой пробирающий до поджилок подчёркнуто заинтересованный взор. Меня уж точно проняло, но, скорее, ударившим в голову и едва не до смерти шокирующим фактом, насколько он оказался похож на Глеба Анатольевича. Не один в один, конечно, но всё же. И разве не я мечтала менее суток назад увидеть своего заказчика молодым? Не даром говорят, бойтесь своих желаний…

– Насколько я помню, мы находимся сейчас в ночном клубе, предоставляющем широкий спектр развлекательных услуг, в которые входят вечера знакомств, тематические вечеринки и прочие виды группового отдыха. Поэтому так дерзко реагировать на чьи-то слова в подобном месте – слишком некрасиво и невоспитанно. – он впервые перевёл свой слишком хваткий взгляд в лицо раздухарившейся Лунёвой, но ненадолго (хотя мне хватило сделать пару спасительных глотков относительно чистого воздуха). Ровно настолько, чтобы показать зарвавшейся стервозе своё совершенно апатичное выражение лица с красноречиво скучающим взором, насколько ему было посрать на все её попытки его поддеть или даже попытаться отбрить.

Лично мне как-то сразу хватило и нескольких произнесённых им без единой запинки фраз, чтобы понять приблизительный уровень его интеллекта со скрытыми способностями колкого на язык словоплёта.

– А ты что, преподаёшь где-то по ходу этику и правила хорошего тона в общественных местах? – Рокси явно не собиралась униматься, превращая едва занявшийся разговор в бессмысленную перепалку пустопорожнего содержания.

– Ксю, при чём тут этика? Таинственного незнакомца заинтересовало упоминание о внутренних чудовищах и оригинальных способах по их дрессировке. Если я, конечно, ничего не путаю? – не то, чтобы я возжелала прямо с ходу встать на защиту неожиданно взволновавшего меня незнакомца, но Ксюха по любому попёрла на него чисто из принципа, а не по делу. А это очень разные вещи. Тем более для меня, заядлой поборницы справедливости и чести.

Молодой мужчина чуть ли не сразу перевёл на меня свой чересчур разборчивый взгляд, и мне снова как-то стало не по себе. Именно от его глаз, в чьём оттенке я точно не ошиблась и от проницательного внимания которых интуитивно тянуло отступить к противоположной стенке, как к самой ближайшей страховочной опоре.

В голове опять зашумело, а помутневший взор запорошило пульсирующими искрами взбесившейся “мошкары”. Я едва язык себе до крови не прикусила, когда мне вдруг со страшной силой захотелось ляпнуть прямо в его лицо – “И где тебя, мать твою, носило ещё за пару дней до этого?!”

– По правде говоря, только в качестве зацепки для более близкого знакомства. – и почему я теперь не удивляюсь его словам? Хотя удержаться от пробирающего до сладкой дрожи соблазна поддаться столь порочному искушению, погрузившись в него с головой до полной потери пульса, дыхания и здравого рассудка, оказалось не таким уж и простым делом. А на полупьяную голову в особенности. И когда ходишь буквально по острейшим лезвиям собственных чувств, страхов и остервенелых желаний, так легко опьянеть под опиумными парами их наркотического яда. Так что спутать ко всем чертям вчерашние и сегодняшние эмоции и ощущения, а потом ещё и запутаться в них самой, как говорится, прямо вовремя и к месту.

– Какая печалька. Так это всего лишь одна из избитых форм “случайного” подката? – он и представить себе не мог насколько искренне я сейчас говорила. Моя печалька за эти ничтожные секунды разрослась до вселенских масштабов. Даже захотелось его за это чем-то наказать. Сделать ему больно, причём по-настоящему. Дать ему прочувствовать хотя бы десятую часть того груза и рубящего изнутри остервенелого клинка безысходности, что лупцевал меня всю эту неделю периодическими ударами, а за последние дни и этот час достиг критической точки своих нереальных пределов. Не представляю, каким чудом я оставалась до сих пор жива, но именно оно и делало меня слегка “буйной” и несдержанной на некоторые действия.

– Понимаю, место для приглашения на следующий танец не совсем подходящее, но мне пришлось импровизировать в срочном порядке буквально на ходу. – знал бы он, как сильно опоздал со своей импровизацией. Правда, удушающая горечь вполне обоснованной злости подкатывала к горлу как раз из-за того факта, что его выбор мог оказаться таким же случайным, как и тысяча предыдущих. Скольких он вот так снимал по клубам без особого напряга, очаровывая наивных дурочек точно такой же дежурной ухмылкой опытного ловеласа, от которой даже у меня начинали дрожать коленки и невольно хотелось расплыться в ответ более идиоткой лыбой? А учитывая его возраст и прилагающуюся материальную базу из внушительного количества ноликов на банковском счету (костюмчик и часы на нём чуть ли не кричали об этом в лицо каждой, кто окидывал его оценивающим взглядом с головы до ног), список его любовных побед явно перемахивал за все мыслимые границы.

– Что ж за попытку, так уж и быть восемь баллов из десяти подарю. А вот за выбранное место и время… – прости, дорогой, но сегодня тебе придётся поискать кого-то другого. И завтра тоже. И после-после завтра…

Я качнула с сожалеющим отрицанием головой и почти с искренней печалью поджала губки.

– Увы, даже на тройку не дотягиваешь.

– И что? Это означает “увы и ах”? Или?.. “Я не вижу, как сильно ты стараешься!”? – в карман за словом он точно не лез, даже будучи слегка под шафе. Так что, опять же, не понимая, что творит, вгонял мне под ногти невидимые иглы грёбаной боли. И безысходности.

Как же я ненавижу эту треклятую слабость, напирающую со всех сторон глухими стенами безвыходного тупика! Нельзя так убивать буквально. Резать живого человека вроде как давно скончавшейся надеждой…

– По-моему, тут и без китайского переводчика понятно! – впервые я была благодарна Лунёвой за то, что та снова вклинилась в наш разговор. Видимо, что-то всё-таки почувствовала и поняла. – Можешь хоть в лепёшку расшибиться, но ты был здесь лишним ещё со вчера.

– Прости меня, конечно, но таких издевательств над русским языком я принципиально не приемлю. Так что, да, от переводчика я бы сейчас не отказался.

– Ты что, возомнил себя тут самым борзым что ли?

Я бы точно так не сумела и не потому, что воспитание не позволяло… Не умею я вымещать всю свою боль на тех, кто мне близок или очень нравится. А этот чёртов красавчик ничего мне, по сути, ещё не сделал, чтобы я имела все законные основания вскрывать ему черепушку с грудной клеткой.

– Да нет, почему сразу борзым. Обычным проходящим мимо путником, которому негде “переночевать”. Неужели я замахнулся на нечто большее, чем это возможно себе представить?

Если бы он знал, насколько был близок от истины.

– Вовсе не на большее, а, скорее, не к тому времени и не совсем к месту, – в этот раз найти силы ему ответить у меня получилось, как и опередить Ксюху перед её новым словесным выбрыком. – Я же тебе об этом уже сказала. Так что… ты прав. Это означает “Увы и ах!”, но тебе сегодня ничего не светит. Хотя, готова тебя немного подбодрить. Встреться мы при других обстоятельствах и в более приличном месте, кто знает, может всё сложилось бы совершенно по-другому.

Разве что забыла добавить «за несколько дней до этого».

– И что же мешает ему сложиться именно сейчас и прямо в этом клубе? – и с чего ему, спрашивается, теперь напирать? Не привык получать отказы на свои предложения, от которых другие готовы были раздвинуть перед ним ноги, не отходя от кассы? Лучше бы он сразу принял своё поражение, а не рвался в бой с тенью незримого соперника. Сам потом спасибо скажет, что его вовремя схватили за шкирку и оттянули от края пропасти на последних мгновениях…

А сдаваться ведь явно не собирался. Даже вперившийся в меня взгляд стал каким-то другим, более настойчивым и ощутимым. Если нельзя было взять нахрапом физической силой, так почему бы не забраться в чужую душу и наследить там собственными загребущими ручонками? И мне не могло такое почудиться. Казалось, его не только слегка качнуло в мою сторону, я чуть было сама не шарахнулась от него на шаг назад, как от мощного ментального толчка из собранных в одну ударную волну очень сильных и волевых эмоций. Даже сердце зашлось от неосознанной паники, выбивая по всему телу томную дрожь с обжигающими приливами немощной слабости. И ещё долго не собиралось унимать своего безумного танца, впитывая пульсирующие спирали явно нездорового восхищения, то ли словленного по ходу не пойми какого кайфа.

Захотел померяться силами, герой? Закинул крючок и сам не понял за что зацепился? А слабо руку в воду сунуть? А самому в неё залезть по макушку?

– Не много ли ты хочешь выведать в первые же минуты знакомства?

– Тебе ведь ясно сказали. Смирись и отвали! – Ксюха тоже не забывала напоминать о себе, хотя сейчас мне самой захотелось её осадить, при чём далеко не слегка.

Это моя и красавчика-блондина парная схватка. Третьи только мешаются под ногами и грубо портят весь приход от штормующих под кожей эмоций с бурлящим в крови азартом. В этой игре место только для двоих.

Но настырный незнакомец и бровью не повёл на попытку Лунёвой сдвинуть его хотя бы на миллиметр с занятой им до этого “боевой” позиции. Не удивлюсь, если он её вообще не расслышал, сконцентрировав своё непомерно напористое внимание только на моём лице. Впрочем, как и я на его.

– Могу и не выведывать. Так уж и быть, задавай правила тона сама (мог бы сказать и “игры”, чего теперь прикидываться благородным рыцарем на белом коне?). Но не спеши открещиваться от новой для нас двоих возможности. Я же вижу, девочка ты сообразительная, поэтому было бы глупо отказываться от идущего в руки шанса, как и не видеть в этом знакомстве далекоидущих перспектив. Разве ты что-то потеряешь, если станцуешь со мной один лишь танец? Я прошу так много?

Вот это его занесло так занесло. Заговорил практически открытым текстом. Прямо как в той пьесе “Вы привлекательны. Я – чертовски привлекателен! Так чего зря время терять?” Как я ещё не расхохоталась прямо ему в лицо от столь откровенных заявочек?

– Ты ждёшь от этого очень много, особенно, когда приплёл “далекоидущие перспективы”. Хотя, так уж и быть. Дам тебе шанс, раз уж тебя так сильно свербит. Если в ближайшие дни найдёшь меня за пределами клуба и предпримешь ещё одну попытку познакомиться со мной на совершенно трезвую голову, тогда (быть может) выслушаю тебя более внимательно. А там уже и решу, использовать данную возможность по назначению или… не использовать.

А как тебе такое блюдо, герой не моего романа? Думаешь, я не знаю через сколько шагов заканчивается твоя бравада непревзойдённого дамского угодника и какова истинная цена всем твоим потугам? Уже завтра будешь на этом самом месте цеплять другую, более доступную юбку. Мог бы и не начинать, если и так видишь, что тебе совершенно не светит.

– Думаешь, я возьму и спасую?

– Если ты не понимаешь с первого раза, что тебе говорят… – по ходу я снова только что опередила Ксюху на пару долей секунды. Что-то она уж слишком рвалась в бой и постоянно пыталась влезть, куда её не звали. Только и делала, что начинала раздражать своими неуместными вставками. Если ей так хотелось перетянуть на себя внимание блондина, может стоило сменить тактику?

Но мысль увидеть его флиртующего с Лунёвой, почему-то совершенно не вдохновляла. Уж лучше не при мне и не сегодня. Дайте хотя бы с чувством выполненного долга уйти с вашего праздника жизни.

– И, да, думаю ты поступишь, как и любой другой в этом случае. Но, не переживай. Я не стану тебя за это винить. Более того, я даже не ручаюсь, что вспомню о тебе завтрашним утром. Впрочем, как и ты обо мне.

– Это может говорить только об одном, – что ж, похвально. Вызов принял и нисколько не постеснялся при свидетелях провернуть свой ментальный клинок через пристальный взгляд по моим ещё не зажившим со встречи с Глебом свежим ранам. Даже дыхание слегка спёрло от такого ничем не прикрытого напора. – Ты меня совершенно не знаешь и представления не имеешь на что я способен.

Силён гадёныш и глубоко докапывается. Так глубоко, что аж внутри буквально всё перекручивается головокружительными спиралями, разливаясь под кожей сладко немеющей пульсацией. Ещё немного и точно снесёт крышу. Я уже и без того рассматриваю его упрямое лицо и потемневшие губы без какого-либо стеснения. Если бы не отрезвляющая мысль о том, скольких эти губы уже перецеловали…

Кажется, я и запах его сумела выделить в окружающем нас эфире до тошноты прокуренного воздуха. И он мне определённо понравился.

– И кто бы в этом сомневался? Вы же на словах все супер-пупер герои. Но как дело доходит до действий, сразу находите тысячу причин обо всём забыть.

– Видимо, ты не с теми парнями до этого знакомилась. Нельзя всех равнять под одну гребёнку. И, разве я отказываюсь? Или, думаешь, у меня не хватит тямки? К тому же на память я никогда не жаловался.

О, если бы Мишке хотя бы процентов тридцать такого напора…

– Тогда, желаю удачи. Вперёд и с песней! – так! Пора с этим завязывать. Иначе, если не остановлюсь… то уже не остановлюсь… А ещё надо взять себе на заметку. Никогда не смотреть в глаза зеленоглазым красавчикам, а то загипнотизируют в три щелчка пальцев прямо на месте.

Так что, да, в итоге я банально сбежала, отступив первой, но каким-то чудом не показав своего полного поражения. Знал бы он, что победил… И не меня одну…

– Эй! И это всё? Даже имени не назовёшь?

Бедняжка, выиграть такой бой и сразу же упустить из рук главный трофей. Такое и врагу не пожелаешь.

– Чтобы облегчить тебе задачу? – удержаться от такого изощрённого соблазна обернуться и бросить на него свой “прощальный” взгляд?.. Всё-таки силы воли во мне вообще никакой нету и едва ли сейчас отыщется. – Прости, но нет. К тому же у тебя ещё будет форы на пару часов. Кто знает, может успеешь придумать что-то куда более оригинальное, чем, скажем, трюк с гипотетической кражей моей сумочки.

Давать ему столь очевидные подсказки я изначально не собиралась. Даже не знаю, как она вообще слетела с моего языка, будто сама по себе – естественным рефлекторным выдохом. Хотя, что-то мне подсказывало, он не воспользуется ею. Чтобы у такого опытного сердцееда не пряталось в рукавах где-то с парочки колод козырных тузов?

Хотелось бы взглянуть на него в действии и может быть в чём-то слегка подсобить. Кто знает? Если ему удастся сделать то, что не получилось сегодня у Мишки, награжу его за все старания маленьким бонусом. Раз это мой последний день почти полной свободы.