Читать книгу Сны Аделаиды - Евграф Жданко - Страница 10

Пречистых дев стада, шатаясь от истомы,

По райским кущам разбредались для ночлега;

Устав от запаха спревающей соломы,

Далёкой родины поля просили снега;

Листвой опавшей завалив лесные тропы,

Дубы моравские стояли, как во сне;

А мы под небом неприветливой Европы

Желали мира и готовились к войне.

То было время поднаскучивших агиток,

Полунадежд, полуиллюзий, полуверы,

Полуоформленных решений и попыток

Принять вполсилы половинчатые меры…

Был полустрах, энтузиазм с налётом фальши;

Был выход в люди на началах кумовства;

Была неясность на предмет того, что дальше…

И были мы, и было нам по двадцать два.

Такими разными бывают только вёсны,

Чей дух на почву низошёл своим потоком;

И так созвучны, несомненно, только сосны,

Когда их кроны ветер тронул ненароком.

Судьба свела нас безо всякой подоплёки:

Свела и бросила, не думая стеречь…

И мы остались – оба в чём-то одиноки:

Иначе как постигнуть смысл подобных встреч?..

Рутина будней полковых и есть рутина:

Служебный ритм да сушь формального общенья.

И день за днём ткалась привычно паутина:

Разводы, смотры, марши, стрельбы и ученья.

Но в редкий час, когда смолкали постепенно

Под утро выстрелы и окрики команд,

В живых глазах его читал я неизменно:

«Не так уж плохо всё, товарищ лейтенант!».

Я был попутчиком, примкнувшим ненадолго,

Заплаткой временной на кадровой прорехе,

А он – потомственным воякой, с чувством долга,

Не чуждым мысли о карьере и успехе…

Чего б, казалось, ожидать с таким раскладом

В среде, где умный – не бог весть в какой цене?

Но вот поди ж ты: зацепив друг друга взглядом,

Друг друга приняли – всецело и вполне.

Обрывки выцветших, как ситец, впечатлений

Всё реже в памяти сливаются в картины;

Забыты лица и нюансы отношений,

Уже не вспомнятся конкретные причины

Банальных распрей, ядовитого сарказма;

Разносов, частных и всеобщих, по утрам;

Интриг и сплетен, доходящих до маразма;

Соседских трений и чужих семейных драм.

Осталось чистое, прошедшее сквозь сито,

Не подлежащее с годами перекрою.

И слава Богу! Благо всё, что пережито!

А что – не благо, значит, было не со мною!

И всякий раз, когда поток-воспоминанье

Мысль приунывшую уносит за собой,

Я повторяю про себя, как заклинанье:

«Как хорошо, что выпал жребий не иной!».

Весельчаков сродни ему и балагуров

После него не довелось мне больше встретить;

Мимо него в минуты кратких перекуров

Никак нельзя было пройти и не заметить:

Всегда в кольце надсадно ржущих сослуживцев,

Артист от Бога, был, как бог, невозмутим.

Он был умён; таких считают за счастливцев.

Ну что ж, возможно, он действительно был им…

…Да, был умён и наделён природным тактом;

Ему б в науку прямиком путём цивильным.

Однако выбор, крепко склёпанный контрактом,

Для той поры стал аргументом оч-чень сильным…

Так и служил с улыбкой вечного задора:

Для командиров – молодой специалист,

Таким, как я, «студентам», – верная опора,

Для замполита – убеждённый коммунист.

Но иногда, вдвоём оставшись с ним в палатке,

Когда нет рядом неуместного соседства

И диалог идёт открыто, без оглядки,

Мы говорили с непосредственностью детства:

Глаза не врут, слова исполнены значенья;

Да подбирать-то их особо недосуг…

И вот в такие скоротечные мгновенья

Я знал, что он и есть тот самый первый друг.

Не нам судить, как было б, если бы не то-то,

Да как пошло бы, будь тому альтернатива…

Реальность проще: здесь по плану – эта рота,

В таком составе, до решения комдива.

Штат изменился исходя из обстановки,

А с ним и то, что внешне связывало нас;

Случайность встреч (я – тут, он – там, в командировке),

Другие люди, а по осени – Приказ.

 • • • • • • • • • •

Уснувший в воздухе обрывчатою мглою,

Октябрьский день был точно соткан из дождинок;

Асфальт, покрытый густо мокрою листвою,

Противно чавкал под подошвами ботинок.

У КПП заметны признаки движенья

(хотя содом весь начался ещё вчера):

Колонна сборная уходит на ученья;

В полку настала суматошная пора.

Урчат гружённые имуществом машины,

По борту хлопая сдуваемым брезентом;

Шуршат по лужам, поднимая брызги, шины;

Солдатский говор в кузовах, покрытых тентом…

И вот когда уже охрана закрывала

Ворота, створки заводя заподлицо,

На краткий миг в окне последнего «Урала»

Мелькнуло призрачным пятном его лицо.

Усталый взгляд, с весёлой искоркой обычно,

Поверх меня скользнул какой-то тенью строгой

И навсегда пропал в тумане, хаотично

Седыми клочьями повисшем над дорогой.

…Давно умолкло всё, последние приметы

Слились вдали в однообразный серый цвет…

Лишь яблонь голых вдоль обочин силуэты

Как будто шлют кому печальный свой привет.

11 – 25 мая, 2007

г. Омск