Читать книгу Сны Аделаиды - Евграф Жданко - Страница 7

Прошло три дня, а на четвёртый

Иван Петру сказал, в прихожей

Сняв плащ свой с вешалки потёртый:

«Погодка нынче, глянь, – дар Божий;

Да и в Захламск мне надо: соты

У свояка пора снимать…

Поедем вместе, а? Ну что ты

Один здесь будешь куковать?».

Лукавил Ваня: этим летом

Дожди всё шли – не та погода,

Чтобы пчела, душистым цветом

Опьянена, давала мёда;

Петра Придаткову хотелось

С Авдотьей как-нибудь свести…

Соврал старик, хоть и вертелось

В уме: «Эх, Господи, прости!».

Недолги сборы, подыскали

Петру одёжку, нарядили;

Где мешковато – подобрали,

Где тесновато – распустили;

Гараж открыт, сведён с канавы,

Заправлен старенький УАЗ;

ЦУ последние от Клавы,

Ногой на газ и – в добрый час!

Урчит мотор, и проплывают

Поля, пригорки, перелески;

Кой-где домишки возникают

С резьбой по типу арабески;

Телок мычит: отстал от стада;

Вон девки курят за ларьком

(в штанах каких-то на ползада

и кепках с гнутым козырьком).

Но как же новы, незнакомы

Места, любимые когда-то…

Как дико смотрятся хоромы,

Когда вокруг так виновато

Толпятся избы да бараки;

Как непривычен новый быт.

И лишь бездомные собаки —

Всё те же, прежние, на вид.

…Захламск их встретил молчаливо:

Всем недосуг, у всех работа;

Облезлый кот взглянул пытливо

На них и юркнул под ворота.

Зайдя по улице Заречной

(«ползком», чтоб в яму не попасть),

Иван проехал до «конечной»,

Где и ютилась медсанчасть.

В полуверсте, за котлованом,

Отрытым некогда под стройку,

Так и не ставшим рестораном

И превратившимся в помойку,

Лежал пустырь, куда свозился

Со всей округи разный хлам.

Там люд бродяжий копошился,

Паслась и Дуня часто там.

Иван знакомую фигуру

Завидел издали: пыталась

Авдотья ржавую «бандуру»

Свернуть, но та не поддавалась.

Притормозив не доезжая,

Вздохнул Иван, потупив взгляд:

«Вон видишь: женщина седая?

Дуняша это, так-то, брат…».

Страх овладел Петром, колени,

Как лист осинов, задрожали,

И будто мук подспудных тени

В глазах мелькнули и пропали.

«Как хочешь, Вань, а я не выйду,

Здесь посижу, а ты поди,

Поговори с ней – так, для виду,

И дальше сам уже гляди…».

Как грустно стало в поднебесье,

Как детски всхлипнул мир украдкой,

Как смутно дымкой редколесье

Вдали укрылось, когда шаткой

Походкой к Дуне приближался

Вдруг стушевавшийся Иван…

«Привет, подруга, вот, собрался,

На пробу мёда Стёпкой зван…».

…То-сё, как Клава, как хозяйство,

Да как здоровье, как соседи…

«А мы тут просто, без зазнайства,

Катаем бочки, как медведи…».

…И так о жизни да судьбине

По-стариковски чуть не час…

А Пётр один сидел в машине,

Ловя обрывки слов и фраз.

И уж в конце, когда минута

Прощаться светлая настала,

Как будто радуясь чему-то,

Авдотья Ване прошептала:

«Я перебрала, может, малость,

Но мне, пока ты говорил,

Всё время сильно так казалось,

Что Василевский с нами был…».

…И разошлись. И в целом свете

С разочарованной улыбкой

Цветы качнулись, словно эти

Цветы, взойдя на почве зыбкой,

Надежду слабую питали

На нечто, сказку, волшебство

И вмиг надежду потеряли…

И не осталось ничего.

• • • • • • • • • •

Молчит Иван, скрипя сиденьем,

Следит угрюмо за дорогой;

Молчит и Пётр – под впечатленьем

Того, что видел; складкой строгой

Прорезан лоб его глубоко,

В глазах – смертельная тоска:

Как бесконечно одиноко

Вдруг стало сердцу старика…

Вот так и ехали уныло,

С глухим сознанием разлада,

Пока им путь не преградило

С мычаньем вышедшее стадо.

Бурёнки с вислыми хвостами,

Заполонили весь проезд,

Толкаясь разными местами, —

Ну прямо ярмарка невест.

Герой наш как бы встрепенулся,

В нём точно клапан приоткрылся:

«Стой, Ваня! Я, кажись, проснулся!

Домой скорее!». И схватился

За ручку дверцы, стал ломиться

И биться в пыльное окно.

Смешались в кучу краски, лица,

Дождь, ветер, свалка, Ведено…

…И пулей выскочил к коровам;

Прочь с головы слетела кепка;

Как в западне, метнулся с рёвом,

Потом замолк и, сжавши крепко

Виски дрожащими руками, —

Бегом по насыпи туда,

Где меж высокими хлебами

Легла дорога в никуда.

Придатков выпал из машины

И за Петром пустился было;

Но что-то, с силою пружины

Его рванув, остановило.

Иван же, совестью влекомый, —

Опять за пятнышком во ржи…

И некий голос незнакомый

Шепнул: «Не надо, не держи».

…Он уходил, и ветер знойный

Гнал вслед ему частицы пыли;

Он уходил, уже спокойный,

И, как ни странно, уходили

За ним незримою толпою

Все мысли, чувства и черты,

Что так нечаянно с собою

Принёс он в бездну суеты.

А мы с Придатковым стояли

И провожали его взглядом;

Опустим лишние детали —

Придатков плакал; я же рядом

Молчал, жалея в полном смысле

Петра, и – бог весть почему! —

Поймал себя на чёткой мысли,

Что я завидую ему.

Он уходил туда, где было

Мне безбоязненно уютно

И, что ни вечер, приходила,

В своих порывах абсолютна,

Надежда на причастность к чуду

И мать, нестарая совсем,

Мне на ночь пела… Не забуду

Тех грёз, не виденных никем.