Читать книгу Игрушка палача. Том 1 - Евлампий Бесподобный - Страница 6

Как, почему и через какое время она очнулась – Элия едва ли это вспомнит теперь когда-нибудь вообще. Но в какой-то момент придёт в себя окончательно, когда уже будет выбегать, как ненормальная, из дома, ныряя на бешеной скорости в туман из удушливой копоти и гари. Едва чувствуя собственное тело, охваченное изнутри высоковольтным напряжением бесконтрольных эмоций и кипящим в крови адреналином.

Перед глазами всё так же пульсирует и плывёт, но хотя бы не полностью ослепляя или отупляя едким дымом окружающего угара.

Нужную цель она замечает едва ли не сразу. Из-за чего ненадолго приостанавливается, чтобы осмотреться в хаотичном поиске подходящего предмета. Видит его практически тут же, прямо перед собой, как и хватается за него обеими руками, которые, кажется, ощутимо ослабели из-за эмоционального раздрая и паники. Но ей требуется всего несколько секнуд, чтобы приноровится к весу схваченного куска какой-то арматуры и более-менее унять лихорадочную дрожь во всём теле.

Дальше всё происходит, как в каком-то бредовом сне. Она начинает бежать, срывается в крик, замахивается увесистой железякой чётко выверенным движением, на чистом автомате. А после, как говорится, дело отточенной техники в инерционном броске-ударе и идеально совпавшей случайности. Размах получился почти смертельным. Не будь на Жнеце шлема, запросто бы раскроила ему затылок, как минимум, надвое. Она даже ни столько услышала, сколько прочувствовала, как под приложившейся к голове убийцы арматурой неслабо так что-то треснуло.

Правда, следующего удара ей так и не дали совершить. А ведь вложилась она в него не меньше, чем в первый, целясь в этот раз уже, как ей тогда показалось, в плохо защищённое на шее место. Видимо, слишком много потратила времени на очередной замах. Его-то Жнецу и хватило, чтобы отпустить Алия (вернее, отбросить обмякшее тело парня обратно на мостовую) и развернуться лицом к девушке.

Он просто отбил её следующий удар изгибом локтя, будто отмахнулся от пролетавшей рядом мухи без какого-либо усилия. Зато ей чуть было не выкрутило суставы и не вывихнуло правое плечо. Из-за чего пришлось интуитивно разжать пальцы, чтобы, не дай бог, не треснули запястья и не переломало несколько особо хрупких фаланг. После чего, земля содрогнулась под ногами, а мир перевернулся вместе с ощущением падения то ли на брусчатку дороги, то ли в бездну, в которую её только что потянул этот чёрный монстр.

Она не видела его лица, зато смотрелась в собственное на глянцевом забрале чёрного шлема, перекрывавшего почти весь профиль убийцы. Хотя, как ей показалось, оно было, скорей всего, полупрозрачным, и кроме каких-то пляшущих картинок, надписей и её перекошенного от боли и ужаса отражения, будто из пятимерной глубины параллельного измерения на неё смотрели чьи-то едва различимые глаза.

– Сука, блядь! – прорычал демон вполне себе человеческим голосом, хотя и охрипшим и почему-то немного знакомым. – Видеодатчик мне расхерячила, к псам херовым!

Когда и как он её схватил, а потом повалил на землю, нависнув сверху и прижав голову одной рукой за горло к брусчатке, Элия так и не поймёт. Просто окажется в какой-то момент придавленной этой машиной смерти к булыжнику мостовой едва не намертво. Не в состоянии ни пошевелиться, ни выдавить из лёгких ни звука, чтобы при этом не помутнело в голове от дикой боли и резкого удушья. Хотя ей так хотелось посмотреть в сторону Алия, проверить жив ли он…

Но её опять же держал мёртвой хваткой Жнец, вскоре полностью завладев вниманием девушки последующим действием, когда стащил со своей головы свободной рукой повреждённый шлем, обнажив вполне себе человеческую голову. Разве что его лицо всё ещё скрывала другая чёрная маска – из эластичной толстой ткани, через которую так же невозможно было рассмотреть его черты, кроме глаз и лба с переносицей. Свинцово-синих бесовских очей, кажется, отсвечивающих адское пламя прямо из его демонической душонки (если таковая вообще имелась).

– И кто ж тут у нас такой бойкий и не в меру смелый? – видимо, он только сейчас смог её разглядеть, чуть прищурив блестящие под кайфом творимого им безумия дьявольские глазища и букально вглядываясь в саму душу беспомощной жертвы через насильственный зрительный контакт.

– Тот, кто отправит тебя обратно в пекло, тварь, если в ближайшее время не свернёшь мне шею! – она хотела было плюнуть в эти треклятые глаза, но, похоже, во рту пересохло из-за учащённого дыхания и едкой копоти в воздухе. Но, это нисколько не помешало ей поднять руки и совсем уж неожиданно вцепиться в лицо самого обыкновенного человекоподобного ублюдка.

Целилась она, на самом деле, в глазную прорезь, в оба глазных яблока, но что-то опять пошло не так. Жнец успел вовремя разгадать её коварный манёвр и как-то дёрнуть головой, так и не дав добраться до преследуемой Элией цели. Зато она вцепилась в странную ткань маски и даже попыталась процарапать по ней что дури ногтями – по твёрдому рельефу проступающего под ней лица. И опять же, продлилось эта жалкая борьба всего ничего. Всё, что она успела сделать, это содрать не такую уж и неподатливую маску с его макушки, обнажив густую копну пепельно-каштановых кудрей с проседью, лоб и почти весь нос. После чего он попросту перехватил ей руки и, совершенно не напрягаясь, скрестил их запястьями у неё над головой, припечатав прямо к горячему камню.

Уж лучше бы сразу придушил, вместо того, чтобы нагибаться к её лицу едва не впритык и с подчёркнутым интересом рассматривать с очень близкого расстояния обездвиженную им добычу, подобно сытому и даже чем-то восхищённому хищнику. Он даже не побрезговал стащить со своего вовсе не дьявольского лика нижнюю часть маски, полностью явив миру истинную личину недочеловека.

Хотя, нет. Лицо его было стопроцентно человеческим, пусть и совершенно незнакомым и даже по-своему красивым. Разве что неопределённого возраста (существа из Большого Мира чуть ли не все делают что-то с собой, зачастую меняя себе лица или полностью стирая возрастные “метки”). Будто лепное или идеально высеченное из матового мрамора с безупречной отшлифовкой. Точёный прямой и чуть крупноватый нос с небольшой горбинкой, высокие чётко очерченные скулы, заросшие вместе с массивным подбородком тёмной щетиной и плотно сжатый рот с чувственным изгибом не тонких и не толстых губ. Над почерневшими глазами – грузные густые брови, отбрасывающие глубокую тень при определённом ракурсе и делая своего владельца ещё больше похожим на демона или самого Дьявола в человеческом обличье.

Да что там лицо! Он даже смотрел на Элию, как на какую-то забавную зверушку или даже игрушку, пока ещё не успев решить, что же ему с ней делать в самое ближайшее время. Да и стоит ли она вообще его недосягаемого внимания более высшего, чем она, существа.

– А тебе, как я погляжу, палец в рот не клади. Хотя, надо отдать должное… в тебе определённо что-то есть. Будет жалко уродовать такую милую мордашку ради прихоти какого-нибудь больного извращенца или отдавать на растерзание потомственным садистам.

Великие Предки! Почему он не убил её сразу же или не лишил сознания, ударив головой о камень брусчатки? ПОЧЕМУ?

Кажется, в те секунды её начало пробирать убийственным ознобом нервного шока, усиленного в разы под весом и прессующей энергетикой этого бездушного чудовища. А от его нереально осязаемого взгляда, заглядывающего в самую душу и пускающего в неё свои ядовитые щупальца так и вовсе перехватывало дыхание, стыли внутренности, отнимались руки-ноги и периодически останавливалось сердце или же отчаянно рвалось на свободу в остервенелых ударах о рёбра.

– Вы пришли сюда, чтобы нас уничтожить!.. Стереть с лица земли, называя нас чумной скверной и дьявольскими нечистотами! Ну так и делай то, зачем сюда пришёл, Бешеный Пёс!

– Наивное создание. Такое юное, чистое, наверное, даже непорочное…

Он будто её не слышал или сделал вид, словно не принял её слов с оскорблением в свой личный адрес. А Элию ещё сильнее затрясло от невыносимого ощущения, вызванного его близостью, едва не тошнотворного, но ужасающего уж точно. Ведь, по сути, сейчас она находилась в эпицентре разверзнувшегося в её родном пристанище ада. А этот слуга самого Князя Тьмы лишь усиливал переживаемые ею моменты стократно, полностью заслонив собой и небо, и весь окружающий мир. И чем глубже он заглядывал в неё через глаза, касаясь её лица грубыми пальцами в жуткой перчатке, будто пробуя на осязание или изучая через тактильный контакт, тем острее и невыносимее ей становилось от ясного осознания, что всё это взаправду. Это не сон! А этот ад – не плод её свихнувшегося воображения.

– Вы реально думаете, что мы приходим в ваши колонии, чтобы вас уничтожать? Я бы, конечно, мог проявить к тебе сочувствие и свернуть шею, как этому отважному мальчику, ради спасения которого ты так самозабвенно на меня бросилась. Но лишать жизни столь ценную красоту, а мою Церковь – неплохого дохода с продажи свежего, а, главное, столь редкого в наши дни “мяса”…

– Нет! Вы врёте!.. – она не смогла договорить из-за сорвавшегося голоса. Казалось, в этот момент сердце окончательно оборвалось. Глаза враз ослепли от нахлынувших слёз, а грудь сдавило паническим удушьем, вонзив отравленные стилеты приближающейся смерти в её резко ослабевшее тело…

Разум не хотел воспринимать услышанное за правду, но душу уже разрывало в клочья накрывшим с головой беспощадным шоком. Это не могло быть правдой! Она никогда в это не поверит, пока не убедится сама!..

Но, видимо, она уже умирала. Её трясло от рыданий, лёгкие кромсало жуткими спазмами затяжной асфиксии, разум превращался в кровавое и очень болезненное месиво. И никто, НИКТО не мог остановить этот кошмар. Особенно этот треклятый Дьявол! Убийца! Этот… этот…

– С ума сойти… какая же ты всё-таки другая… Настоящая… нежная и… наверное, божественно сладкая… Хотел бы я оставить тебя себе, но, боюсь… продержишься ты у меня недолго… Ваши боги были слишком жестоки, когда тебя создавали и выпускали в этот мир…

Последние слова он шептал уже ей прямо в губы, на фоне умирающего мира. На фоне оглушающих взрывов и рушащегося неба… на её последних всхлипывающих вздохах. Ведь она умирала? По-другому это назвать было нельзя. Ибо смерть такой и бывает. Приходит в образе чудовищно прекрасного Дьявола в чёрных одеждах и забирает твою жизнь через свой знаменитый поцелуй. И он её тоже поцеловал. Накрыл её задыхающиеся губы своим влажным и горячим ртом, перекрывая окончательно доступ воздуха в лёгкие своим отвратительным языком… Правда, она всё равно не успела ничего понять. Потому что вскоре умерла. Почти сразу же, провалившись в плотный мрак спасительного забвения.