Читать книгу Чужое небо - Эйди Миллер - Страница 7

Голубовато-желтые лучи, проникали через окно, наполняя комнату утренним светом неземного мира. Для Ники это был еще один новый день в другом мире. К ее удивлению, ее наполняла бодрость и приятная легкость. Она поднялась с кровати, все вчерашние симптомы отсутствовали, как будто ничего не случилось. Тихий звук раздвижных дверей оповестил ее, что теперь она не одна в комнате.

– Рад видеть тебя, – дружелюбно произнес Мэвис, – я принес одежду, в которой тебе будет гораздо удобнее, чем в этой рубашке.

– Спасибо, – ответила Ника, оценивая темно-синий костюм, в руках Мэвиса.

– Это высокотехнологичный материал. Не вызывает никакого дискомфорта при соприкосновении с телом. Еще он практичен в обращении и, – Мэвис сделал паузу, – надеюсь, это не понадобится, может смягчать последствия удара извне.

– Поняла, – она кивнула, касаясь жесткого материала одежды. – Здесь все носят такие вещи?

– Не все, но многие предпочитают их. Оставлю тебя, чтобы ты смогла переодеться. Затем провожу тебя к Советнику.

Стянув длинную рубашку, она натянула на себя костюм, который состоял из брюк и плотной куртки с глухим воротником. Костюм превосходно лег по фигуре, проведя руками по гладкому материалу, Ника застегнула ремень и заклепки на рукавах. Затем посмотрела на босые ступни.

– Оценила качество? – Мэвис поднял голову и ободряюще улыбнулся.

– Ты что подсматривал, – на губах непроизвольно расцвела улыбка, когда она обнаружила на себе взгляд Мэвиса. – Это конечно не то в чем я привыкла ходить… – указывая на костюм, ответила Ника.

Мэвис помахал в руках короткими сапогами.

– Последний штрих, сапоги и тоже очень удобные.

Ника выхватила из рук пару сапог и окунула в них свои ступни. Они были из тонкого материала, но достаточно прочного на ощупь.

– Выглядишь настоящей алианкой, – покрутив кистью руки, произнес Мэвис. – Могу я сделать еще кое-что?

– Алианкой?

– Да, алианкой, но об этом чуть позже.

Одна бровь художницы недоверчиво взлетела вверх.

– Твои волосы, позволь их уложить иначе… – голубые глаза сверкнули в мерцающем солнечном свете.

– А с ними, что не так?

Он приблизился к художнице, затем добавил:

– Это все для того, чтобы ты смогла лучше почувствовать себя своей среди нас.

– Только изменив мой внешний вид, вы думаете, дадите мне ощущение дома? – возмутилась Ника.

– Об этом еще рано говорить, но почувствовать свою сопричастность с нами может помочь.

– Зачем мне чувствовать сопричастность? Никто даже не сказал мне, зачем я вам нужна и почему я здесь? – тут же вскипела Ника, меняясь в настроении.

– Могу я дать тебе совет?

– Попробуй.

– Не торопись, дай себе и нам время.

Пальцы Мэвиса мягко коснулись густых волос художницы. От его легких прикосновений по телу художницы пробежали мурашки. Почти незаметный слой спрея лег на русые волосы, обволакивая их структуру и делая полностью управляемыми.

– Готово, – сообщил он и совершил несколько комбинацией на дверной панели управления, после чего стена приобрела зеркальный вид. – Нравится?

Подойдя ближе, Ника внимательно посмотрела на себя, не узнавая собственного отражения, мысленно задав себе вопрос, а сможет ли она остаться Никой Образцовой. Ее волосы были причудливо приподняты и уложены назад. Стройное тело обтягивал темно-синий костюм, визуально удлиняя ее рост и без того высокий.

– Необычно, – все, что смогла ответить Ника.

Мэвис улыбнулся, обнял Нику за плечи и ласково произнес:

– Осталось дать краткий курс общения с Советником.

Они вышли в длинный коридор, по обе стороны которого с высокого этажа просматривался город.

– Итак, ты не должна применять любую грубость по отношению к Советникам, – он остановился, акцентируя внимание на следующей фразе, – а также ко всем жителям. Грубость, насилие, жестокость давно покинули наш мир.

– Это все? – безучастно спросила Ника.

Он уделил несколько секунд, чтобы посмотреть вниз на просторы города.

– Любое нарушение может принести тебе только проблемы и ничего больше. – Мэвис опять остановился, и они встретились лицом к лицу, задержав взгляд, друг на друге. – Помни об этом и не совершай никаких глупостей.

– Теперь все?

– Пока все.

Мэвис бросил быстрый взгляд на Нику, и они продолжили движение.

– Вчера я схватила за руку Шатэ, так кажется, ее зовут и…

Мэвис приостановился, посмотрев на художницу выпученными глазами.

– Тебе нужно научиться держать себя в стабильном состоянии. Как я уже сказал, на Актаросе это не приветствуется. Все Советники обладают неприкосновенностью.

– Уже поняла, – ответила Ника, имея в виду советников. – Кто такие эти Советники и чем заслужили свою неприкосновенность?

– Немного терпения Ника, – попросил Мэвис, оставляя вопрос художницы открытым.

Они зашли в лифт и к удивлению Ники, это был не совсем тот лифт, который она привыкла видеть. Сначала лифт на скорости двигался горизонтально, затем поменял направление и устремился по вертикали вниз. Они покинули лифт и оказались в цветущем саду, утопающем в разнообразии цветов среди форменно выстриженных кустов. Чуть дальше у желтого кустарника с мелкими темно-красными ягодами, Ника заметила высокую фигуру.

– Советник, я привел нашу гостью, – сообщил Мэвис, жестом отдавая приветствие.

Шатэ развернулась к ним, после чего ее лица коснулась красивая улыбка.

– Благодарю Мэвис. Можешь идти.

После обмена традиционными жестами, Мэвис покинул их.

– Вижу, тебе стало лучше.

– Почем-то не могу так сказать о себе, – с иронией ответила Ника, разглядывая сад удивительных растений.

Шатэ с пониманием приняла сарказм художницы и не стала заострять на этом внимание. Изумрудные глаза блеснули в солнечном свете, завораживая своим оттенком и Ника поняла, что смотрит на них неприлично долго. Светлые волосы, собранные на затылке плавно падали на плечи, отливая холодным белокурым оттенком. Ника хотела почувствовать ее сердцем, как она обычно это проделывала с людьми, но сейчас ничего не происходило, одна пустота. Было это связано с самой Шатэ или с тем, что она была в чужом мире и все ощущения здесь имели другое значение, она не знала. Шатэ указала на скамью возле большого цветника, на которую опустилась первой. Нике ничего не оставалось, как последовать ее примеру. Она повернулась к Шатэ и увидела, что та прикрыла веки.

– Тебе следует избавиться от страха. Это истощает и в итоге убивает твою суть, – произнесла Шатэ закрытыми глазами.

Ника хотела что-то сказать в свою защиту, но передумала. Она просто смотрела на инопланетянку с безупречной внешностью.

Наконец Шатэ повернулась к художнице, заглядывая в самые потаенные глубины синих глаз.

– Тебе нужно научиться доверять мне.

– Это такое условие? – приподнимая одну бровь, спросила Ника.

– Скорее необходимость. Обещаю, ты снова увидишь Землю…

– Когда? – перебила Ника.

– Только после того, как осознаешь кто ты на самом деле.

На мгновение Ника задумалась, ища собственный ответ на слова Шатэ.

– Не понимаю, чего вы от меня хотите?

– Ты чувствуешь сердцем, разве не так… и несколько мгновений назад именно сердцем ты хотела почувствовать меня и это прекрасно.

Ника растерялась с ответом, но Шатэ продолжила, касаясь ее запястья.

– Ты нужна нашему миру, как и твоя сила творить.

– Нужна для чего? – спросила она, ощущая, как пальцы Советника крепче сжали ее запястье.

– Для того чтобы поделиться ею здесь, на Актаросе. Твое энергия, которую ты вкладываешь в свое творение, может помочь нашему миру исцелиться. Здесь у тебя есть возможность продолжить свое творчество в новом виде.

– Так мое похищение связано с моими картинами? – нахмурилась Ника, переваривая слова Шатэ.

– Для нас важна твоя творческая энергия. У тебя есть способность пробуждать ее в других. Ты здесь, чтобы вернуть через себя жителям Актароса эту самую энергию. В противном случае мы превратимся в мир машин. Выражая творческие способности, мы раскрываем себя миру, кому как не тебе это должно быть хорошо известно. Это наша свобода и наше право. Когда-то среди нашей расы процветало искусство жизни. Это были прекрасные времена, до того, как большая часть алианцев была вынуждена перебраться на Актарос.

– Перебраться….

– Понимаю, пока для тебя это звучит слишком, но все это является частью нашей истории.

На лице художницы отразилась примесь легкой паники.

– Где вообще находится Актарос? – с вызовом спросила Ника.

– Достаточно далеко от Земли, совсем в другой галактике.

Прикидывая в уме несоизмеримое расстояние, Ника непроизвольно напряглась всем телом.

– Значит, высокоразвитой цивилизации нужна помощь несмышленой землянки… – констатировала Ника, потерев ладонями лицо, чтобы хоть как то снять напряжение.

Смех Шатэ прозвучал, как изящная мелодия в ответ на произнесенные слова художницы, которые отражали недооценку собственных возможностей. Она с пониманием отнеслась к таким предположениям, ведь именно в ее задачу входило показать Нике способности, которыми та может овладеть.

– Многие знания алианцы приобрели, когда жили на другой планете. И все эти знания могут стать и твоими, – начала Шатэ.

Не зная, что сказать, Ника покачала головой. Хотела ли она знать о какой-то цивилизации алианцев, вспомнив поговорку «меньше знаешь, крепче спишь». А могла ли она вообще теперь крепко спать, подумала Ника. Кого она обманывала и, не упуская возможности, спросила:

– Почему они ее покинули?

– Прежде, чем я расскажу тебе, что заставило алианцев переселиться на Актарос, ты должна знать – раса алианцев достаточно мирная и свободолюбивая. Так было до тех пор, пока не вторглись чужаки и из-за разрушений, произошедших в ходе войны, алианцам пришлось оставить родную планету Алиан и перебраться сюда, на Актарос.

Голос Шатэ сошел на ровный шепот, и Ника впервые заметила на ее лице поистине глубокую печаль.

– Во времена освоения Актароса не всем алианцам удалось пережить разрыв связи с Алианом. Это была не просто планета, на которой жила наша цивилизация, Алиан был нашим домом. Домом, который питал и наполнял их души. Тогда с Актаросом еще не было той связи, что есть сегодня. Состояние стресса порождало страх у более слабых алианцев, а это всегда означает заточение сознания и потеря собственной свободы. И то учение, которым владели алианцы, направленное на совершенствование наших способностей не смогло всех уберечь от пагубных эмоций. Страх начал поселяться среди новых жителей Актароса.

– Разве страх не присутствует почти во всех живых существах? – Ника подняла глаза, и посмотрела на Советника.

– Страх – это вирус, склонный заражать и искажать нашу действительность. Высший Совет предпринял временные меры, чтобы подавить любые пагубные эмоции, и они действительно помогли, но позже выявилась новая угроза. В Высшем Совете появилась тень ложного учения. Наш устав изменили с помощью, которого теперь пытаются усыпить сознание алианцев.

Ника грустно кивнула. Ей было обидно за свою родную Землю, за то, что жизнь на ней была так несовершенна, и у нее не было таких заботливых представителей, как Шатэ. Краткий экскурс в историю алианцев вернул ее мыслями на Землю. Она хотела, чтобы на Земле каждый человек улыбаться с радостью, открывая свое сердце не боясь, зная, что люди могут принести ему только добро и понимание. Ника всегда верила, что где-то и вправду существует здоровый мир, где нет зла и страха, а есть простая радость жизни и красоты и история алианцев это доказывала.

– Если учение ложное, тогда почему его приняли? – после собственных размышлений, спросила Ника.

– Потому что в Совете появились те, кому по тем или иным причинам стало не выгодно процветание алианцев. С помощью черных кристаллов один из Советников провел церемонию, где лишил всех алианцев возможности пробуждать творчество друг в друге. Теперь нам остается одно – держать нейтралитет, чтобы избежать ненужных войн.

– И только поэтому вы ничего не делаете? – удивилась Ника, вовлекаясь в беседу.

– Поэтому ты здесь, чтобы помочь нам избежать участи рабов, которых хотят обрести отдельные личности в Высшем Совете. Покончив с развитием всех алианцев, они оставят это право только для себя. Удерживание нейтралитета наших двух сторон помогает нам замедлить этот процесс. – Во всем внешнем виде Советника отразилась ничем не прикрытая великая скорбь. – Но его нам все труднее сохранить.

– Вы обладаете огромными возможностями и не можете…

Губы Шатэ дрогнули в ироничной улыбке.

– Я сохранила свои возможности, но не могу вдохновить ими других. Моими творческими работами или способностями могут любоваться, но не могут наполняться.

– Значит, вы собираетесь лишить меня творческой энергии? – в недоумении произнесла Ника, чувствуя, как холодок пробежал по ее спине.

– Ни в коем случае. Никто не может у тебя ее отнять. Дело в том, что ты не жила на Актаросе, где всех коснулась процедура с использованием черного кристалла. В тебе присутствует чистая нетронутая энергия, которой сложно противостоять.

– Но, я… не из вашей расы…

Советник в упор посмотрела в синие глаза, наполненные сомнением. Пугающая и одновременно манящая внутренняя сила Шатэ, заставила Нику содрогнуться.

– Ты живешь искусством и каждый, кто соприкасается с твоим творчеством, оживает сердцем. – Шатэ коснулась ее плеч, отчего Ника непроизвольно вздрогнула, осознавая всю истинность сказанного. – Когда то каждый из нас творил шедевры. Все были в едином движении с Вселенной.

Шатэ встала и замолчала, опираясь одной рукой о толстый ствол дерева, крона которого была увешена яркими, в сине-зеленую полоску листьями. Художница задумалась над собственным творчеством и как быстро она обрела успех. Она много раз удивлялась тому факту, когда люди не понимая всего смысла ее картин, могли так тонко чувствовать их. Для нее это всегда оставалось загадкой.

– Высший Совет включает в себя девять секторов. У меня есть поддержка четырех секторов из восьми, не считая девятого сектора, который является центром Совета. Мы вынуждены идти на риск и тайно проводить встречи четырех секторов, и все их участники верят в твою силу.

Слова Советника звучали так утвердительно, что на мгновение Ника смогла усомниться в желании вернуться домой. Тридцать шесть лет мучающее чувство чужой среди людей, поиски чего-то… и, не смотря на то, что мир алианцев был ей чужим и незнаком, какая-то ее часть хотела рискнуть, хотела принять сторону Шатэ. Разум думал о возвращении домой, а сердце требовало знаний, новых открытий, которые она смогла бы получить у Советника.

– Могу я получить твое согласие? – Шатэ вытянула ей на встречу руку, ожидая ее решения.

– Это безумие какое-то…

– Понимаю, – кивая, тихо произнесла Шатэ, – есть вещи для осознания, которых требуется больше знаний, и я согласна стать твоим наставником. Ты сможешь открыть для себя новые границы.

Ника почувствовала себя стоящей на распутье. Ее глаза сузились, изучая Советника, так будто она и в самом деле могла прочесть ее мысли.

– Если вы получите мое согласие, то вернете меня на Землю?

– Если ты сама этого захочешь.

Еще недолго поразмыслив, Ника вытянула перед собой обе руки:

– Берите мою энергию и покончим с этим.

Шатэ подошла ближе и опустила поднятые руки художницы.

– Все не так просто Ника. Прежде чем ты возродишь в жителях Актароса творческую энергию, тебе нужно многому научиться и это определенно займет какое-то время.

– Если Высший Совет против пробуждения, значит, они не знают обо мне?

– Пока им не следует знать о твоем присутствии на Актаросе. – Она снова отступила, чтобы погладить кору дерева. – Тебе не о чем волноваться, как Советник я могу защитить своего ученика. Ты будешь иметь мою неприкосновенность и защиту.

– Так странно все это слышать, – Ника сложила на груди руки, будто уберегая себя от необдуманных телодвижений.

Между своих ладоней Шатэ образовала яркий, золотистый шар. Она подошла к Нике и аккуратно растворила его в груди художницы.

– Возьми мою любовь, как дар тебе. Я не лгу и признаю, есть вещи, которые пока не могу раскрыть перед тобой.

Энергетический шар теплом отозвался в ее груди, растекаясь по всему телу приятным блаженством, словно у нее выросли невидимые крылья. Еще вдох и казалось, она разделится на мелкие частицы покоя и умиротворения. Когда шар полностью растворился в ней, она осознала, что Советник поделилась с ней поистине чем-то необыкновенным – любовью.

– Вы просите меня в слепую пойти по неизвестной дороге, – произнесла Ника, отходя от эффекта энергетического шара.

– Ты будешь не одна на этой дороге.

Закусив губу, Ника пыталась взвесить все за и против.

Шатэ вытянула руку вперед и раскрыла ладонь, в которой сиял маленький бирюзового цвета кристалл.

– Наше соглашение будет закреплено сиянием этого кристалла. Кристаллом, который наделен сознанием.

– Но я еще не дала своего согласия, – возразила Ника, завороженная сиянием камня.

Шатэ чувствовала нерешительность художницы, но также и ее желание остаться. Она протянула другую руку, приложив ее к месту солнечного сплетения гостьи.

– Прислушайся к своему сердцу. Придет время, ты узнаешь, почему это решение окажется важным для тебя и значимым для нас.

– Я хочу сказать «да», но что если вы управляете моим сознанием? Вы недавно засунули в меня светящийся шар. Откуда мне знать, что это не повлияет на мое решение…

Шатэ мягко улыбнулась, принимая весомые опасения художницы.

– Можно управлять сознанием, но не сердцем. В этом весь секрет. Истина всегда внутри нас. Как, например истинная любовь не умеет владеть, она просто есть.

Когда она посмотрела на кристалл, все ее внимание поглотило бирюзовое сияние. Ника обратилась к сердцу, так как умела и в ответ Советник вызвала у нее лишь чувство доверия. Рука художницы накрыла ладонь Шатэ, и сияние кристалла обволокло их рукопожатие, скрепляя договор. Ника почувствовала, как что-то прохладное вошло в центр ее ладони. Резко одернув руку, она подняла взгляд на Советника, которая в отличие от нее никак не отреагировала на действие кристалла. Сам же кристалл растворился, оставляя на коже после себя разводы голубого сияния.

– Он испарился? – указывая на исчезающие частицы кристалла, спросила Ника.

– Кристалл разделился пополам и стал частью нас самих. Так мы всегда сможем увидеть наше соглашение.

Поднеся руку ближе, Ника попыталась тщательно разглядеть свою ладонь. К этому моменту кристалл полностью растворился, оставляя после себя легкое покалывание под кожей.

– Кристалл не будет беспокоить тебя, он активизируется лишь в том случае, когда посчитает это необходимым, – ответила Шатэ, наблюдая за изумленным взглядом гостьи.

Кристалл растворился между ладонями и не оставил никаких следов, как такое возможно, подумала Ника.

– Это особый вид жидких кристаллов, обитающий в нашем мире и обладающий собственным сознанием, – добавила Шатэ, указав на узкую дорожку, ведущую в другую часть сада над которой свисали длинные фиолетовые плоды деревьев.

Ника надеялась, что приняла правильное решение. Этот мир обещал ей показать куда больше, чем тот в котором она прожила тридцать шесть лет. Они шли по яркой аллее среди пышных кустарников с огромными желтыми листьями. В воздухе витал приятный, сладковатый запах. По дороге Ника расслышала пение, которое отдаленно напоминало ей соловья в лесу. Замедлив шаг, она решила обязательно увидеть того, кто издает столь проницательные, мелодичные звуки.