Читать книгу Чистильщик - Эйке Шнайдер - Страница 3

Общая спальня была пуста, хвала Творцу, все на занятиях и не придется никому ничего объяснять. Эрик рухнул плашмя на кровать: ноги не держали и все вокруг казалось каким-то ненастоящим, неправильным, словно грубо намалеванные картинки за сценой ярмарочного балагана. Сухо всхлипнул: слез не было, но горло перехватывала судорога, мешая дышать. Идеальный материал, пропади оно все пропадом.

Про чистильщиков говорили разное: несравненные бойцы, одинаково искусно владеющие и даром и клинком, обладатели тайных знаний, позволяющих быть одновременно в двух разных концах страны, а то и мира, прорицатели. Никто не знал, что из этого выдумки, а что правда. Но до тех пор, пока только они могут остановить тусветных тварей, способных в несколько часов превратить в стеклянную пустыню деревню, а то и город, любой из них мог забрать в орден любого одаренного, от школяра, только-только переступившего порог университета, до королевского гвардейца, а то и ректора. В прошлый раз подобное случилось год назад. С той девчонкой, Рагной, Эрик не ладил и потому особо не вспоминал. О нем, наверное, тоже мало кто вспомнит. А кто-то и порадуется: соперником за место на кафедре меньше.

Эрик заставил себя сесть: с этого гада действительно станется забрать в чем есть, а до лета еще далеко. Впрочем, собирать-то ему особо нечего, всех вещей – сундук у изножья кровати. Две смены белья, одна – одежды, теплый плащ, да уличная обувь, все выданное в кладовой университета. Из по-настоящему личного только закладка для книг из резной слоновой кости, да вышитый бисером кошелек – подарки Мары. Еще записи с лекций, но вряд ли теперь есть смысл тащить их с собой. Даже книги – библиотечные. Жаль, конечно, что не успел хотя бы начать историю о похождениях купца за морем – при мысли об этом Эрик расхохотался вслух. Конечно, именно о непрочитанном стоит сожалеть больше всего. Впрочем, книгу можно взять с собой. Кто теперь посмеет ему хоть что-то сказать?

Он сложил вещи аккуратной стопкой на покрывале, размышляя, во что бы их собрать. Университетский сундук слишком тяжел, холщовая сумка, с которой он время от времени выходил в поселок – чересчур мала. Раздумья оборвал появившийся в дверях спальни Альмод.

– Кто вас пустил? – вслух удивился Эрик.

– А кто меня остановит? – пожал плечами тот. – Держи.

Эрик бездумно поймал что-то небольшое, блестящее. Перстень магистра. Совсем не так он думал его получить.

– Полагаю, эта безделица тебе быстро надоест, – сказал Альмод.– Но пока – чем бы дитя не тешилось.

«Безделица». Кое-то за такую платил в прямом смысле головой: самозванцев, пытавшихся выдать себя за одаренного, казнили немедля после разоблачения, и все равно такие находились. А сам Эрик мечтал получить перстень совсем не так. Он только сейчас обратил внимание, что чистильщик свой не носил. Не успел получить или в самом деле считал ничего не значащей безделушкой?

– Это тоже тебе, – Альмод подошел ближе, небрежно бросил на кровать кожаную торбу с ремнями – самое то, чтобы носить за спиной. Отличная выделка: вещь выглядела легкой и прочной. И дорогой, хоть всех украшений – тиснение по краю.

– Укладывайся и пошли. И, кстати, можешь говорить мне «ты». Раз уж нам теперь придется, – он усмехнулся, – сражаться плечом к плечу.

Эрик хмуро промолчал. Говорить не хотелось. Вообще ничего не хотелось.

Мара бросилась ему на шею, едва Эрик вышел из спальни.

– Откуда ты? – отстраненно удивился тот. Странно, но все чувства словно стерли. Как будто все происходило не наяву, а он лишь наблюдал за дурным балаганом.

– Отпустили попрощаться.

– А защита?

– Там еще трое. Успею. – Она отстранилась, заглядывая в глаза. – Это все, что тебя сейчас интересует?

Он не ответил – слов не было. Только смотрел – не насмотреться, не запомнить. И он так и не сказал… слова казались неважными, когда она рядом, а теперь, наверное, и незачем.

– Возьмите меня с собой, – вдруг попросила Мара.

– Сдурела? – выдохнул Эрик.

– Нет. – она повернулась к чистильщику. – Я совершенно серьезна. Авторским плетением похвастаться не могу, но…

Альмод демонстративно оглядел ее – медленно, оценивающе, но не как женщину, а словно диковинную зверушку.

– Мне нужен один боец.

– Тогда вместо него.

– Мне нужен боец, а не влюбленная дура. – припечатал чистильщик. – Ты плетешь быстрее и четче, это верно. И дар у тебя сильнее. Но совершенно не умеешь справляться с чувствами. Третьего дня ты едва не лишилась рассудка от страха, сейчас – оттого, что боишься его потерять. Но возьми я тебя вместо него – через месяц поймешь, что все равно его потеряла, получив взамен только постоянные скитания и перспективу смерти в любой момент. Возненавидишь – его, себя, меня, конечно же. И я получу либо нож в спину либо необходимость снова искать и натаскивать бойца.

– Неправда, я…

– А так – неделю порыдаешь, через месяц привыкнешь, через полтора оглядишься и поймешь, что смазливых парней кругом полно. С умными хуже, но и это решаемо.

– Если что – я уже сейчас тебя ненавижу, – прошипел Эрик. – Не боишься ножа в спину?

– От тебя – разве что в сердце. А с этим я как-нибудь совладаю. Прощайтесь и пойдем.

Он демонстративно отвернулся, сложив руки на груди.

– Я буду ждать. – прошептала Мара.

– Не стоит, – сказал Альмод, не оборачиваясь. – От нас не возвращаются.

– Да заткнешься ты, наконец! – закричала она.

Эрик перехватил взметнувшиеся кулаки, прижал к груди, обнял.

– Ш-ш-ш… Не надо. – Коснулся губами волос. – Хватит. Тебе сегодня нужна холодная голова. Еще защищаться.

– А ты можешь думать хоть о чем-то другом? – она отпихнула его, разрывая объятья.

Эрик приподнял ей подбородок, заглянул в полные слез глаза.

– Почему бы мне не думать о твоем будущем, если своего у меня больше нет? – Он поцеловал соленые ресницы. – Не вздумай провалиться. Ради меня, хорошо?

– Хорошо, – всхлипнула Мара. – Я тебя…

– Не надо, – он накрыл ее губы пальцами, не давая договорить. Улыбнулся. – Не стоит. Беги, время идет, а тебе еще надо умыться.

Она отшагнула назад.

– Беги, – повторил Эрик. – И покажи им всем, что ты не влюбленная дура, а полноправный магистр.

Она кивнула, развернулась, быстро-быстро застучали шаги по лестнице. Эрик откинул голову, глядя в потолок и часто моргая.

– Пойдем, – сказал Альмод. – С наставником прощаться будешь?

– Нет.

– Ну и правильно.

– Да иди ты со своим «правильно-неправильно», – не выдержал Эрик.– Сам как-нибудь решу.

– Они не стоят твоего внимания, – продолжал чистильщик, словно не услышав. – Даже у твоей девчонки больше смелости, чем у этих умудренных сединами. Они бросили тебя еще на защите. Боялись слово поперек сказать – а вдруг я в отместку заберу любого из них, чтобы через неделю вернуться за тобой.

– В смысле?

– Кто проверит, погиб ли новобранец от тусветных тварей, ошибки в плетении или недовольства командира? Рапорт написан, тело предано огню, отряду снова нужен четвертый.

Вот, значит, как…

– Хочешь напугать покрепче?

– Нет, зачем? Просто порой мне самому любопытно: многие ли из пропавших отрядов погибли не потому, что не справились с опасностью, а лишь потому, что командир окончательно зарвался?

– Еще сильней зарвался? – брякнул Эрик прежде, чем осознал, что несет. Охнув, закрыл рот рукой.

Альмод лишь заливисто расхохотался.

Чистильщики снимали комнату на станции – и то верно, зачем искать трактир, когда можно заночевать там же, где оставили лошадей, и где на следующий день придется забирать свежих? Помещение оказалось неожиданно просторным: в него не только поместились три койки, но и осталось пространство по центру. Неслыханное расточительство для мест вроде этого, где постояльцев укладывали едва ли не штабелями. Да и выглядела комната чистой, и Эрик готов был поспорить: здесь не водилось ни клопов, ни тараканов, а если кто-то из предыдущих гостей нечаянно привез, то мгновенно вытравили. Такой, как Альмод, за таракана в похлебке спалит заживо.

Оставшиеся двое, устроившись на противоположных концах кровати, играли в «Загони льва» на маленькой и очень изящно сделанной доске. Впрочем, а как еще скоротать время? Ко второму-третьему году учебы большинство школяров обнаруживали, что ни в кости ни в карты играть стало невозможно, а проводить вечера исключительно за книгами подходит не всем. В «Загони льва», по-первости тоже многие пытались жульничать, передвинув или стащив с доски фигуру, но быстро прекращали такие штучки. Некоторые покупали собственные доски, но не так часто: даже резное дерево обходилось недешево, что уж говорить о наборе вроде этого, где каждая костяная фигурка крепилась к полю на тончайшем штырьке.

– Это Эрик, – сказал Альмод вместо приветствия. – Наш четвертый.

Девушка изучила его с откровенным любопытством, мужчина, обернувшись, глянул пренебрежительно и снова уставился на доску. Позиция в игре выглядела равной, так что дело было явно не в нежелании отвлекаться от напряженной партии.

– Это Ингрид и Фроди, – продолжил командир. Добавил, не меняя тона. – Сворачивайтесь. Лошадей готовят.

Фроди развернулся, потягиваясь, снова оглядел Эрика.

– Запал тебе этот мальчишка.

– Видел бы ты, как его отстаивал Лейв, – ухмыльнулся Альмод.

– Это называется «отстаивал»? – не выдержал Эрик.

– Когда забирали меня, он не сказал ни слова. Может, еще через десять лет…

Он осекся, потянул из-за ворота цепочку.

Фроди грязно выругался. Ингрид, слетев с кровати вытащила из-под нее торбу, такую же, как и та, что Альмод принес Эрику. Из торбы появился планшет плотной кожи, в котором обнаружились многажды сложенные листы тончайшего пергамента, склеенные между собой в одно здоровенное полотно. На полотне, разложенном по полу, оказалась карта – и Эрик понял почему, по слухам, за карты чистильщиков предлагались целые состояния, а некоторые купцы даже нанимали убийц – безуспешно, разумеется.

На цепочке Альмода обнаружилось плоское серебряное кольцо. Амулет мелко дрожал. Альмод опустил его на карту, и кольцо стремительно поползло в сторону от центра. Эрик следил за ним, разинув рот: ему никогда не доводилось слышать о подобном. Он попытался разобрать плетение и запутался почти мгновенно. Ничего, со временем разберется. То, что сплел кто-то один, может повторить и другой.

Кольцо остановилось у Кленовых лесов. Ингрид выудила из планшета еще один сложенный пергамент, снова развернула на полу – Эрик не удивился, обнаружив на нем подробнейшую карту провинции: город и окружающие деревни, леса, реки, поля, овраги. Кольцо снова двинулось и снова замерло, очертив окрестности Лиственя. Альмод протянул руку – амулет прыгнул в ладонь – замер, сжимая его в кулаке и глядя куда-то в пространство остекленевшим взором.

– Все, – сказал он, наконец. Вернул цепочку на шею. – Погнали.

– Ерунда какая-то, – сказала Ингрид. – Все знают, что нас трое.

Альмод пожал плечами.

– Новенького оставляем? – спросил Фроди. – Заплатить за комнату?

– Нет. С нами.

– Рискуешь.

– Ходить туда-сюда еще рискованней, а на перекладных слишком долго.

Фроди кивнул, покосился неприязненно, но ничего не сказал. Эрик лишних вопросов задавать не стал: когда непонятно, что происходит, лучше молчать и слушать.

По лестнице спускались почти бегом, да и выйдя из дверей станции все трое зашагали к окраине поселка так целеустремленно и размашисто, что Эрик едва за ними поспевал. Видно было, что чистильщики привыкли ходить много и долго, тогда как сам он если и выбирался за ворота университета, то не дальше поселка. Да и куда ему, собственно, было путешествовать и зачем?

Они остановились лишь отойдя от частокола на добрую сотню ярдов. Альмод огляделся, кивнул сам себе. Остальные отступили на десяток шагов – Ингрид дернула Эрика за рукав, чтобы не мешкал.

– Смотри и запоминай, – сказал Альмод. – Молча. Спрашивать будешь, когда разрешу.

Молча, так молча. По правде говоря, Эрик вообще не слишком понимал, о чем с ними всеми говорить. Но когда чистильщик начал плести, едва не забыл о запрете. И этот человек утверждал, что его плетение против правил? Да то, что он творил, вообще не укладывалось ни в какие законы и правила! В следующий миг он узнал часть плетения и едва не рассмеялся вслух что-то подобное шепотом передавали друг другу школяры младших курсов, утверждая, что так можно вызвать демона. Ни у кого ни разу не получилось, а через пару лет и в демонов уже никто не верил. Конечно, то, что сейчас творил Альмод, походило на страшные школярские тайны не больше, чем парадный портрет кисти придворного художника на детский рисунок из кружочков и палочек, но как в детских каракулях безошибочно угадывается голова, туловище и конечности, так и здесь… Интересно, что было раньше: школяры в своей наивной вере в демонов и другие миры нащупали что-то, что потом доработали знающие и опытные, или кто-то случайно углядел не предназначенное для его глаз, а потом, передаваясь из уст в уста, плетение и вовсе потеряло смысл?

Но зачем, скажите на милость, кому-то могло понадобиться создавать над самой землей здоровенное черное облако со странно четкими краями, от одного взгляда на которого почему-то поднялись дыбом волосы на затылке, и даже чистильщики настороженно отступили на пару шагов? Альмод с полминуты напряженно вглядывался – или вслушивался? – в то, что получилось. Потом в его поднятой ладони соткалось нечто похожее на мяч… или клубок? Чистильщик подкинул это вверх – предмет завис на миг, а потом исчез в облаке, оставив снаружи что-то похожее на конец золотистой шелковой ленты.

– Ингрид, за мной. Эрик – идешь за ней в трех шагах, и упаси тебя Творец отойти от ленты дальше, чем на шаг. Фроди, как обычно.

Он шагнул в облако и исчез. Не так, как бывает в тумане, когда очертания постепенно расплываются, пока не станут совсем неразличимыми, а словно за спиной закрылась дверь. Следом так же исчезла Ингрид. Эрик выдохнул короткую молитву, шагнул за ней и едва удержался на ногах. На миг ему показалось, что небо и земля поменялись местами, желудок подскочил к горлу и затрепыхался, не желая устраиваться обратно. Он сглотнул горькую желчь, огляделся.

Все вокруг было неправильным. Красная земля. Черное небо. Синее мохнатое солнце, раскинувшее в стороны извивающиеся щупальца.

– Что застыл, шевелись, – ощутимо толкнул в спину Фроди.

Лента лежала на красной земле золотой полосой, прямой, как натянутая струна. Эрик послушно зашагал следом за остальными, размышляя, что если и вправду существуют подобные места, то в них самое место демонам. И в следующий миг понял, что накаркал. Откуда-то со стороны солнца – поначалу ему показалось, что это оторвался злой луч, расщепившись на щупальца – беззвучно ринулось нечто. Эрик, вскрикнув, инстинктивно рванулся в сторону. Что-то вцепилось в плечо – сильно и жестко, сколько не дергайся – не вырвешься.

– Сказано было – от ленты ни на шаг, – прошипело из-за спины. – Память девичья, башковитый?

– Сам ты, – огрызнулся Эрик, вырывая руку.

Нечто стремительно отлетело обратно, словно стукнувшись о невидимую преграду в полуярде над головами. Остановилось, снова рванулось к ним, расплескало щупальца по чему-то невидимому.

Альмод, охнув, скрючился, прижал руки к вискам. Выпрямился.

– Вперед. Долго я его не удержу.

Отступил чуть в сторону, разворачиваясь боком – Ингрид проскользнула рядом, почти впритирку, рванула по ленте туда, где, если хорошо вглядеться, можно было увидеть что-то похожее на облако.

Эрик замешкался.

– Тебе отдельное приглашение надо? – поинтересовался Альмод. – Вперед и бегом, ну!

И, похоже, «бегом» и в самом деле означало бегом, потому что за спиной ровно и часто топали башмаки Фроди, подгоняя, и Эрик несся так, словно за ним гнались разом все демоны из его детских страхов. Он сам не понял, как небо снова стало синим, под ногами оказалась зеленая трава. Трава? В окрестностях университета истаивал снег. Эрик не додумал эту мысль, сложился вдвое, пытаясь отдышаться. Фроди отдернул его в сторону, оттаскивая от прохода, из которого вышагнул Альмод, на ходу сбрасывая – не распуская – плетение. Ухмыльнулся.

– Удержал.

– А что… – начал было Эрик.

– Сдохли бы, если б не удержал, – сказал Фроди.

– Однозначно. Небо было черное, – непонятно добавил Альмод.