Читать книгу Богиня по крови - Филис Кристина Каст, Ф. К. Каст - Страница 4

Оклахома

– Надвигается шторм. – Джон Мирный Орел, прищурившись, смотрел в небо на юго-западе. Его внук оторвался от приставки «Плейстейшн» всего на секунду.

– Дедушка, если бы ты подключил кабельное телевидение, тебе больше не пришлось бы разглядывать небо. Ты мог бы включить метеоканал или посмотреть прогноз в новостях, как все делают.

– Этот шторм нельзя предсказать, – не отводя глаз от неба, проговорил старый Хранитель мудрости, принадлежащий к племени чокто. – Тебе пора. Бери машину и возвращайся в дом своей матери.

Последнее предложение заставило подростка и в самом деле отвлечься от игры.

– Ты серьезно? Я могу взять твою машину?

Мирный Орел кивнул.

– На неделе я приеду в город и заберу ее.

– Круто!

Мальчик схватил рюкзак и быстро обнял деда.

– До скорой встречи, дедушка.

Взревел мотор, еще какое-то время слышалось его удаляющееся рычание, но и оно стало стихать, когда мальчик выехал на грунтовую дорогу, что вела к двухполосному шоссе в город. Мирный Орел дождался, пока звук совсем исчезнет, и начал приготовления.

Хранитель мудрости стал ритмично бить в барабан. Много времени не понадобилось. Среди деревьев появились какие-то фигуры и вскоре оказались на открытом месте у лесной хижины, словно их вынес сюда нарастающий ветер. В слабом вечернем свете они казались древними призраками. Но Джон Мирный Орел знал, что это не так. Он знал, как отличить дух от плоти. Когда все шестеро подошли к нему, он заговорил:

– Я рад, что вы отозвались на мой зов. Приближающийся шторм принадлежит не только нашему миру.

– Возвращается Избранная жрица богини? – спросил один из старейшин.

– Нет. Это темный шторм. Из тех, что созданы злом.

– Чем можем помочь мы?

– Мы должны пойти в Священную рощу и удержать то, что старается вырваться на свободу, – сказал Мирный Орел.

– Но ведь совсем недавно мы одержали победу над этим злом, – возразил самый молодой из старейшин.

Мирный Орел мрачно улыбнулся:

– Зло невозможно победить окончательно. Пока боги дают свободу выбора обитателям этого мира, всегда найдутся те, кто выберет зло.

– Великое равновесие, – изрек его собеседник.

– Великое равновесие, – кивнул Мирный Орел. – Без света нет тьмы. Без зла добро не будет в равновесии.

Старейшины дружно выразили согласие.

– Так давайте поработаем во благо добра.

Рианнон встретила боль с радостью: для нее пришло время родиться заново, пришло время вернуться в Партолон и вернуть то, что принадлежало ей по праву. Она сосредоточилась на боли, стараясь думать о ней, как об очищении. Вознесение к Эпоне было отнюдь не безболезненным ритуалом, и вряд ли Придери запланировал для нее что-то более легкое.

Роды были долгими и трудными. Она так долго не владела своим телом, что стало шоком ощутить в себе мышцы и нервы. И накатывающие одна за другой схватки, которые расходились волнами откуда-то изнутри, из самой ее сущности.

Рианнон старалась не думать, как на самом деле должно было проходить рождение ее ребенка. Ее должны были окружать служанки и горничные. Ее должны были бы купать, ухаживать за ней и нежить – и поить древними травяными настоями, чтобы унять боль и страх. Служанки никогда бы не оставили ее рожать в одиночестве. А появление ее дочери на свет в мире Партолона было бы встречено празднованиями и знаками внимания Эпоны, которые показывали бы, что богиня довольна рождением дочери у своей Избранной.

Нет, ей нельзя было об этом думать, хоть втайне она и надеялась, что с рождением ребенка Эпона вернется к ней и подаст знак – хоть какой-нибудь знак. Даже если она и не в Партолоне, а этот ребенок у нее не первый. Во тьме, между волнами боли, которые казались бесконечными, Рианнон подумала о своем первом ребенке. О беременности, которую она прервала. Жалеет ли она о том, что тогда сделала? Хотя имеет ли смысл жалеть? В юности она сделала именно такой выбор и ничего изменить уже не могла.

Ей надо сосредоточиться на дочери, которую она сейчас производила на свет, не на ошибках своего прошлого.

Ее скрутила новая схватка, и она открыла рот, чтобы закричать, хотя и знала, что заточение не позволит ее боли и одиночеству подать голос.

Ты не права, моя драгоценная. Ты не одна. И сейчас ты увидишь силу своего нового бога!

С оглушительным треском «могила» Рианнон раскололась, и вместе с потоком жидкости ее вынесло из сердцевины древнего дерева. Рианнон осталась лежать на травяном ковре, дрожа и задыхаясь. Ее сотрясал мучительный кашель. Она судорожно замигала, стараясь прояснить зрение. Первая ее мысль была о человеке, который принес себя в жертву, чтобы заточить ее. Содрогнувшись, она взглянула через плечо на зияющую в дереве дыру, ожидая увидеть в ней тело Клинта. Она приготовилась к ужасному зрелищу, но увидела только легкое голубоватое свечение, которое медленно слабело, словно его поглощали внутренности раненого дерева.

Да, память, как и разум, по-прежнему отлично служила ей. Она узнала место, где находилась – священная роща в штате Оклахома, современность. Как она и думала, ее тюрьмой был один из двух дубов-близнецов. Второй, неповрежденный, стоял рядом с неглубоким ручьем, что бежал меж деревьев. Спускались сумерки, жалобно завывал ветер. В лиловом небе грохотал гром, в ответ на который в вышине вспыхивали стебельки молнии.

Молния… вот что, должно быть, освободило ее.

– Это я освободил тебя.

Голос звучал уже не в ее голове, но по-прежнему был бесплотным и потусторонним. Он слышался из-под корней второго дуба, оттуда, где сгущались тени.

– Придери? – Собственный голос показался Рианнон очень тихим и хриплым.

– Конечно, моя драгоценная, а кого ты ждала увидеть? Богиню, которая предала тебя? – Его смех коснулся кожи Рианнон, и она подумала, есть ли на земле еще что-то, звучащее столь же прекрасно и ощущаемое столь же мерзко.

– Я… я не вижу тебя. – Она задохнулась от новой схватки.

Бог подождал, пока боль снова отступит, и затем тени под деревом ожили. В лучах заходящего солнца легко было разглядеть, как меняется их форма. От его красоты у Рианнон перехватило дыхание. Несмотря на неполную материализацию прозрачного духа, сквозь который можно было видеть темные тени у него за спиной, Придери заставил Рианнон забыть о боли, которая вот-вот набросится на нее. Высокий и статный, он даже в виде духа производил впечатление. Грива темных волос обрамляла лицо, которое могло бы вдохновлять художников и поэтов, а не питать ужасные истории, которые шепотом рассказывали о нем в Партолоне. Его глаза улыбались ей, а лицо светилось теплом и любовью.

– Приветствую тебя, моя жрица. Моя драгоценная. Теперь ты меня видишь?

– Да, – прошептала она с благоговением. – Да, я вижу вас, но только как духа.

У Рианнон закружилась голова от такого явного благоволения. Он был великолепен – каким и должен быть бог. И внезапно ей подумалось, что она зря тратила жизнь на то, чтобы поклоняться Эпоне. Лучше бы вместо этого преклоняла колени у ног этого удивительного бога.

– Мне трудно удерживать материальную форму. Чтобы я мог существовать во плоти, необходимо, чтобы мне поклонялись. Чтобы во имя меня приносились жертвы. Меня должны любить, мне должны повиноваться. Именно это сделаете для меня ты и твоя дочь – ты снова приведешь ко мне людей, и тогда я верну тебя на твое законное место, в Партолон.

– Я понимаю, – сказала Рианнон, стыдясь своего слабого от одышки голоса. – Я сделаю…

Она не успела закончить предложение, потому что одновременно произошло два события, лишивших ее дара речи. Ночь внезапно наполнилась звучным барабанным боем. Ритмичным, словно гулкие удары сердца. Поляна точно обрела сильный вибрирующий пульс. И одновременно Рианнон захватило непреодолимое желание тужиться.

Она изогнулась от боли и инстинктивно вытянула ноги и вцепилась в витиеватые корни, пытаясь найти хоть какую-то опору для своего напряженного, как струна, тела. Диким взглядом она окинула скопище теней, где стоял материализовавшийся Придери. С трудом, но она смогла разглядеть призрачный облик.

– Помогите мне, – простонала она.

Барабанный бой становился громче. И вместе с резонирующим звуком Рианнон слышала какой-то напев, но не могла разобрать слов. Прозрачная фигура Придери замерцала. Рианнон смотрела на него с ужасом, который отражал боль, разрывающую ее тело, и видела, как его прекрасное лицо идет волнами и искривляется. Чувственный рот сжимается. Нос гротескно превращается в неровную дыру. А глаза больше не улыбаются и не сулят добра. Они пылают нечеловечески желтым светом. И прежде чем она смогла сделать еще один прерывистый вздох, его призрачная форма снова изменилась. Глаза превратились в черные пустые пещеры, а рот оскалился, показывая окровавленные клыки и истекающую слюной глотку.

От ужаса, гнева и боли Рианнон закричала.

Напевы и барабанный бой все приближались.

Призрачное изображение Придери сместилось. Он снова стал нечеловечески красивым богом, только на этот раз был едва видим.

– Я не могу быть красивым постоянно, даже ради тебя, моя драгоценная.

– Вы бросаете меня? – закричала Рианнон, когда непреодолимое желание тужиться на мгновение ослабло. То, как менялся его облик, напугало ее, но гораздо сильнее она боялась остаться один на один с родами.

– Меня вынуждают уйти те, кто к нам приближается. Сегодня я не смогу им противостоять. В этом мире я лишен силы. – Потом его пылающий взгляд встретился с ее, и его тело застыло под взглядом, почти превратилось в камень. – Рианнон Маккаллан, я добивался тебя много лет. Я смотрел на твои многочисленные невзгоды, когда ты была прикована к Эпоне. Ты должна это сделать, Рианнон! И немедленно! Ты видела меня во всех моих проявлениях. Ты отказываешься от богини и отдаешься мне, чтобы стать моей жрицей, моей Избранной и Воплощенной?

От боли и страха Рианнон ощущала страшную слабость и пустоту. Она дико озиралась, пытаясь найти хоть какой-то знак, посланный Эпоной, но ее божественного света нигде не было. Ее бросили во тьме в полном одиночестве – в той самой тьме, что преследовала ее много лет. И что ей теперь делать? Она не представляла своего существования в другом качестве, кроме Избранной. Как ей жить без власти, которую предоставляло ей положение? Но даже сейчас, принимая решение, Рианнон не могла заставить себя открыто отказаться от Эпоны. Она примет предложение Придери. Ему этого хватит.

– Да. Я отдам вам себя, – еле слышно произнесла она.

– А твою дочь? Отдаешь ли ты мне и свою дочь тоже?

Рианнон отмахнулась от внутреннего голоса, требующего не соглашаться.

– Отдаю…

Ее прервал режущий уши боевой клич семи представителей старейшин. Мужчины вошли в рощу и сомкнули ряды вокруг двух дубов. Придери растворился в черноте теней с ревом, от которого Рианнон содрогнулась всей душой.

Ее тело снова пронзила боль, и все заполонило желание тужиться. И тогда чьи-то сильные руки вдруг поддержали ее. Она ахнула и открыла глаза. Это был старик. Его лицо избороздили морщины. Длинные волосы были седыми, и в них было вплетено орлиное перо. А его карие глаза… Рианнон ухватилась за его добрый взгляд.

– Помогите мне, – прошептала она.

– Мы здесь. Тьмы больше нет. Теперь ваш ребенок может войти в этот мир без опаски.

Рианнон схватилась за руки незнакомца и стала тужиться со всей силой, что нашлась в ее измученном болью теле. И вот, под бой древних барабанов, ее дочь появилась на свет.

И пока она рождалась, Рианнон взывала к Эпоне, а не к Придери.