Читать книгу Богиня по крови - Филис Кристина Каст, Ф. К. Каст - Страница 8

Партолон/Оклахома

Я очень люблю свой «мир сновидений». Да, там нравится мне больше, чем в храме Эпоны (который я обожаю), в Тоскане (где я пила как лошадь, пока группа моих учеников пыталась водить меня по городу) и даже Ирландии (где ученики снова пытались заставить меня придерживаться образовательного тура и, к счастью, у них ничего не получилось). Я всегда умела контролировать свои сны – задолго до того, как оказалась в Партолоне и стала Избранной Эпоны. Ребенком я считала, что это нормально, и не видела в этом ничего необычного. Пока в третьем классе одна из подруг не пожаловалась, что накануне ей приснился кошмар. Я засмеялась и сказала что-то вроде «А почему ты не предложила своим снам отнести тебя в более приятное место?». Подруга посмотрела на меня как на ненормальную и сказала, что никто не может управлять своими снами. Я тут же заткнулась (что было для меня нехарактерно) и в тот же день спросила об этом отца. Папа объяснил мне, что обычно люди не могут управлять своими снами, так что лучше об этом помалкивать. Я так и сделала, хотя необычность этой способности мне совершенно не мешала.

В Партолоне мое управление снами превратилось в магию. Эпона нередко общалась со своей Избранной через сны. Хотя точнее было бы сказать, что это Избранная получала способность создавать астральную проекцию, которую партолонские жрицы именуют Волшебный сон. Другими словами, спящая душа Избранной (моя) может по прихоти Эпоны куда-нибудь спроецироваться. Это классное и странное действо. Эпона много куда меня проецировала – начиная с кровавой битвы с фоморианцами, где мой бестелесный дух спас жизнь моему мужу, и заканчивая чудом рождения новой жизни – рождения ребенка, которое приветствовали смеющиеся и поющие женщины.

Однако почти всю мою беременность Эпона использовала Волшебный сон по минимуму. Точнее сказать, после одержанной над Нуаду победой, заточением Рианнон и моего возвращения в Партолон (который я совершенно однозначно считаю своим домом). Вот почему меня так удивило, что мой сон внезапно прервали – мне снилось, что мне ласкает ноги Хью Джекман[6], а Брендон Раут[7] массирует плечи (оба, естественно, были в своих костюмах супергероев). И они ссорятся из-за того, кто из них больше достоин моей благосклонности этой ночью (я склонялась к Брендону. Он просто супер). Мой дух тут же вылетел через потолок храма Эпоны, как винная пробка из бочки моего любимого красного.

– О черт. – Я наглоталась ночного воздуха (да, я знаю, что тела у меня сейчас нет, но поверьте, по ощущениям это не отличается). – Тьфу, сейчас меня стошнит… голова кружится… и вообще я чувствую себя… – Я внезапно поняла, почему чувствую себя так странно, и усмехнулась. – Я чувствую себя небеременной!

Серебристый смех Эпоны, казалось, парил вокруг меня как музыка.

– А ты, Любимица, думала, что будешь чувствовать себя беременной даже после родов?

– Ну, нет. Но пройдет еще какое-то время, прежде чем я снова влезу в свои любимые слаксы для верховой езды. Так что, думаю, я просто считала, что в первую ночь после родов буду чувствовать себя такой же толстой и распухшей, как и до них.

– После рождения дитя дух восстанавливается быстрее, чем тело.

Я расслабилась, наслаждаясь звучащим в голове таким знакомым голосом моей богини. Но мое бесцельное болтание в воздухе быстро подошло к концу, когда я услышала следующие слова Эпоны:

– И это хорошо, что дух восстанавливается так быстро. Сегодня тебе придется совершить трудное путешествие, и оно будет опаснее тех, что ты совершала на последних месяцах беременности.

– Зачем? Неужели снова фоморианцы? – Я пыталась держать свои страхи в узде, но одна только мысль о нахождении этих ужасных созданий неподалеку от моей новорожденной дочери, спящей и такой беспомощной…

– Нет, не фоморианцы.

На мгновение я почувствовала облегчение, но потом вспомнила, что произошло перед тем, как усталость от родов погрузила меня в глубокий сон.

– Рианнон.

– Рианнон, – согласилась богиня.

– Но она мертва! – выплюнула я.

– Да, Любимица. Рианнон мертва.

– Я… я не знала, что она оставалась живой в том дереве все это время. – При мысли об этом меня до сих пор подташнивало. Часть вины за ее заточение лежала на мне, а часть на Клинте. И то, что сделал ради этого Клинт, стоило ему жизни.

– К заточению Рианнон привел выбранный ею путь. Не твой и не Клинта. (Как всегда, казалось, что Эпона читает мои мысли.) Ты должна знать, Любимица, что перед смертью душа Рианнон наконец смогла излечиться.

– Я рада, – прошептала я искренне.

– Она излечилась, и ее душа спаслась от темного бога, но Придери все еще жаждет получить в свою власть ту, в чьих жилах течет кровь моей Избранной.

– Мирна! – У меня перехватило дыхание. – Он может прийти за моим ребенком?

– Он может, Любимица. И кроме этого он может попытаться перетянуть тебя на свою сторону.

Я презрительно фыркнула.

– У него нет ни единого чертова шанса.

– С тобой и Кланфинтаном у Мирны будет очень мало шансов прислушаться к злобному шепоту Придери.

– Мы чертовски уверены, что не сделаем ошибок, которые были допущены с Рианнон, когда она росла, – пробормотала я. Рианнон была испорченной и избалованной, она ни в чем не знала отказа. (Пометка самой себе: не забыть, что надо менять место, по которому буду шлепать, если (когда) Мирна станет слишком болтливой). – Мирна будет знать, что значит «нет, тебе это нельзя, малышка».

– Теперь ты понимаешь, Любимица, что я беспокоюсь не о Мирне.

– Да? – ограничилась я одним словом.

– Приготовься, Любимица. И помни, что я рядом.

Не успела я обеспокоиться тем, куда меня собирается забросить Эпона, как ясное небо над храмом искривилось и превратилось в подобие перевернутого торнадо. Черный конус двигался и раскрывался, показывая огненный туннель внутри, и я сощурилась, глядя на него. И не успела я пробормотать «Билли Джо Боб любит свою кузину», как мой дух всосало в эту взбаламученную преисподнюю. Мне было ничуть не легче оттого, что я больше не была привязана к своему телу. Было ощущение, что кто-то в буквальном смысле стискивает мое сердце. Я не могла даже вздохнуть. В полной панике я уже открыла рот, чтобы закричать, но тут мой дух вырвался из туннеля. Я совершенно не понимала, где я нахожусь. Меня тошнило. Я судорожно хватала ртом прохладный воздух и уже не в первый раз думала о том, что бестелесный дух может быть так близко к тому, чтобы его стошнило. Но вскоре привычное парение в воздухе меня успокоило, и головокружение исчезло. Я посмотрела вниз и поняла, где нахожусь. Меня сразу наполнило счастье, изгоняя последние остатки тошноты. Я вернулась в Оклахому и парила над домом своего детства. Медленно-медленно мой дух стал опускаться на до боли знакомую крышу, и уже совсем скоро я висела посреди гостиной в доме моих родителей.

Я висела неподвижно, желая погрузиться в атмосферу комнаты. В ней практически ничего не изменилось. Вещи в беспорядке, но чистенько. Думаю, вы понимаете, что я имею в виду. Жилище моих родителей не бездушный экспонат, а нормальный дом, где люди живут, смеются и любят. (Иногда беспорядок бывает даже в моих роскошных покоях в храме Эпоны!) По столам и этажеркам раскиданы книги. (Мои родители заядлые книгочеи и больше всего любят паранормальные романы. Да, их даже мой папа читает, и это доказывает, что мужчины вполне могут подняться выше подгуманоидного уровня «Спорт иллюстрейтед»[8] и «Максима»[9].) Комнату освещала только маленькая настольная лампа, которая была так низко опущена, что я не сразу поняла – рядом с ней спит в кресле мой отец.

Я улыбнулась и решительно сказала себе, что не буду ронять слезы. От одного только вида отца я чувствовала себя в тепле и безопасности. Чувствовала себя любимой. Господи, как же я скучала по нему. Я ощутила небольшой озноб и поняла, что Эпона поработала своей магией и сделала мой дух видимым. Я быстро осмотрела себя. К счастью, на этот раз я не была голой. Я снова оглянулась на отца, ухмыльнулась и уже открыла рот, чтобы закричать «Сюрприз! Папочка, это я», как вдруг книга у него на коленях шевельнулась. Запиналась. И загулила.

– Вот дерьмо, это же не книга!

При звуке моего голоса отец дернулся всем телом. Он заморгал и стал сонно оглядываться, явно думая, что я ему приснилась. Потом он поднял ребенка (ребенка?!) на плечо и ласково похлопал по подгузнику.

– Папа, откуда, черт подери, взялся этот ребенок?

Он снова дернулся, потом повернулся на звук моего голоса, и его глаза широко раскрылись.

– Шеннон? Ты, моя Букашечка?

– Да, папа, это я.

И прежде, чем я успела сказать что-то еще, он добавил:

– С тобой все хорошо? Ничего плохого сегодня не случилось?

– Да, все в порядке… на самом деле даже отлично. Сегодня я родила дочку. Мы назвали ее Мирна, и она просто потрясающе красивая. А ты теперь дедушка!

– Букашечка, девочка моя, это замечательно! – Он переложил ребенка на другую руку и вытер повлажневшие глаза.

Я посмотрела на малыша, и меня обожгло, словно я коснулась горячего утюга, узнавание.

– Чей это ребенок?

Я все поняла раньше, чем он ответил.

– Рианнон.

– Пап, но каким образом?.. Она ведь умерла.

Он медленно кивнул.

– Да. Она умерла сегодня, рожая эту девочку.

– Девочку? – Мне стало неприятно, хотя я и знала, что это должна быть девочка. У Избранной Эпоны первым ребенком всегда рождается девочка.

– Рианнон назвала ее Морриган, – сказал отец.

– Разве Рианнон умерла прямо здесь? Я ничего не понимаю. Как она выбралась из дерева?

Папа вздохнул:

– Я знаю о случившемся из вторых рук. Я видел Рианнон уже мертвой. Старый шаман нашел ее и помог при родах. Он сказал мне, что Рианнон заключила сделку с темным богом, чтобы вырваться на свободу. Она должна была стать его Великой жрицей – и они с Морриган должны были перейти к нему в услужение. Но рождение дочери изменило Рианнон. Или, точнее, я полагаю, наставило на путь истинный. Рианнон отказалась от темного бога, но, поскольку уже была при смерти, бог ее не отпустил. Тогда она обратилась к Эпоне, и богиня ответила ей.

– Эпона простила Рианнон?

– Да, простила, – подтвердил отец.

Я знаю, что это было неправильно – слишком эгоистично с моей стороны, но, узнав, что Рианнон помирилась с Эпоной, я испытала прилив идиотской ревности.

Сейчас ты моя Избранная и останешься ею навсегда. Моя любовь к Рианнон не уменьшает мою любовь к тебе, Любимица.

Зазвучавший в моей голове голос Эпоны заставил меня виновато вздрогнуть.

А сейчас внимание, Любимица. Твой отец должен знать, каковы намерения Придери.

И я внезапно поняла, почему Эпона протащила меня через огненный туннель, который соединял наши миры. Не ради того, чтобы я смогла рассказать папе о Мирне или понять, что произошло с Рианнон.

– Папа, ты держишь на руках дочь Рианнон?

– Ну… да… – Он посмотрел на девочку и нежно коснулся ее щечки. – Это была последняя просьба Рианнон. Но дело не только в этом, Шеннон. Она так похожа на тебя маленькую. Я должен помочь ей – я не могу отдать ее чужим людям.

Его глаза молили о понимании. И как ни странно, я его поняла.

– Она выглядит точь-в-точь как Мирна. Просто фантастика. Хотя это и понятно. Мы с Рианнон были как близнецы. А Клинт и Кланфинтан как зеркальные отражения друг друга… – И тут я осеклась, задохнувшись от осознания. Это была дочь Клинта! И если бы я решила остаться в Оклахоме и не захотела вернуться в Партолон, Клинт сейчас был бы жив. Мы могли быть вместе. И мой следующий ребенок мог быть его… Я пресекла эти мысли, заставляя себя не плакать… и не сожалеть…

Отец удивился лишь на мгновение.

– Дочь Клинта, говоришь? Рад это слышать. Этот молодой человек мне нравился.

– Мне тоже, – тихо ответила я и спросила: – А шаман не говорил, что нашел под деревом тело Клинта?

Папа встретился со мной взглядом.

– Нет. И я уверен, если бы его тело там было, старик упомянул бы об этом. – Он сделал паузу. – Так что Клинт мертв.

Это не было вопросом, но я кивнула.

– Он принес себя в жертву, чтобы вернуть меня в Партолон.

– Да… да… Он был храбрым малым. Я обязательно расскажу Морриган, каким хорошим человеком был ее отец.

Его слова кое о чем мне напомнили.

– Папа, я здесь, потому что Эпона хочет, чтобы я тебя предупредила.

– О темном боге, который освободил Рианнон из дерева? – кивнул отец.

– Его зовут Придери. И он отнюдь не ласковый зайчик. Его называют трехликим злом, если называют вообще. Большинство жителей Партолона не станет даже произносить его имя. Когда-то давно он был мужем Эпоны, но потом предал ее, желая захватить власть. Она прогнала его, но он по-прежнему хочет вернуться. – Следующие слова я повторила за шепотом богини, зазвучавшим в моей голове. – Его сила питается поклонением. – Я замолчала, вспоминая, что объясняла мне Эпона. – Он как вампир. Высасывает все хорошее из тех, кто ему поклоняется, и расцветает на пепле сожженных душ. И еще ему нужна великая жрица в качестве посредника, чтобы скрывать свои дьявольские намерения от поклоняющихся. – Я сделала глубокий прерывистый вздох. – Он хочет использовать дочь Избранной Эпоны, чтобы получить власть над Партолоном. И это значит, что Морриган не будет в безопасности даже здесь, в Оклахоме, поскольку, как мы знаем, некоторые иногда путешествует из Оклахомы в Партолон и обратно.

Меня потрясло, что отец, казалось, совсем не удивился. Он только медленно кивнул и проговорил:

– Да, именно это и сказал мне шаман. Поэтому Рианнон и просила Эпону простить ее. Ради того, чтобы ее дух мог присматривать за дочерью и удерживать ее от соблазнов Темной стороны.

Несмотря на серьезность ситуации, я улыбнулась, услышав его оборот.

– Темная сторона, папа? Как у Дарта Вейдера[10]?

– Вполне разумное сравнение.

– Наверное, ты прав, – прыснула я.

– Так что мне просто надо проследить, чтобы в ней была велика Сила[11]. – Он тоже хихикнул.

– Я серьезно, папа. Придери придет за ней. Вы с Мамой Паркер окажетесь в опасности, если оставите ее у себя.

– Мы понимаем это, Шеннон. Мы не новички в этом танце. – Он улыбнулся мне. – С темными богами или без них, но воспитывать ребенка – чертовски трудная работа. Сама увидишь.

Я, нахмурившись, посмотрела на него.

– Я говорю о злобном божестве, рыскающем в окрестностях, а не о трудностях двухлетнего возраста или несносности подростка.

– Несносный подросток – это уже перебор, – заметил отец, и я с трудом скрыла улыбку. Папа учил и тренировал детей уже миллион лет. Насчет подростков мы с ним имели одинаковое мнение.

– Ты понимаешь, что я имею в виду, – сказала я.

– Понимаю. – Он помолчал и потом вздохнул. – Ну что ты, Букашечка, хочешь, чтобы я сделал? Отдал ее воспитывать государству? Полагаю, это толкнуло бы ее прямо в руки Придери. – Он покачал головой и продолжил, прежде чем я успела ему ответить: – Нет-нет, я этого не сделаю. Мы с Мамой Паркер так решили. Мы вырастим ее и сделаем для нее все, что в наших силах. – Он улыбнулся, его глаза сияли такой знакомой любовью. – Однажды это ведь уже сработало. Ты не перешла на Темную сторону. Значит, сработает и еще раз, моя девочка-букашечка. – Он кашлянул и тихо добавил: – Эта маленькая девочка – все, что у меня есть от тебя и моей внучки. Кроме того, так я хоть что-то оставлю после себя в этом мире. Ты ведь не собираешься просить меня отказаться от этой мысли?

Я сморгнула выступившие слезы.

– Нет, папа. Я не могу просить, чтобы ты от этого отказался. Я просто хочу, чтобы ты был очень, очень осторожен.

– Я буду осторожен. Это я тебе обещаю. – Он усмехнулся: – Ну и призрак Рианнон будет витать где-то поблизости. Думаю, она поможет нам справиться с проблемой «монстры под кроватью» в воспитании Морриган.

Я оглянулась, почти боясь увидеть притаившееся где-то привидение, так похожее на меня.

– Ну и чудно́ же это!

Он прыснул:

– Не чуднее, чем твой дух, летающий по моей гостиной, пока тело находится в другом мире.

Я пожала плечами:

– В этом ты прав.

Скажи, что я благословляю его, Любимица. Тебе не стоит здесь дольше задерживаться. Такое большое расстояние между твоей душой и телом неестественно.

– Папа, – быстро сказала я. – Эпона говорит, что мне пора уходить. Но она хочет, чтобы я передала тебе ее слова: она тебя благословляет.

Отец с почтением склонил голову.

– Скажи Эпоне, я ценю это и прослежу, чтобы Морриган побольше времени проводила на свежем воздухе среди деревьев и знала имя богини.

– И среди лошадей, – добавила я, интуитивно зная, что одобрила бы Эпона. – Проследи, чтобы она побольше времени проводила среди лошадей.

– Да-да. Как ты сама, – согласился он. – У нее будет собственная лошадь.

– Было бы классно, если бы она была серой. У Избранной Эпоны лошадь всегда серебристо-серая.

– Да, думаю, я смогу это устроить.

Я почувствовала, что мое призрачное тело сотрясает дрожь, и поняла, что вот-вот исчезну.

– Папочка, я люблю тебя! Только посмей об этом забыть. И я по тебе очень скучаю! Помни, что частичка тебя живет в Партолоне.

– Я тоже тебя люблю, моя девочка-букашечка. Надеюсь, ты еще вернешься повидаться со мной.

– Я постараюсь. Передай Маме Паркер, что я ее тоже люблю.

– Я передам. Ой, да! С днем рождения, Шеннон!

– Спасибо, папа, и, пожалуйста, не забывай об осторожности… – крикнула я, поднимаясь через крышу в небесную высь. Отец и его гостиная исчезли из виду, и не успела я прийти в себя, как меня снова засосал огненный туннель.

– Вот дерьмо! – Я села слишком резко и поморщилась от боли во всем теле.

– Риа? Что с тобой? – Кланфинтан быстро подошел к нашей кровати. Он только что вернулся из Священной рощи – от него исходил неясный запах пота и влажной земли.

Нетвердой рукой я убрала с лица спутанные волосы.

– Волшебный сон… Сегодня он был особенно странным. Эпона вернула меня в Оклахому.

Карие глаза Кланфинтана сузились от беспокойства.

– Почему именно туда?

Я ответила ему вопросом на вопрос:

– Ты ведь не нашел тело Рианнон, не так ли?

– Нет. – И я увидела, как на его лице отразилось понимание. – Она умерла в твоем старом мире.

Я кивнула:

– Но сначала она родила ребенка. Сегодня. Дочь, которую мои родители решили взять к себе на воспитание.

Кланфинтан, казалось, был потрясен не меньше меня самой, обнаружившей в руках своего отца Морриган. Потом я проследила за его взглядом, и мы оба посмотрели на маленькую прекрасную девочку, которая мирно спала в колыбельке около нашей постели.

– Дочь Рианнон похожа на Мирну как две капли воды, – сказала я и заметила, что Кланфинтан вздрогнул от удивления. Потом он встретился со мной взглядом, и я увидела, что его глаза потемнели от беспокойства.

– Зачем Эпона послала твой дух к твоему отцу?

– Она хотела, чтобы я его предупредила. Рианнон освободил из дерева Придери. Предполагалось, что она станет его приближенной или что-то в этом роде, но рождение дочери изменило ее… излечило… – От нахлынувших эмоций у меня пропал голос, и я откашлялась. – Перед смертью Рианнон получила прощение Эпоны, и ее связь с темным богом была разрушена, но, похоже, Придери по-прежнему охотится за Избранной Эпоны – или дочерью Избранной.

– Тогда этому темному созданию лучше искать в другом месте. Он не прикоснется своим злобным шепотом к нашей дочери.

– Вот поэтому Эпона и послала меня предупредить папу. Он остался без меня и без Мирны (и других детей, которые, возможно, у нас родятся). Так что вполне логичным выбором для него была бы…

– Дочь Рианнон, – закончил он за меня.

– Точно, – подтвердила я.

– И твой отец готов бороться за душу ребенка с самим темным богом?

Я мрачно улыбнулась мужу.

– Папа не отдаст Темной стороне того, кого любит.

Кланфинтан, естественно, не видел «Звездные войны» (даже старые), но отлично ухватил суть.

– Но сможет ли он уберечь ее? Маккаллан не смог уберечь Рианнон от соблазнов тьмы.

Мне вдруг стало холодно, я вздрогнула от озноба.

– Я не знаю. Думаю, нам остается только ждать и смотреть, что получится.

– И молиться о том, чтобы Эпона нам помогла, – сказал он.

– И молиться о том, чтобы Эпона нам помогла, – эхом отозвалась я. И про себя добавила: «Пожалуйста, Эпона. Я понимаю, что это не ваш мир, но хоть как-нибудь помогите моему папе, Маме Паркер и маленькой Морриган».

Потом в колыбельке зашевелилась моя собственная дочь, и мое внимание переключилось от тьмы и Оклахомы на Партолон и свет начала новой жизни.