Читать книгу Богиня по крови - Филис Кристина Каст, Ф. К. Каст - Страница 7

Оклахома

Дурное предчувствие завладело Ричардом Паркером задолго до того, как Джон Мирный Орел медленно повез по их переулку свой мрачный груз. Весь вечер он не находил себе места. И, что еще хуже, все его собаки – шесть метисов борзой и ирландского волкодава – начали выть, едва спустились сумерки. Он пригрозил им наказанием, но они успокоились далеко не сразу.

Ему не нужно было смотреть на календарь, чтобы понять, какой сегодня день. Он считал месяцы, недели и дни с того ноябрьского дня, когда в последний раз видел свою дочь. Не то чтобы ему была так важна точная дата. Он не знал, какой у нее срок, – просто примерно прикинул. В конце апреля. А сегодня было тридцатое апреля. День рождения Шеннон. В том, другом мире, где ее почитают как земное воплощение богини, ей сегодня исполнилось тридцать шесть. Но не день рождения дочери вызывал у него сегодня жутковатое чувство опасности.

Родила ли сегодня Шеннон где-то в своем древнем мире, за невообразимой гранью времени и другого измерения? Каким бы невозможным это ни казалось, он бы не удивился, если бы она постаралась сообщить ему об этом. В конце концов, вся эта проклятая ситуация невозможна сама по себе.

Когда Шеннон в тот раз появилась у него на пороге в разгар ужасной метели, она была испугана и путалась с мужчиной, в котором Паркер узнал Клинта Фримена, пилота, совершившего в прошлом настоящий подвиг. Он совершенно не верил в дикую историю о том, что Шеннон поменяли местами с Рианнон, земным воплощением богини из другого мира, а потом Клинт вернул ее обратно в Оклахому. Но дочь не лгала ему. И женщина, которая в предыдущие несколько месяцев вела себя как холодная и расчетливая стерва, отвергая свою семью и друзей, оказалась лишь внешне похожей на его дочь. Внутренне они были чертовски разные.

Паркер понял, что ему легче принять версию параллельного мира, чем то, что его дочь могла так сильно измениться. Это произошло еще до того, как злодей Нуада чуть не убил его в замерзшем пруду, и Паркер сам стал свидетелем силы, которую даровала Шеннон ее богиня.

Он чувствовал момент, когда Шеннон победила Нуаду и перешла в другой мир, так же отчетливо, как ощущал запах дождя или чувствовал под руками лошадиную спину. Это было внутреннее чувство, словно звякнувший в душе колокольчик. Точно так же он понял, что при попытке вернуть Шеннон в Партолон погиб Клинт, и это было почти так же больно, как потерять своего единственного ребенка. Но, по крайней мере, Шеннон осталась жива. Хотя ему легче было бы думать, что она переехала в Европу или даже Австралию, потому что тогда они имели бы хоть какой-то шанс снова увидеться.

Ричард вздохнул и стал беспокойно мерить шагами двор, от одного конца к другому. Шеннон пришлось уехать. В том, другом мире она была женой мужчины – отца ее будущего ребенка. Она любила его. И ее дочь нуждается в своем отце.

– И в дедушке тоже, – пробормотал Паркер. Он надеялся, что Шеннон сможет общаться с ним, хотя бы недолго, чтобы у него не оставалось чувства, что он потерял дочь навсегда. Она часто ему снилась. И в этих снах всегда была счастливой, ее окружали люди, которые ее обожали. Во сне он даже иногда видел ее мужа-кентавра. Ричард фыркнул: – И на это было чертовски интересно посмотреть.

Он верил, что за этими снами каким-то образом стояла Шеннон – или, точнее сказать, ее богиня Эпона. Как бы то ни было, эти сны были словно полученное от дочери письмо, и Паркер радовался этим мимолетным видениям.

Сегодняшний вечер был совсем другим. Ужасное предчувствие так крепко поселилось в душе Паркера, что он никак не мог успокоиться. Шеннон пытается связаться с ним напрямую? Так вполне может быть. Сейчас ей как раз пора рожать ему внучку, и уж, конечно, ей захочется поделиться с ним этой новостью. Но почему тогда это чувство такое неприятное? Почему в нем буквально зудит предупреждение об опасности? Он вдруг резко остановился. Его поразила жуткая мысль, буквально вышибла из него дух.

Неужели он почувствовал ее смерть? Возможно ли, что она умерла при родах в том древнем мире, где нет ни больниц, ни современных лекарств? Может, поэтому воздух кажется ему таким тяжелым, почти осязаемым и не оставляет чувство надвигающейся беды?

– Эпона, пожалуйста, – сказал он, обращаясь к ветру. – Прошу вас, защитите ее.

– Дорогой, что случилось? – спросила Патрисия Паркер. – Мама Паркер для игроков его футбольной команды. Она стояла у открытой противомоскитной двери у него за спиной.

– Ничего. – Он осознал, что ответил резче, чем ему хотелось бы, и с виноватой улыбкой оглянулся через плечо. – Просто немного нервничаю.

Добродушное лицо его жены тут же отразило беспокойство.

– Это ведь не… не… то самое опять, правда?

Патрисия навещала в Финиксе свою единственную сестру, когда Шеннон ненадолго вернулась и произошло нападение Нуады. Но она видела последствия. И он, конечно, все ей рассказал. Как ни странно, Мама Паркер испытала большое облегчение, узнав о том, что Рианнон и Шеннон поменялись местами. Это значило, что девушка, которую она любила и воспитывала как родную дочь, на самом деле от нее не отворачивалась. Все те ужасные вещи говорила ей Рианнон, а не Шеннон.

– Нет-нет, ничего такого, – резко ответил он, жалея, что расстроил ее своими фантазиями. У него не было конкретной информации о чем-то плохом. Черт, может, это съеденный за обедом перец чили не дает ему покоя. – Все хорошо. Я скоро вернусь.

– Хорошо, дорогой. Я уже заканчиваю с посудой.

Она уже собиралась уйти в дом, когда в переулке послышался звук мотора. Ричард глянул на часы. Уже больше половины одиннадцатого. Поздновато для визитов. Он посмотрел на старый синий «шевроле» и почувствовал, что холод ползет по позвоночнику. Шеви медленно подъехал и, кашлянув, остановился между двух припаркованных машин. Из шеви вылез старый индеец и подошел к Паркеру.

– Добрый вечер, я Ричард Паркер. – Ричард машинально протянул ему руку.

Старик спокойно встретился с ним взглядом и крепко пожал руку.

– Джон Мирный Орел. Извините, что беспокою вас так поздно.

– Нет проблем. Что я могу для вас сделать?

– Рианнон попросила, чтобы я отвез ее домой.

Ричард внутренне вздрогнул.

«Рианнон!» Он ничего не знал о ней после того, как Шеннон перешла в другой мир. Он думал, что Шеннон взяла Рианнон с собой: вероятно, чтобы та понесла ответственность в Партолоне за то, что бросила свой народ и обязанности Избранной. И теперь она снова здесь? И говорит, что это ее дом? Его широкие плечи напряженно застыли. Не важно, что она выглядит как его дочь. Рианнон – не Шеннон, и он больше не позволит ей занять ее место. Но в присутствии чужого человека он не станет это обсуждать, подождет, пока они останутся одни, и потом отвезет ее в город, или в аэропорт, или еще куда-нибудь. Все равно куда, лишь бы подальше от Оклахомы.

– Ну и где она? – Прищурившись, Ричард посмотрел в кабину машины. В ней кто-то сидел, но в темноте было не разглядеть, кто именно. Он фыркнул. Странно, что она не побоялась приехать сюда, к нему.

– Она здесь.

Но старый индеец пошел не к кабине своего пикапа, а к его задней дверце. С жалобным скрежетом поднял ее. Ричард пошел за ним и нахмурился. В задней части машины лежала какая-то вещь. Сначала ему показалось, что с ним играет шутки тусклый свет придорожного фонаря. Эта вещь походила на человеческое тело, с головы до пят завернутое в индейское одеяло. Джон Мирный Орел с удивительным проворством забрался в машину, присел и осторожно откинул одеяло. Ричард увидел лицо, и ему показалось, что кто-то ударил его под дых.

– Шеннон! – Он ринулся внутрь пикапа.

– Не Шеннон. Это – Рианнон. Она выразила желание, чтобы я привез ее тело сюда и отдал вам на воспитание ее ребенка.

У Ричарда шумело в ушах, и он с трудом понимал, о чем говорит старый индеец.

– Она мертва, – произнес он.

Мирный Орел кивнул.

– Умерла при родах. Но перед этим любовь к дочери излечила то темное, что было в ее душе.

Ричард заставил себя оторвать взгляд от мертвого лица, которое как две капли воды походило на лицо его дочери.

– Вы знаете о ней? И о Партолоне?

– Да, Белый шаман победил зло и принес себя в жертву, чтобы вернуть Шеннон в тот мир, я присутствовал при этом. И сегодня, когда дьявол освободил Рианнон из священного дерева, в котором она находилась в заточении, – тоже видел.

Ричард быстро вгляделся в окружающие их тени.

– Он последовал за вами сюда?

– Нет, никакое зло меня не сопровождает. Мы со старейшинами изгнали темного бога из Священной рощи, а потом появление Эпоны обратило в бегство затаившиеся остатки тьмы и разорвало связь, которую этот бог имел с душой Рианнон.

– Эпона простила Рианнон?

– Да. Я был тому свидетелем. – И ровным глубоким голосом опытного рассказчика Мирный Орел рассказал ему о том, что произошло с Рианнон в Священной роще.

– Она нашла наконец добро в своей душе. – Ричард медленно провел рукой по бледной и холодной щеке Рианнон.

– О боже! Шеннон!

Ричард поднял голову и увидел, что у задней дверцы машины стоит его жена. С вытаращенными от потрясения глазами она прижимала ко рту руку.

– Нет, Мама Паркер, нет. – Он быстро подошел к ней и взял ее за руки. – Это не Шеннон. Это Рианнон. Шш, не плачь. – Она с рыданиями уткнулась ему в плечо, и он погладил ее по спине. Утешая жену, он не заметил, что старый шаман тоже вылез из машины, но уж точно не пропустил его возвращение с новорожденным ребенком на руках.

– Это Морриган. Ваша внучка.

Старик протянул им ребенка, и Мама Паркер машинально взяла его. Дрожащими руками она развернула одеяльце.

Ричард Паркер заглянул жене через плечо – и пропал. Он полюбил эту новорожденную девочку с самого первого взгляда.

– Она выглядит точь-в-точь как только что родившаяся Шеннон, – сказал он и засмеялся, когда его глаза неожиданно обожгли слезы. – Такая же маленькая букашка.

– Дорогой, как ты можешь так говорить? – Мама Паркер задыхалась от переполнявших ее эмоций. – Для букашки она слишком красивая.

Ричард посмотрел на нее. Они поженились почти тридцать лет назад, когда Шеннон была маленькой девочкой. Патрисия Паркер не могла иметь детей, но она любила Шеннон и растила ее, как свою родную дочь. Сейчас ей было пятьдесят пять, а ему пятьдесят семь – чертовски много, чтобы вырастить еще одного ребенка.

Но Морриган, так походившая на его Шеннон, его Букашечку, притягивала к себе взгляд.

– В этом мире у нее больше никого нет, кроме вас, – сказал Джон Мирный Орел. – Рианнон просила вам передать, что она верит в вас и знает, что вы все сделаете правильно. – Он на мгновение замолчал, подбирая слова, и добавил: – Я чувствую в этом ребенке большую силу. И пока не ясно, добра ли эта сила или зла. Тьма, что преследовала ее мать, скорее всего, будет следовать по пятам и за Морриган. Если вы сейчас откажетесь от этого ребенка, боюсь, тьма может одержать над ней верх.

– Отказаться от нее! – вскрикнула Мама Паркер. Ричард почувствовал, как руки жены прижали к себе малышку. – О нет! Мы никогда бы не смогли так поступить.

– Пат, по-моему, ты должна все взвесить. Мы уже немолоды.

Она с улыбкой посмотрела в глаза мужу.

– Морриган будет поддерживать в нас молодость. И она нуждается в нас, дорогой. Кроме того, она – единственная частичка Шеннон, которая у нас, быть может, останется.

Не в состоянии вымолвить ни слова, Ричард кивнул и поцеловал жену в лоб.

– В кабине сидит моя дочь Мэри. У нее с собой детские вещи – подгузники, детское питание, бутылочки. Все, что может вам сегодня понадобиться.

– Спасибо вам. – Пат Паркер озарила старика улыбкой. – Мы очень ценим вашу помощь.

– Может, вы с Мэри пока отнесете в дом детские вещи, а мы с Джоном закончим здесь? – предложил Ричард.

Пат кивнула, но перед уходом бросила еще один взгляд на тело Рианнон.

– С трудом верится, что это не Шеннон.

– Это не Шеннон, – твердо сказал Ричард. – Шеннон жива и в полной безопасности в другом мире.

Ребенок беспокойно зашевелился, и Пат тут же переключилась с трупа на малышку. Тихонько с ней разговаривая, она поспешила обойти машину и направилась к кабине. Ричард подождал, пока обе женщины скроются в доме вместе с детскими вещами, и повернулся к старому индейцу.

– Я не повезу ее в город. Это только наше дело, и ничье больше.

Джон Мирный Орел степенно кивнул.

– Хорошо, что современный мир больше никак с ней не связан. Она принадлежит другому времени и другому миру.

– Я хочу похоронить ее у пруда, под ветвями ивы. – Ричард смотрел в сторону темного пруда. – Эти деревья всегда казались мне очень печальными.

– И получится, что они ее словно бы оплакивают.

Ричард что-то проворчал и кивнул.

– Вы поможете мне?

– Да, я помогу.

Они вдвоем направились к сараю за инструментами.

– Что вы скажете Морриган о ее матери? – спросил по дороге Мирный Орел.

– Правду, – автоматически ответил Ричард и подумал, как, черт подери, он будет это делать.

Джон Мирный Орел и его дочь уехали, когда уже начало светать. Ричард был совершенно без сил. Он потирал занемевшую правую руку, которая всегда таким образом реагировала на слишком большую нагрузку. Интересно, заживет ли вообще когда-нибудь его рана? Он напомнил себе, что прошло всего пять месяцев с тех пор, как он разбил руку, пытаясь выбраться из полыньи замерзшего пруда – полыньи, которую пробил дьявол Нуада, когда пытался исполнить свою угрозу убить всех, кого любит Шеннон. Ричард почувствовал, что его кожа начала зудеть и подергиваться, как у лошади, которую покусывают мошки. Ему не хотелось вспоминать тот день.

Вяканье ребенка заставило его бросить взгляд через тускло освещенную спальню. Он тихо встал и, обойдя кровать, посмотрел на извивающийся сверток. Малышка спала в старой колыбельке, которую Мама Паркер принесла с чердака. Старая колыбелька Шеннон. Он уже и забыл, что сохранил ее. Христос, да она, похоже, лежала на чердаке больше тридцати лет. Без колебаний он взял Морриган на руки. Чуть неловко похлопал по спинке и поспешил из комнаты, чтобы не разбудить спящую жену.

– Шш, – стал он успокаивать малышку.

Наверное, она хочет есть. Новорожденных надо часто кормить – это он хорошо помнил. Ричард подогрел бутылочку с детским питанием. Детский запах и вес на руках вызывали в нем воспоминания. Он уже забыл, что держать на руках новорожденную дочь – это сродни священнодействию. Он никогда не был особенно религиозен. У него не было времени участвовать в делах душной и лицемерной церкви. Он всю жизнь удивлялся, как легко люди верят, что Бог находится в каких-то зданиях и текстах, избыточно переведенных и раздерганных на предложения. Он нашел своего бога, или богиню, мысленно поправился он и про себя рассмеялся – в стогах мягкого пастбищного сена, в теплом запахе хорошо поработавшей четвертьмильной[4] лошади, в преданности своих собак. Поэтому, держа на руках новорожденную девочку, он думал не о церкви и тому подобном. Он думал о совершенной красоте, чуде в самом его прекрасном исполнении. Он опустился в кресло-качалку и вздохнул, услышав, как хрустнули колени. Но несмотря на затекшую спину и плечи, он перестал ощущать себя стариком, глядя, как малышка сосет из бутылочки и издает тихие щенячьи звуки. Он почувствовал себя человеком, вновь увидевшим магию рождения и жизни. И вновь родившейся любви.

– Мне кажется, мы с тобой поладим, – сказал он, обращаясь к малышке. – Мы с Мамой Паркер уже немолоды, но и не настолько тупоголовы, как эти двадцатилетки. И у меня есть кое-какой опыт отцовства. Если бы здесь была Шеннон, она бы тебе подтвердила, что мы с ней отлично ладили.

От мыслей о Шеннон ему, как всегда, стало грустно. Он скучал по ней. Но этим вечером, держа в руках сладкую маленькую девочку, он не так остро чувствовал потерю дочери. Тоска по Шеннон никогда не уйдет, но с этой малышкой, так сильно на нее похожей, может быть, станет не такой резкой.

Когда девочка покончила со своей бутылочкой, он поднял ее к плечу и хихикнул, когда она громко срыгнула, как маленький матросик.

– Точно как Шеннон, – произнес он. Потом уложил ее на согнутую руку – здоровую, конечно, – и стал укачивать. И откуда-то из глубин памяти возникли строки из книги, которую он много раз читал Шеннон, когда она была маленькой девочкой. – «Волчок Джонни – это рыжий кот. Хочешь узнать, почему его так зовут?»[5] – Малышка моргнула и улыбнулась ему. И Ричарду показалось, что его сердце – словно придавленное тяжестью с того самого дня, когда его дочь ушла из земного мира – вдруг взмыло ввысь, как будто у него выросли крылья. Ему пришлось откашляться и проморгаться, прежде чем продолжить историю: – «Джонни крутится, когда…»