Читать книгу Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего - Ф. М. Мухаметшин - Страница 4

I. Эволюция российско-молдавских отношений
Румынская и молдавская идеи в XX в

Оглавление

Изначально следует обратить внимание на планомерную работу румынского государственного аппарата, направленную на идеологическое воздействие на население Бессарабии не только в прошлом, но и в настоящем.

Как уже отмечалось, румынская идеология со времени создания Румынского государства рассматривала бессарабские земли, а позже и Приднестровье как свои этнические территории, пытаясь в разное время вовлечь их в сферу своих этнополитических интересов.

Показателен пример, когда, после становления собственных государственных институтов на рубеже XIX и ХХ вв., в 1903 г. румынские спецслужбы осуществили попытку распространения панрумынской идеологии среди молдавского студенчества российских университетов (кстати, это была не единственная попытка).

Раскачивание лодки регионализма с проявлениями молдавского и румынского национализма продолжается в период первой русской революции. Именно в это время формируется Молдавское общество по распространению национальной культуры. Под его влиянием в начальной школе начинается преподавание родного языка. Позже в Кишиневе оформилась молдавская национально-демократическая группа, в которой под руководством И.Г. Пеливана был объединен ряд радикально настроенных интеллигентов-разночинцев (И.Г. Резеняну, Э.Г. Гаврилица, Н.П. Бивол, А.И. Оату и др.). Уже тогда члены этого движения испытывают влияние румынской идеологии, в том числе через эмиссаров из Румынии. Так, с названным движением начинает активное сотрудничество бессарабский эмигрант в Румынии К. Стере, приступивший к выпуску газеты «Бессарабия», вокруг которой формируется Молдавская национально-демократическая партия.

В период первой русской революции, как, собственно, и почти спустя век – в начале 90-х гг., в крае происходит борение молдавской и румынской идеологий. Тогда часть прорумынски ориентированной интеллигенции отошла к К. Стере, в то время как промолдавское направление сгруппировалось вокруг редакции газеты «Молдовянул» и «Молдавского общества Бессарабии», возглавляемого Павлом Дическу[16].

По справедливому мнению ряда исследователей, в Бессарабии уже перед Первой мировой войной назревал кризис официальной политики с ее антисемитскими проявлениями, транслируемой, в основном в городской среде, без учета региональной замкнутости молдавского населения, в основном проживающего в сельской местности[17], в то время как в местечках и городах проживало смешанное население, превалировал еврейско-русский состав жителей, с частью обрусевшего за XIX столетие молдавского дворянства. Молдавское население, равно как и компактно проживающие на юге республики болгары и гагаузы, большей частью селилось в сельской местности. Подобная картина долгое время сохранялась и в Советской Молдавии.

Перед Первой мировой войной в Бессарабии наблюдается активный рост национального самосознания титульной нации, проявившийся в формировании нового социального слоя – молдавской интеллигенции, которая начинает вырабатывать и продвигать национальные требования.

Дальнейшие события усиливают распространение румынской идеи в регионе. Речь идет о включении Бессарабии в состав Румынского государства в 1918 г.

27 марта 1918 г., около ста лет назад, Бессарабия была присоединена к Румынии. В конце марта 1918 г. представительным органом Молдавской Демократической Республики (Сфатул Цэрий)[18] была принята декларация о присоединении Бессарабии к Румынии. Сфатул Цэрий проголосовал за объединение только после «персональной обработки» румынскими властями членов этого органа[19]. Бессарабия стала частью Румынии как автономия. Минимальное самоуправление автономным регионом возлагалось на региональный парламент (Сфатул Цэрий), правительство (Совет генеральных директоров) и местные административные органы. Два представителя регионального парламента рекомендовались в качестве «министров без портфелей» в состав правительства в Бухаресте.

Однако обещания румынских властей просуществовали недолго. С мая 1918 г. стал ограничиваться автономный статус региона: была приостановлена работа парламента, губернатору – верховному комиссару, назначенному в Бухаресте, был переподчинен Совет генеральных директоров, продвигалась идея отказа от автономии. 26–27 ноября 1918 г. был «созван» Сфатул Цэрий и в отсутствие кворума «проголосовано» решение за аннулирование условий объединения Бессарабии с Румынией от 27 марта. Таким образом, Бессарабия потеряла статус автономного региона в составе Королевства Румынии. Сфатул Цэрий был распущен, и органы власти Бессарабии упразднены (правительство, губернское земство, городские думы, уездные и волостные администрации). Все перешло в прямое подчинение министерствам Румынии, в регионе стало действовать румынское законодательство. В 1933 г., с принятием новой Конституции Румынии, Королевство стало унитарным государством.

Все учебные заведения были переведены на румынский язык обучения, в органах государственной власти и местного самоуправления введен запрет на использование другого языка, кроме румынского. И главное – бессарабцы молдавского происхождения стали меньшинством. На последующие 22 года край погружается в систему тотальной румынизации, осуществляемой через школу, церковь, местную администрацию и полицию. Бессарабцы были лишены даже культурной и религиозной автономии.

Приход румынской администрации, учительства и духовенства из-за Прута был призван тотально изменить ментальность и собственную идентичность местного поликультурного населения путем распространения общерумынских ценностей.

Зачастую эта политика осуществлялась насильственными методами. В школах практиковалось наказание на горохе и кукурузе (провинившихся детей ставили в угол коленями на сухой горох), били по ладоням прутьями или большой линейкой. В общественных местах запрещалось использовать другой язык, кроме румынского[20]. У жителей Бессарабии, в том числе у молдаван края, сложился комплекс осознания себя как второсортного населения.

Жесткое навязывание ценностей румынской культуры встретило у населения Бессарабии отторжение и привело к самозамыканию. Одновременно было бы неправильно говорить о том, что два с лишним десятилетия распространения румынской идеологии и ценностей не дали своих результатов. И сегодня лица третьего возраста болгар и гагаузов, компактно проживающих на юге Республики Молдова, в украинском Буджаке, украинцев Северной Буковины, других представителей национальных меньшинств, школьный возраст которых пришелся на межвоенный период, владеют румынским языком, который им «вбили» в ходе обучения. Как метко отметил П.М. Шорников, «поскольку статус национальных меньшинств как этносов, лишь “терпимых” румынами, изначально определялся положением о “румынском пространстве”, Румыния превратилась в едва ли не единственное в Европе государство, проводящее эффективную политику ассимиляции»[21].

Разным представителям румынской армии, политики и культуры ХХ в. приписывается фраза «Хотим Бессарабию без бессарабцев». Иными словами, можно сказать, что речь идет о неугодном населении, «отравленном» русскокультурностью. Это вполне объясняется спецификой румынской идеи, которая описана выше.

Отличие румынской политики от политики России и позже СССР относительно полиэтничного населения Бессарабии заключается в попытке расселения румынского компонента на «своих» этнических землях и очищения территорий (расселение на территории Бессарабии свыше 100 тыс. выходцев из Старого королевство в межвоенный период), которые они считали своими, от национальных меньшинств. Достаточно наглядно это продемонстрировала этническая политика И. Антонеску, который деятельно взялся за уничтожение и жесткую эксплуатацию еврейского и цыганского населения Бессарабии, Буковины, Транснистрии (Левобережного Поднестровья) и Одесской области[22]. При этом в Республике Молдова есть историки, обеляющие роль Антонеску в фашистских акциях (А. Петренку[23], Ю. Фрунташу[24], П. Морару[25] и др.). Аналогичную позицию порой занимают и отдельные действующие политики[26].

Парадоксально, но стремление избавиться от национальных меньшинств сохраняется в этнической политике Румынии и в послевоенный период, в годы социалистического созидания. Это проявляется в активизации переселенческой политики внутри страны, направленной на смещение немецко-венгерского населения, до этого составлявшего основную массу жителей городов, румынским населением из сел. Особенно показательно это в Трансильвании. В 1948 г. венгры и немцы составляли 48 % населения трансильванских городов. Поначалу были подорваны национализацией экономические позиции венгерского городского среднего класса, затем в города хлынул поток сельских переселенцев, большинство из которых были румынами. В результате за короткий срок изменился этнический облик городов целого региона страны. Если в 1948 г. в городах Румынии проживало 23 % румын, то к концу 1960-х гг. они насчитывали уже 40 %[27].

Еще одной особенностью зачистки отдельных категорий национальных меньшинств в Румынии была откровенная торговля со стороны румынского правительства немецким и еврейским населением, представители которого выпускались из страны за установленную плату, согласованную с принимающим государством (Германией и Израилем)[28].

За репатриацию обычного немца следовало уплатить 1800 марок, за квалифицированного рабочего – 2900, а за специалиста с высшим образованием – 11 000. В дальнейшем румынская сторона несколько раз пересматривала взимаемые суммы на немцев в сторону увеличения[29].

Румынская государственность может называться одной из самых молодых, едва успевших сформироваться пред Первой мировой войной. Ей необходима была национальная идея. Ею стала цель объединения восточнороманских народов в границах одной страны. В силу молодости румынской государственности ее национальная идея обладала агрессивностью, что получило благоприятную почву для развития в Румынии фашистского движения, набиравшего силу в Европе.

Но движение Сопротивления и, самое главное, победы Красной армии нарушили геополитические устремления Румынского государства. Однако идея Великой Румынии сохранилась и стала своего рода государственной долгосрочной стратегией (в виде мифа), на которой воспитывались целые поколения.

Проводя параллели с Республикой Молдова, следует отметить похожую политику, где под влиянием этнополитической обстановки и экономических реалий стал меняться состав городского населения. В городах практически не осталось лиц еврейской национальности (мы уже писали в другой работе, что евреи, тысячелетиями подвергавшиеся гонениям, обладают особым чутьем на стабильность и ко времени последней переписи в массовом порядке покинули республику[30]), значительно сократилось в Молдове русское население (в 1989 г. – 13,0 %, в 2004 г. – 5,9, в 2014 г. – 4,0 %), а так как оно проживало в основной своей массе в городах, соответственно сократилось число городских жителей русской национальности[31]. Зато в 2014 г., по сравнению с 2004 г., на 6,9 % выросла доля лиц, указавших в качестве родного языка румынский. Количество лиц, указавших молдавский язык в качестве родного, снизилось на 3,5 %. Также отмечено снижение на 1,6 % числа лиц, родными языками которых являются русский и украинский[32].

Сокращение численности русского населения республики объясняется объективными и субъективными причинами современного социально-политического и экономического состояния Республики Молдова. Достаточно вспомнить скандирование фраз «Русских за Днестр, евреев в Днестр!», «Чемодан, вокзал, Россия!», распространенное в радикальных митингующих кругах Кишинева и других городов Пруто-Днестровских районов Молдавии в начале 90-х гг.[33] Сюда же можно отнести этнические чистки в период премьерства М. Друка, этнополитический конфликт между двумя берегами Днестра в 1992 г., противостояние в Гагаузии. Все эти события накладывались на резкое снижение уровня жизни и буквально вынуждали людей искать лучшую долю за рубежом, прежде всего в России.

Уезжали искать лучшей доли не только русские. Но русские чаще не возвращались, да и родственные связи у них не столь развиты, как, например, у болгар, гагаузов, молдаван… Последние, уезжая на заработки или на ПМЖ, обычно оставляли свои городские квартиры родственникам, которые, не имея работы в сельской местности (в 90-е гг. после запуска государственной программы «Pământ» закрылись последние коллективные хозяйства), искали свое счастье в городе. Не будем также забывать о глубоких традициях непотизма, особенно распространенных в среде молдаван[34].

Таким образом, за годы независимости заметно изменился этнический облик городов по румынской схеме румынизации городского ландшафта страны. Бесспорно, в города мигрирует в основном молдавское население из сел, и это в основной своей массе молодежь, наиболее подверженная идеологическому воздействию. Кстати, увеличение носителей румынского самосознания, на которое указывают материалы последней переписи, наглядно демонстрируют динамику с 2004 г.

Как справедливо отмечают исследователи, «к моменту распада СССР Молдавия была единственной, за исключением республик Средней Азии, республикой с преимущественно сельским населением. Объясняется это низким стартовым уровнем, а темпы урбанизации в советское время были достаточно высоки. В 1950 г. горожан в Восточной Молдавии было 17 %, в 1970 г. – 32, в 1989 г. – 47 %. Кризис Советского Союза застал молдавскую нацию в самом разгаре драматичного и травмирующего процесса разрыва с сельской традицией и перемещения в города»[35].

Часто рассуждающие о политике румынизации Бессарабии в межвоенный период забывают о том, что речь идет о другом времени, и при анализе ситуации необходимо погружать себя в систему ценностей изучаемого времени. В межвоенный период, а тем более в годы румынофашистского режима в Бессарабии не существовало тех норм международного права, которые требуют сегодня соблюдения прав человека, нацменьшинств и т. п. Все это пришло значительно позже, и поэтому методы достижения поставленных целей были более примитивными и одновременно более жесткими.

Всплеском румынской идеи отдельные историки считают 1918 г., когда Румыния включила в свой состав Трансильванию, Бессарабию и Северную Буковину[36]. После этих событий, в межвоенный период, появляется целый ряд работ идеологов румынизма и унионизма: К. Рэдулеску-Мотру, А. Ксенопол, Н. Йорга. Между национализмом и фашизмом весьма тонкая грань. Неудивительно, что в благоприятных условиях фашизации Европы, в 30-е гг., идеология румынизма быстро попала под влияние коричневой чумы. Амбициозные идеи великой румынской нации не были обойдены вниманием мэтров науки и культуры с мировым именем, с румынскими корнями и крайними общественно-политическими взглядами того времени – М. Элиаде, Э. Чоран и др.[37]

В советской историографии образ Румынии было принято интерпретировать как второстепенное государство с национальными амбициями, которое обожглось на фашистской идее и стало на правильный путь социалистического строительства[38]. Одновременно внешнеполитический курс румынского государства представляет собой достаточно показательный пример принципиальности и позиционирования выработанной идеи румынизма и «Великой Румынии». Кстати, и в советский период Румыния подчеркивала «крамольную» мысль о своих геополитических интересах в отношении потерянных территорий (Бессарабии и Северной Буковины). Столь независимая позиция румынских властей, в частности Н. Чаушеску, способствовала дистанцированию ее отношений с СССР и Советской Молдавией.

16

Шорников П.М. Молдавская государственность и молдавская национальная идентичность в ХХ – начале XXI в. // Русин. 2007. № 4 (10). С. 71. С. 70–79.

17

Сотофф Л. Письма из Бессарабии // Современные записки. № 5. 1921. С. 263–270.

18

Сфатул Цэрий (молд.) – Совет страны.

19

Стати В. История Молдовы. Кишинев: [б.и.], 2002. С. 301.

20

Язык вообще живет по своим особым правилам, поэтому его использование в конечном итоге зависит от широты распространения в обществе, экономических мотиваций населения и его исторических связей с носителями определенной языковой среды. Конечно, государственная политика также является довольно мощным фактором.

Носителям той или иной языковой культуры в условиях некомфортного положения свойственно самозамыкание. Это произошло с носителями русского языка в Бессарабии, после того как он был запрещен в общественных местах. Ненавязчиво и точно эту языковую картину представила в своих воспоминаниях о Кишиневе 30-х гг. Ирина Кантакузина, представительница старинного молдавского рода: «Все в Кишиневе знали старика еврея, обходившего за день полгорода. На согнутых руках он нес две корзины с ручками и через каждые две минуты выкрикивал: “Есть лимоны, есть лимоны, а вот апельсины!”. Когда вышел запрет говорить по-русски в общественных местах, он перешел на румынский, выкрикивая громко: “Аlămîie, portocale!” – и тихо по-русски: “Есть лимоны, есть лимоны!”» // Воспоминания Ирины Кантакузиной о Кишиневе 30-х годов ХХ века / https://locals.md/2015/vospominaniya-irinyi-kantakuzinoy-o-kishineve-30-h-godov-hh-veka/ (дата обращения: 08.12.2019).

21

Шорников П.М. Молдавская самобытность. Тирасполь: Изд-во ПГУ, 2007. С. 13. 400 с.

22

Назария С. Холокост: страницы истории (на территории Молдовы и в прилегающих областях Украины, 1941–1944) / Гос. ин-т международных отношений Республики Молдова, Ассоциация евреев Молдовы – бывших узников фашистских гетто и концлагерей, Славянский ун-т Республики Молдова. Кишинев: [б.и.], 2005. С. 303; Şornikov P. Moldova în anii celui de-al doilea război mondial. Chișinău, 2013. 400 p.; Назария С. История без мифов. Вторая мировая война: генезис, ход и итоги. Кишинев, 2010. С. 499.

23

Petrencu A. Basarabia în timpul celui de-al Doilea Război Mondial (1939–1944). Chişinău: Prut Internaţional, 2006. 223 p.

24

Fruntasu Iu. O Istorie etnopolitica a Basarabiei. 1812–2002 [An Ethnopolitical History of Bessarabia. 1812–2002]. Chisinau: Cartier, 2002. 592 p.

25

Moraru P. Bucovina sub regimul Antonescu (1941–1944). Chişinău: Prut Internaţional, 2007. Р. 35–38.

26

Будучи премьер-министром Республики Молдова, Майя Санду в одном из спичей заявила, что И. Антонеску – «историческая личность, о которой можно сказать и хорошее, и плохое» (Костыркин Н. Обыкновенный фашизм Майи Санду // https://ru.sputnik.md/columnists/20180924/22060758/maia-sandu-ion-antonescu-romania-fashizm.html (дата обращения: 15.08.2019)). Правда, спустя некоторое время политик принесла извинения за свое высказывание.

27

Демьянов С. Румыния во второй половине 20 века // http://www.world-history.ru/countries_about/2359.html (дата обращения: 15.08.2019).

28

Как бедные румыны продавали бедных евреев бедным евреям // https://otrageniya.livejournal.com/1853058.html (дата обращения: 14.08.2019).

29

Демьян С.П. Румыния при Чаушеску // http://www.world-history.ru/countries_about/2359.html (дата обращения: 11.07.2019).

30

Степанов В.П. Русский Конгресс действует: Очерки истории русского этнокультурного движения в Республике Молдова. Кишинэу: [б. и.], 2018 (F.E.-P. «Tipografia Centrală»). C. 98. 524 p.

31

Этнический состав населения по данным переписей 2004 и 2014 годов, по типу местности // http://statistica.gov.md/pageview.php?l=ro&idc=479& (дата обращения: 12.07.2019).

32

http://statistica.gov.md/newsview.php?l=ru&id=5582&idc=30 (дата обращения: 12.07.2019).

33

Остапенко Л.В… Субботина И.А, Нестерова С.Л. Русские в Молдавии. Двадцать лет спустя… (этносоциологическое исследование). М., 2012. С. 363. 403 с.

34

Непотизм получил в Республике Молдова небывалый размах в виде кумовства и нанашизма (рум. cumătrism – кумовство, рум. nănaș – посаженый отец).

С долей иронии и сарказма об этом социальном явлении метко высказался К. Тэнасе в публикации «Молдова держится на кумэтризме»: «Способность некоторых аналитиков создавать дилеммы просто поражает. И последняя дилемма просто душераздирающая: либо государственность, либо кумэтризм и нанашизм.

Кстати о терминологии. Это правда, что говорят, что румынское слово “cumătrism” – это калька с русского “кумовство”. У молдаван институт “кумэтра” – свят, потому что его получают при крещении, которое у молдаван считается одной из семи тайн. Этот институт, появившийся в тяжелые времена, действует и сегодня: когда тебе никто не помогает и никто тебя не защищает, единственный выход – кумэтр. Когда государство-вор, руководимое ворами, наступает тебе на ноги, кумэтр остается единственной законодательной, исполнительной и судебной властью. Кто тебе поможет, когда примэрия (мэрия. – Прим. авт.) таскает тебя днями напролет за одной бумажкой? Полиция? Прокуратура? Нет, кумэтр. Твой кумэтр найдет его кумэтра, а тот его кумэтра и всё, проблема решена. Кумэтры нас спасли от турок и татар, с ними мы пережили советские времена, они же помогают нам выжить и сегодня.

Молдова – маленькая страна, все друг друга здесь знают: все вместе воевали, учились либо сидели. Куда ни глянь – везде кумэтры, нанаши, двоюродные братья, внуки, коллеги и так далее. Что делать, когда взяли в судьи кумэтра Василе, а он – кумэтр прокурора Иона, а тот – брат начальника таможни Теодора, а тот – племянник министра Антона, а он женат на Анне, которая внучка президента, а президент – кумэтр отца лидера одной правящей партии, а этот лидер партии – двоюродный брат судьи Василе? Громадная цепь, гениальная паутина генеалогии и фатальных альянсов! Существует ли конфликт интересов в этой цепи? А если и существует, как мы предполагаем, так что теперь, отменять крестины и свадьбы, объявить криминальными родственные связи?

Молдаванин, когда обзаводится кумэтрами, смотрит вперед, в будущее и делает себе не одного кумэтра, а кучу… Один из суда, один с таможни, один из СИБа (Государственная служба безопасности РМ. – Прим. авт.), один из парламента, один из правительства, один в Министерстве внутренних дел, один в Министерстве иностранных дел, один в Республиканской больнице и так далее. Со столькими кумэтрами наш молдаванин не эмигрирует, а останется на родине: и дела идут хорошо, и дети растут, потому что у них развязаны руки с такими крестными.

Как решить, спрашивается, этот конфликт интересов? Анатолий Дончу, глава Национальной комиссии по надзору за неподкупностью (НКНН), предложил решение: квалифицировать кумэтризм, как форму коррупции. Его решение – диверсия против государства. Исчезновение кумэтризма будет означать исчезновение Молдовы!

В нашей стране кумовья все: и идеология, и религия, и история, и настоящее, и будущее! И в горе, и в радости ты не к государству идешь, а к кумэтру. Культ кумовства – это национальная идея молдаван. Кумэтр – это типа Google.com. Появляется проблема – клик, и все решено.

И дела идут! Вот почему истинное безумие отказаться от этого основополагающего института права! Государство держится на кумовьях, а кумовья – они святые, потому что получают свое звание крещением, одной из семи тайн христианства…» / Молдова держится на кумэтризме // https://www.timpul.md/ru/articol/Moldova-derjitsia-na-kumatrisme-45358.html (дата обращения: 22.08.2013).

В этом контексте показательна шутка: В какой стране финов больше, чем в Финляндии? Правильный ответ – в Молдове. Fin (рум.) – крестник.

35

Демьянов С. Молдавия в составе СССР // http://www.world-history.ru/countries_about/2356.html (дата обращения: 10.07.2019).

36

Шорников П.М. Молдавская самобытность. Тирасполь: Изд-во ПГУ, 2007. С. 13.

37

Ленель-Лавастин А. Забытый фашизм: Ионеско, Элиаде, Чоран. М.: Прогресс-Традиция, 2007. С. 527.

38

Виноградов В.Н. (отв. ред.) Краткая история Румынии. С древнейших времен до наших дней. М.: Наука, 1987. С. 536.

Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего

Подняться наверх