Читать книгу Money. Неофициальная биография денег - Феликс Мартин - Страница 11

«Илиада» и «Одиссея» – две наиболее ранние из сохранившихся древнегреческих эпических поэм, из которых, как сегодня принято считать, вышла вся европейская литература. Они имеют не только литературную ценность. «Илиада» и «Одиссея» подробно описывают греческую культуру и общество периода, о котором нам известно не так уж много. Дворцовые царства Кносса и Микен, процветавшие во II тысячелетии до н. э., оставили после себя немало археологических свидетельств. А чтобы лучше понять города-государства классической Греции, возникшие в середине VIII века до н. э., мы можем обратиться не только к искусству и архитектуре, но также к литературе и философии. Но между двумя этими периодами лежит эра, о которой не сохранилось практически никаких данных: так называемые греческие Темные века. Когда около 1200 года до н. э. микенская цивилизация рухнула – вероятно, в результате вторжения, – почти все следы ее существования исчезли на протяжении жизни практически одного поколения. От монументальных дворцов, богатых провинций, торговли и культурных памятников не осталось ничего. Греческий мир снова стал конгломератом разрозненных племенных сообществ: малочисленных, примитивных, утративших письменность. Единственным источником информации о культуре и жизни Греции следующих четырех веков остаются устные сказания, вершиной которых и является эпос Гомера.

К счастью, эти произведения весьма пространны. «Илиада» славится прежде всего описанием ужасов войны и невероятной мощи героев. Рассказ о нападении одного воителя порой занимает более тысячи строк, подробно описывающих то, как он расправляется с противниками. Но «Илиада» отнюдь не сводится к рассказу о битвах и подвигах. Так, один из самых известных пассажей «Илиады», посвященный описанию щита, который Гефест выковал для Ахилла, позволяет нам узнать о множестве аспектов жизни Греции в Темные века – от земледелия до животноводства, от свадебных обрядов до судебных тяжб. «Одиссея» охватывает еще более значительное количество тем. На пути из Трои домой Одиссей пересекает всю известную Гомеру ойкумену. Его соблазняют сладкоголосые сирены и захватывают в плен одноглазые киклопы. Обращенный в старика, он знакомится с пастухами и трапезничает с царями в их величественных дворцах. Исчерпав все возможности в мире живых, он даже спускается в загробный мир, где встречает братьев по оружию и вместе с ними оплакивает их печальную участь. Но оглядывая вместе с героем «Илиады» богатую и пеструю панораму древнегреческой жизни, мы понимаем, что в ней не хватает одного существенного элемента. Это мир без денег.

У нас, живущих в мире, где рынок и деньги – основной способ и средство организации социальной жизни, возникает резонный вопрос: если племенным сообществам Греции Темных веков они были неизвестны, каким же тогда образом осуществлялась их самоорганизация? Хорошей иллюстрацией шока, испытываемого при столкновении с обществом, функционирующим совершенно по другим правилам, может служить следующая история. Вскоре после распада Советского Союза к британскому экономисту Полу Сибрайту обратился директор ленинградского хлебобулочного завода. «Мы с радостью перейдем на рыночную систему, – говорил он. – Но нам необходимо понять, как она работает. Вот, к примеру, скажите мне, кто отвечает за поставки в Лондон хлеба?» Ответ, разумеется: никто. Децентрализованная система денег и рынков обеспечивает лондонцев всем необходимым – от готовых сэндвичей до полбяных лепешек. Но в точности так же, как советский разум с трудом представлял себе, как экономика может функционировать без планирования и координатора, надзирающего за исполнением плана, у нас плохо укладывается в голове обратная ситуация: государство, действующее без рынков и денег. Что исполняло их функции до того, как они появились на свет? Подробный ответ на этот вопрос дают «Илиада» и «Одиссея».

Политическая структура Древней Греции Темных веков отличалась простотой и жесткостью. Это был мир вождей, жрецов и рядовых воинов с плоской иерархией: вождь в отличие от современных монархов скорее являлся «первым среди равных»; так, полководец Агамемнон, командовавший греческими войсками в Троянской войне, ничем особенным не выделялся на фоне других «офицеров». Но, несмотря на относительную тонкость грани между социальными группами, переходить за нее считалось делом немыслимым. Когда рядовой воин обвиняет Агамемнона (на глазах у собравшегося войска!) в заносчивости, Одиссей реагирует на нарушение протокола быстро и жестко: он бьет воина своим посохом и угрожает раздеть его донага и прогнать через весь лагерь. Современному читателю подобная демонстрация власти, не сдерживаемой никакими общественными рамками, наверняка покажется дикостью. Но грек, живший в Темные века, не усмотрел бы в поступке Одиссея ничего странного и ненормального. «Истинно, множество славных дел Одиссей совершает, / К благу всегда и совет начиная, и брань учреждая. / Верно, вперед не отважит его дерзновенное сердце / Зевсу любезных царей оскорблять поносительной речью!»[2] Эти слова Гомер вкладывает в уста двух воинов, полностью одобряющих действия своего командира.

Это что касается политики. Но что еще – в отсутствие денег – организовывало тогдашнее древнегреческое общество? Относительно базовых потребностей – еды, воды, одежды – все обстояло довольно просто. Общество состояло из самодостаточных домашних хозяйств, снабжавших население всем необходимым. Однако в поэмах Гомера упоминаются также три общественных института, игравших важную социальную роль. «Илиада» повествует о войне, и неудивительно, что существенное место в развитии сюжета уделено дележу трофеев, доставшихся победителям после разорения захваченного города. Если верить «Илиаде», система дележки прибыли была далека от совершенства. Один из лучших греческих воинов Ахилл и главнокомандующий войском Агамемнон вступают между собой в яростный спор по поводу причитающейся каждому доли добычи.

Действие «Одиссеи» разворачивается в мирное время. Поэма описывает путешествие Одиссея из Трои домой и странствия его сына, Телемаха, в поисках отца. Здесь мы наблюдаем в действии другой общественный институт – обмен подарками между вождями. По традиции аристократ, принимая у себя гостя, на прощание преподносил ему дар – предполагалось, что в ходе ответного визита он тоже воспользуется щедротами гостя, когда тот выступит в роли хозяина. Подобный примитивный экономический обмен преследовал вполне определенную цель: выразить в материальном виде связь между двумя лицами равного общественного положения, что способствовало укреплению существовавшей социальной структуры. Так же как с дележом трофеев, принятые правила нередко оспаривались: например, Троянская война вспыхнула в результате того, что Парис грубо нарушил этикет, похитив у царя Менелая супругу – прекрасную Елену. Но в мирное время в Греции Темных веков более значимой системы экономических взаимоотношений не существовало. Спустя два века после Гомера другой поэт, желая в одной строке выразить сущность хорошей жизни, напишет: «Счастлив муж, у которого есть сыновья, гончие, кони – и друг в чужедальнем краю»[3].

Принцип «кто сильнее, тот и прав», пусть и уравновешенный дележом добычи и взаимным обменом подарками, вряд ли мог быть достаточно прочным фундаментом для существования даже примитивного общества. Но поэмы Гомера описывают и третий жизненно важный институт: жертвоприношение быков с последующей раздачей жареного мяса соплеменникам. Через этот ритуал в наглядной (и съедобной) форме находил выражение основополагающий принцип политической организации Древней Греции, в соответствии с которым каждый мужчина в племени имел для общества равную ценность и нес перед ним равные обязанности.

Эти три простых механизма организации жизни общества в отсутствие денег – дележ добычи, обмен подарками и раздача жертвенного мяса – вовсе не уникальная черта Греции Темных веков. Скорее наоборот – современное развитие антропологии и исторической компаративистики показывает, что подобные практики являлись нормой для небольших племенных сообществ. Разумеется, доденежные общественные институты в зависимости от конкретных обстоятельств и религиозных верований той или иной группы населения принимали множество различных форм. Однако антропологи Морис Блох и Джонатан Перри обнаружили два общих для всех элемента. Сравнительное исследование племен от Мадагаскара до Анд выявило существование двух связанных, но отдельных типов взаимодействия: первый направлен на сохранение долгосрочного общественного (мирового) порядка; второй лежит в сфере краткосрочных сделок в рамках личной конкуренции. Доденежные институты гомеровского мира полностью укладываются в эту схему. С одной стороны, существовала практика приношения в жертву быка и равной дележки жареного мяса: это выражение племенной солидарности, унаследованное скорее всего из глубин индоевропейского прошлого. Это институт первого типа. С другой стороны, существовали традиции обмена подарками и дележа добычи, представляющие собой сделки второго типа. Они не преследовали цель сохранения порядка и гармонии между группами населения, а решали гораздо более приземленную задачу – гарантировать, чтобы примитивное общество, занятое повседневными делами (пирушками и охотой в мирное время, грабежами и насилием – во время войны), не скатилось в пучину хаоса и анархии.