Читать книгу Money. Неофициальная биография денег - Феликс Мартин - Страница 17

Едва были выполнены все необходимые условия, процесс пошел, и весьма стремительно. Эволюция идеи об универсальной ценности берет начало в рамках политического института – ритуала раздела жертвенного быка, после чего распространяется на другие социальные, религиозные и правовые институты. То, что с незапамятных времен было частью ритуала и в этом качестве обладало собственной ценностью, не сопоставимой ни с чем иным, теперь стало восприниматься в сравнении с универсальной ценностью и измеряться при помощи денежной единицы. На стенах одного из крупнейших культовых сооружений Древней Греции – храма Геры, возведенного в начале VI века до н. э. на острове Самос, – имелись высеченные обеты и молитвы, в которых упоминались денежные ценности. Примерно в то же время в Афинах награды за победу на панэллинских играх указываются в денежных единицах: 100 драхм победителю Истмийских игр, 500 драхм – победителю Олимпийских. Следует учитывать, что новая идея универсальной экономической ценности применялась не только в официальных кругах; ею пользовалось и рядовое население. Например, надпись на металлической пряжке, датируемой примерно 500-м годом до н. э., горделиво сообщает, что ее владелец – наемный писец – получил в качестве платы за свою работу целых 20 драхм.

Распространение первых двух компонентов денег – идеи универсальной единицы измерения ценности и практики ее учета – способствовало развитию третьего элемента: принципа децентрализованного оборота. Новая идея универсальной экономической ценности сделала возможным обмен обязательствами без обращения к третьей стороне, выступающей гарантом. Рынок требует, чтобы люди, вступая в отношения купли-продажи или найма на работу, вместо того чтобы обращаться к некоему арбитру, который скажет, как им надо поступать, самостоятельно договаривались между собой. Но для успеха таких переговоров необходим общий язык – разделяемое всеми сторонами понимание смысловой нагрузки каждого слова. Следовательно, для существования рынка необходимы разделяемое всеми понятие ценности и стандартизированные единицы ее измерения. Заметим, что речь идет не об общем представлении, сколько стоит тот или иной товар или услуга, – торговаться участники сделки могут сколько угодно, но лишь после того, как договорятся об общей единице экономической ценности. Без нее никакой торг невозможен. Не определив между собой, что такое доллар, бессмысленно торговаться о цене товара или услуги, поскольку каждый из участников сделки говорил бы, фигурально выражаясь, на своем языке, непонятном остальным.

Но этим влияние денег на общество не ограничилось. Отныне традиционные общественные обязательства можно было не только подсчитывать и оценивать, но и передавать от одного человека другому. Чудо денег породило другое чудо – рынок. С изобретением чеканки монет вести учет и передавать эти обязательства стало невероятно просто. Первые известные нам монеты появились в Ионии и Лидии в начале VI века до н. э. Но именно в греческих городах-государствах родилось понимание того, что монеты – это идеальное средство воплощения концепции экономической ценности. Здесь чеканка монеты началась в конце VI века до н. э. Распространение нового метода шло стремительно и повсеместно: к 480-м годам до н. э. в Греции уже действовало около сотни монетных дворов.

Результатом стало ускорение темпов монетизации. Повсюду традиционные общественные обязанности принимали форму финансовых взаимоотношений. В Афинах издольщики стали работающими по контракту арендаторами, выплачивающими ренту деньгами, а не продукцией, как было заведено раньше. Еще один пример – литургии. Литургиями называли унаследованные с древних времен обязанности тысячи самых зажиточных граждан оказывать обществу те или иные услуги – от предоставления певцов для театрального хора до строительства кораблей для флота. В новых условиях эти обязательства приобрели вид финансового участия богатых граждан в жизни города. К последней четверти V века до н. э. не только жалованье воинов, заработная плата, стоимость аренды и цены на товары, но даже такие затраты, как свадебное приданое, стало принято описывать в денежном выражении. Греческие города-государства стали первыми денежными обществами. Трудно переоценить влияние, оказанное монетизацией на культуру и социальную жизнь людей. Век традиционного общества с его централизованной экономикой и неизменной социальной иерархией подходил к концу. Наступал новый век – век денежного общества, где организующим принципом торговли стал рынок, где направление человеческой деятельности определяли цены, где находилось место амбициям, предпринимательству и новациям. Старая картина мира умирала, и вместе с ней уходило в небытие представление о справедливом общественном порядке, отражавшем иерархию богов. Его место заняла идея экономики, в которой социальное положение ограничивается только способностью человека к накоплению денег. Раньше социальный статус члена общества носил характер абсолюта: если ты родился крестьянином, то крестьянином и умрешь, а уж если появился на свет царем, то и в мир иной отойдешь царем. В новом мире социальный статус стал понятием относительным. Единственной мерой цены человека были деньги, а в накоплении денег внутренних ограничений нет. «Деньги! Деньги и есть человек!» – этот известный афоризм принадлежит жившему в Аргосе аристократу Аристодему, который пришел к этому горькому выводу, утратив свое богатство, а с ним – и всех друзей. Отныне социальное положение человека определяли деньги, и такие понятия, как честь, принадлежность к уважаемому роду и традиция, лишились своей былой ценности. Потеряй богатство – и станешь никем.

Как и следовало ожидать, установление нового миропорядка встретило яростные возражения со стороны тех, кто был заинтересован в сохранении прежнего. Но гениальность идеи денег проявилась в том, что она оказалась привлекательной не только для той части населения – в основном крестьян, – чей уровень жизни при прежнем режиме отличался убожеством. Главное же опасение, связанное с отказом от традиционных правил поведения, заключалось в том, что результатом смены режима будет анархия. Сторонники старого уклада утверждали, что он – единственная преграда на пути разрушения общества и войны всех против всех. Сторонники денежных отношений уверяли, что подобной опасности не существует. В сфере политики и экономики существование денег сулило невероятные перспективы – совмещение социальной мобильности с политической стабильностью. Жесткие ограничения неизменной и абсолютной социальной иерархии отправлялись на свалку истории, уступая место амбициозности и предпринимательской смекалке. Деньги превращались в универсальный «растворитель», бесследно уничтожающий традиционные обязательства. И общество при этом не скатилось бы в хаос. Почему? Потому что идея денег, идея универсальной ценности и идея объективного экономического пространства возникли на базе древнего института общего жертвоприношения, а следовательно, на базе понимания того, что все люди связаны между собой незримыми, но неразрывными узами. Деньги обещали примирить противоречия и на персональном уровне, поскольку апеллировали к двум фундаментальным аспектам человеческой психики: желанию свободы и желанию стабильности. Этические принципы старого общества приносили свободу в жертву стабильности. Новый мир денежных отношений обещал и то и другое сразу. Тезис о том, что новый способ организации общества не только не приведет к анархии, но и примирит социальную мобильность и личную свободу с социальной стабильностью и экономической безопасностью, сам по себе выглядел шокирующе. Однако из нового взгляда на мир вытекало еще более поразительное следствие, а именно: власть денег не только эффективна, но и справедлива. Благодаря деньгам появился шанс навести немедленный порядок в сделках путем эффективного управления ежедневными доходами и расходами и сохранить гармонию в обществе в далекой перспективе. Революционная идея, абсолютно чуждая традиционным теологии и этике, утверждала, что все вопросы человеческого взаимодействия, от покупки курицы на базаре до управления государством, лучше решать при помощи общей для всех логики и в рамках общей социальной технологии. Как мы увидим далее, греки так и не смогли принять эту идею, которая противоречила всему накопленному ими опыту, – пройдет еще две тысячи лет, прежде чем философы Возрождения осознают всю ее ценность. Но в любом случае денежное общество претворило ее в жизнь, чего до него не делал никто.