Читать книгу Амелия. Повёрнутое время - Фэн Тэзий - Страница 4

Она лежала на холодном полу, её тело сотрясали предсмертные судороги, рот открылся в беззвучном крике, зрачки закатились вверх, видны были только белки с красными прожилками мелких сосудов.

В последние секунды жизни Амелии Ричардс мозг ещё продолжал работать, а перед внутренним взором мелькали прежние мгновения жизни. Такие чёткие, словно они снова ожили в настоящем времени.

Вот она ещё совсем маленькая. Девочке всего пять лет. Папа держит её на руках и несёт к воде. Он ступает босыми ногами по золотистому песку, залитому ярким светом, а впереди видна бескрайняя водная гладь. Небо невероятно синее и огромное. Порывы ветра играют с волосами, треплют рыжую чёлку девочки. Волны с тихим шелестом набегают на берег, касаются папиных ног и, пугаясь, отползают обратно. Папа такой сильный, добрый и надёжный!

– Вода очень тёплая, – слышится рядом нежный голос мамы. – Малышка, тебе, несомненно, понравится море.

– Нет! Я не хочу в воду! – пугается Амелия и цепко хватается за папину руку.

– Не надо бояться, милая, – ласково говорит мама. – Папа тебя держит. Он никогда и никому на свете не позволит обидеть свою «Рыжую тыковку». Никогда…

Видение тускнеет и сменяется другим. Вот она уже в своей детской комнате. Нянюшка Агата пытается загородить своим телом дверь, но Амелия на четвереньках шустро проползает под её подолом, выскакивает в другую комнату, а затем в коридор. Няня что-то кричит вслед, но девочка не слушает. На её глазах слёзы. Она бежит босиком по холодному полу к маминой спальне и хоть знает, что мамочки больше нет, девочка будет стучать в двери и звать её, надеясь на чудо…

Воспоминание растворяется и пропадает. Вместо него в памяти возникает зелёная лужайка и гнедая кобыла с блестящими умными глазами. Девочка слышит, как мисс Торндайк отчитывает конюха. Если бы Амелия сказала тогда, что чувствует себя плохо? Разве это остановило бы гувернантку? Вряд ли она стала бы её слушать. Можно было начать кричать, плакать, звать отца, но… что-то всегда останавливало девочку от неповиновения и мятежа, опутывало липким страхом, сковывало волю, делая послушной и бессильной.

Перед мысленным взором вспыхивает следующий кусочек памяти. Амелия лежит на кровати после приёма лекарства, а доктор Вудс и горничная выходят из комнаты, неплотно затворив за собой дверь. Слышится их невнятное бормотание. Девочка садится в постели, подтягивает ноги и смотрит на настенные часы.

Амелия помнит, что доктор вернулся в комнату только через пятнадцать минут. Она могла бы успеть дойти до двери и узнать, о чём он говорил с мисс Торндайк. Но девчонка на кровати всё сидит и боится встать. Амелия видит её словно со стороны – видит себя саму. Это так странно – рассматривать себя. Можно сосчитать все веснушки на лице, можно заглянуть в глаза и разглядеть выражение испуга. Амелия была сейчас словно бесплотным духом, душой, которая вернулась на несколько минут назад и застала себя на прежнем месте. Только эта девочка, сидящая на постели, не знает, что будет дальше, а Амелия знает, что доктор Вудс вернется, всыплет какой-то порошок в лекарство и заставит девочку выпить. И потом ей будет очень плохо. Вот если бы получилось вселиться в неё, как это произошло в прошлый раз! Можно было бы спасти малышку.

Бесплотная сущность Амелии приближается к напуганной девочке. Ближе… ещё ближе. Расширенные детские глаза заслоняют собой весь обзор. Амелия чувствует, что удаётся проникнуть в тело. У неё даже получается двигать руками и ногами.

Голосок девочки в голове что-то испуганно бормочет, но Амелия мысленно успокаивает её: «Не бойся. Так нужно. Я должна занять твоё тело, чтобы спасти нас». Голосок звучит всё тише. Он смирился, принял её, словно слился в одно целое с сознанием Амелии.

Как это произошло? Почему воспоминание вдруг стало реальностью? Амелия совершенно не понимает, как такое могло случиться. Может быть, сейчас она всё так же лежит на полу, трясётся в предсмертных судорогах, а всё происходящее – это только игра воображения?

Девочка ущипнула себя за руку. Больно! Похоже, что всё взаправду. Наверное, милостивый боженька услышал её молитву и сделал так, что она вернулась на час назад. А может мамочка с небес помогает ей?

Амелии как-то удалось освободить своё сознание, свою душу, и с помощью воспоминаний перенестись во времени. И не просто перенестись, но и вселиться в своё же тело. Может быть, позже она подумает об этом, а сейчас нужно узнать, о чём говорят гувернантка и мистер Вудс.

Амелия пошевелила кистями рук, покрутила головой. Тело слушалось её, как и раньше. Она взглянула на часы. Доктор вернётся в комнату через двенадцать минут. Надо спешить.

Девочка стряхнула с себя оцепенение, смело опустила ноги на пол и попробовала встать. Её больная нога, действительно, оказалась короче другой – это было заметно даже из-под подола длинной ночной рубашки. Амелия уверенно сделала первый шажок, получилось очень неуклюже. Ей пришлось опираться на всю стопу здоровой ноги, а вот другой ногой она могла касаться пола только подушечками пальцев, приподняв пятку выше. Ещё шаг… Кажется, что в распухшей лодыжке что-то хрустит. Это болезненно и неприятно отдаёт во всю ногу. Ничего, она потерпит, до двери не так далеко.

Вытянув руки в стороны, чтобы сохранить равновесие, девочка, словно канатоходец, стала потихоньку продвигаться к выходу из комнаты. Голоса теперь слышались громче, но слова всё ещё разобрать не удавалось. Надо подойти ближе. Амелия добралась до двери, ухватилась рукой за косяк и вытянула вперёд шею.

– …Но ты же говорил, что был доктором, – голос мисс Торндайк перемежался всхлипами и хлюпаньем носом. – Неужели нельзя что-то сделать с её ногой, чтобы исправить перелом? Наверное, ты неправильно накладывал бинты.

– Я никогда не утверждал, что был доктором, – громким шёпотом ответил мистер Вудс. – Я говорил, что работал в Бетлемской королевской больнице. Я был санитаром. Но с ногой девчонки ничего нельзя было сделать – у неё закрытый перелом со смещением кости. Чтобы выправить её, нужен специалист. Ты ведь не могла позвать хирурга, Джорджия? Разразился бы скандал и приехала полиция! У тебя не было выбора, кроме как позвать меня. Я сделал всё, что мог, а ты ещё и недовольна! Вот какова твоя благодарность! И после этого, ты ещё говоришь мне о каких-то чувствах.

– О, Джек, я, действительно, благодарна тебе и люблю всем сердцем, – захныкала мисс Торндайк, – но что же нам теперь делать? Завтра приезжает мистер Ричардс! Если он увидит дочь в таком виде… Я даже боюсь представить, что он со мной сделает!

Послышался шорох одежды. Всхлипы гувернантки стали приглушёнными. Амелия представила, как мисс Торндайк уткнулась лицом в грудь доктора, а он гладит её по голове, пытаясь успокоить.

– Джорджия, сейчас не время лить слёзы, – послышался его тихий, но твёрдый голос. – Нужно действовать, и быстро. Скоро приедет хозяин, он не пощадит тебя, упрячет в тюрьму, где ты и сгниёшь заживо.

Плач гувернантки стал громче.

– Умоляю… Джек, спаси меня… Сделай что-нибудь, – раздались слова сквозь невнятное бормотание.

– Я с самого начала предлагал бежать, выправил документы на новое имя, но ты отказалась!

– У меня нет денег, – взахлёб рыдала мисс Торндайк. – Мне некуда бежать.

– Ты говорила, что в комнате хозяйки куча всяких ценных безделушек, – голос доктора Вудса зазвучал напряжённо. – Я знаю скупщика, который отвалит за них хорошие деньги. Мы спрячемся с тобой в Бетлемской больнице, где нас точно не найдут. У меня остались там связи. А когда всё немного успокоится, мы сможем купить домик где-то на окраине и заживём счастливой семейной жизнью… Ты достала ключ от комнаты, как я тебе велел?

– Да, я достала ключ… Он в моей спальне. Я так боюсь, ведь это же воровство.

– Дура! – рявкнул раздражённо мистер Вудс. – Хозяйка мертва, украшения и побрякушки ей теперь ни к чему, а тебе они помогут начать новую счастливую жизнь! Тебе слишком мало платили, Джорджия. Забрать причитающееся – это справедливо!.. Тащи сюда ключ, а я пока закончу с девчонкой.

Снова послышались истерические рыдания и шорох одежды.

– Я тебя умоляю, Джек, не надо её травить! Смерть ребёнка останется на твоей душе до конца жизни. Бог не простит нас! Мы уговорим Амелию ничего не говорить отцу, запугаем её.

– Она видела меня, Джорджия! Она знает моё имя и может описать внешность! – голос доктора стал жёстким и злым. – Надо избавиться от девчонки! Иначе никак! Послушай, мы сделаем ей этим одолжение. Всё равно хромой калеке жизнь будет не в радость. Обещаю, что яд подействует быстро и безболезненно. Она просто умрёт во сне и ничего не почувствует. Пойми, что всё это я делаю из любви к тебе… Неси быстрее ключ и мешок побольше…

Дальше Амелия слушать не стала. Она взглянула на часы. Мистер Вудс войдёт в комнату через три минуты. Прихрамывая на больную ногу и прикусив губу от боли, она поспешила вернуться в постель. Двигаться получалось не так быстро, как хотелось бы.

Амелия едва успела добраться до кровати, упасть в неё и укрыться одеялом, как отворилась дверь, и появился доктор. Он протопал своими сапожищами прямо к туалетному столику и схватил бутылку «Лауданума». Вот он плеснул жидкость в чашку, всыпал туда порошок из бумажного пакетика и направился к девочке.

Что же делать? Нельзя пить отраву! Но, если Амелия попробует отказаться, доктор силой заставит её сделать это. Надо кричать, вырываться, звать на помощь! Нет, никто её не услышит. Дверь из детской ведёт в комнату для занятий. Тут второй этаж, а вся прислуга – на первом. Чтобы её могли услышать, Амелии требуется пересечь две комнаты, выбраться в коридор и кричать во всё горло. Но мистер Вудс намного сильнее и быстрее, он не позволит ей сбежать. Мысли лихорадочно метались в голове, но она не могла ничего придумать.

– Давай пей! Это лучшее лекарство от всех болезней! – доктор смотрел угрожающе и был настроен решительно. Нечего было даже и думать о том, что его могут остановить уговоры или угрозы.

Он с силой ткнул Амелию чашкой в грудь, и ей пришлось схватить её руками, чтобы жидкость не расплескалась. Девочка поднесла посуду к лицу и попыталась поймать взгляд мужчины.

– Вы, правда, хотите, чтобы я это выпила? – жалобно спросила она.

– Да! И немедленно! – заорал он надвигаясь. – Иначе…

Амелия, трясясь от страха, влила в рот отраву…