Читать книгу Амелия. Повёрнутое время - Фэн Тэзий - Страница 6

Когда на следующий день приехал мистер Ричардс, возле дома стояла полицейская санитарная тележка, а внутри здания было полно констеблей. Сам главный комиссар Столичной полиции, который был под непосредственным руководством министра внутренних дел, прибыл на место происшествия. Были здесь и детективы из Скотланд-Ярда.

Комиссар вышел навстречу хозяину дома и рассказал о том, как малышке Амелии удалось поймать двух грабителей, главным из которых оказался опасный мошенник и вор, скрывающийся под именем Джек Вудс. Ещё вечером, когда девочка позвала слуг и объяснила им, что произошло, и пока лакей, посланный дворецким, бегал в полицейский участок, преступники едва не сбежали из дома.

Лжедоктор Вудс связал воедино все шторы в комнате, спустил их через окно во двор и стал выбираться по ним на улицу. Скорее всего его план побега увенчался бы успехом, но мисс Торндайк всё испортила. Она боялась оставаться одна в запертой комнате и полезла из окна сразу вслед за подельником. Ткань не выдержала вес двоих, шторы порвались, и незадачливые грабители упали на землю с большой высоты. Мистер Вудс ударился головой, получил серьёзную травму и сильное сотрясение мозга, а гувернантка сломала руку и два ребра. Её крики и привлекли внимание слуг, которые выскочили на улицу и задержали преступников до прибытия полиции. Весь день стражи порядка толпились в доме Ричардсов, допрашивали слуг и Амелию, заполняли какие-то бумаги, отгоняли, неизвестно откуда явившихся, пронырливых репортёров.

Уже поздно вечером мистер Ричардс попрощался с комиссаром, потом отдал необходимые распоряжения дворецкому и, наконец-то, смог навестить дочь. Было уже за полночь, но Амелия не спала и ждала отца. Он был в сильном волнении и не мог даже говорить. Девочка вскочила с кровати, прихрамывая, подбежала к нему и обняла. Он тоже прижал её к себе, и они долго ещё стояли, боясь пошевелиться. Казалось, что они не виделись вовсе не три недели, а несколько лет. Смерть матери и жены, словно разорвала связь между дочерью и отцом. Амелия не могла остановить слёзы, наворачивающиеся на глаза. Сквозь полупрозрачную пелену она разглядела тень в углу комнаты. Тень была густая, с длинными расплющенными щупальцами. Она подрагивала, таяла и сжималась, а потом и вовсе скользнула под кровать, словно клочок пыли, уносимый сквозняком.

По щекам сурового мужественного лица мистера Ричардса тоже текли слёзы. Ещё никогда в жизни он не чувствовал такого стыда и угрызений совести. Как мог он поддаться унынию и заполнить своё сердце скорбью, когда рядом находилась дочь, которая страдала не меньше и нуждалась в помощи и поддержке отца? Почему он был таким эгоистом и отгородился от собственного ребёнка? Чувство вины жгло душу изнутри – так тяжело было осознавать, что из-за него дочь едва не погибла и стала калекой.

Сейчас мистер Ричардс словно очнулся от долгого сна. Он снова почувствовал себя отцом, и как заклятье твердил одно и то же: «Прости меня. Я никогда больше не позволю тебе страдать, обещаю!»

А потом наступило утро нового дня. Лондонский туман мутной пеленой маячил за окном, но первые лучи восходящего солнца пробили в нём брешь и ворвались в открытое окно комнаты. Мисс Торндайк никогда не позволяла закрывать створки окна даже зимой, но теперь её тут не было. Мистер Ричардс плотно затворил их, преграждая путь утренней прохладе. Затем он сел на край кровати, где уже лежала Амелия, и они всё утро проговорили, обсуждая, как будут жить дальше. Такого долгого разговора у них никогда ещё не было. И такого эмоционального. Девочка чувствовала, что с этого дня жизнь её начнёт меняться.

Так и произошло. Теперь отец всегда был рядом. Он всё так же служил в министерстве, но теперь обзавёлся помощником, и у него появилось больше времени, чтобы проводить его с дочерью. И всё же, следующие два года стали для Амелии, хоть и счастливыми, но не самыми лёгкими. Мистер Ричардс возил девочку по лучшим клиникам, нанимал самых известных специалистов, которые пытались исправить последствия травмы Амелии. Её лечили мазями, иглоукалыванием, вытягивали стопу с помощью жутких металлических конструкций. Не раз врачи предлагали повторно ломать кость, чтобы затем закрепить её для правильного срастания, но Ричардсы сразу отказывались от этого. Однажды отец даже привёз какого-то странного колдуна-шамана, который читал заклинания и провонял весь дом едким дымом, от чего и слуги и хозяева едва не задохнулись.

В другой раз мистер Ричардс купил за огромные деньги пучок сушёных индийских трав. Торговец, продавший ему это сено, уверял, что если делать из него отвар и ежедневно окунать туда ногу, то она непременно удлинится. Как ни странно, такое дорогостоящее средство не подействовало.

Амелия терпела на себе различные, подчас болезненные, процедуры. Она видела, как отец старается загладить свою вину и как он пытается изо всех сил помочь ей, и не хотела обидеть его отказом. Кроме того, девочка пробовала воспользоваться ещё и своим даром, пытаясь вернуться с помощью воспоминаний назад в то время, когда получила перелом. Тот день запомнился ей не очень чётко. Тогда Амелия чувствовала себя плохо, была на грани обморока, и воспоминания расплывались перед её внутренним взором. У неё так и не получалось проникнуть сознанием в тело себя двенадцатилетней. Тень-клякса снова появилась и отчаянно мешала, хоть и была теперь меньше по размеру.

После двух лет мучительного и изнуряющего лечения больная нога девушки стала выглядеть гораздо лучше, но всё же она оставалась немного короче здоровой. Амелия слегка прихрамывала, даже когда надевала специальную обувь. Отец заказывал для неё туфли у лучших лондонских мастеров. Они специально делали подошву правого башмачка чуть толще, чем на левом.

Мистер Ричардс, наверное, так и не прекратил бы своих попыток найти чудо-доктора или волшебное исцеляющее средство, но Амелия так устала от болезненных процедур, что на своё пятнадцатилетие вместо подарков попросила отца отменить лечение. Пришлось ему уступить просьбам дочери.

Амелия уже не была той маленькой девочкой, что когда-то съезжала с перил и бегала по дому. Гувернантка мисс Торндайк ошиблась – из некрасивого «индюшонка» малышка стала превращаться в милую и симпатичную девушку. Её густые кудряшки приобрели насыщенный тёмно-рыжий, почти каштановый цвет; стройная фигура, подчёркнутая модными нарядами от самых известных портных, притягивала к себе мужские взгляды; яркие веснушки девушка научилась маскировать пудрой, а бледные брови и ресницы делала тёмными и выразительными с помощью косметики.

Образованием девушки теперь занимались наёмные учителя, а следила за ними тётушка Шарлотта. Она прибыла в дом Ричардсов через несколько дней после ареста гувернантки и «доктора» Вудса. Это была почтенная добрая леди, предпочитающая тёмные платья из дорогой ткани и устаревшие чепцы. Муж тётушки Шарлотты был богатым предпринимателем. Он занимался строительством железных дорог в Америке и часто бывал в отъезде. Их единственная дочь Мэри тоже ездила с отцом в Америку, и тётушка, чтобы не скучать дома одной, перебралась жить к Ричардсам.

Наконец-то у Амелии снова появилась семья. Тётушка не оставляла её ни на минуту. Эта почтенная леди была полна энергии и сопровождала племянницу на прогулках, поездках в театр и в церковь. Шарлотта много знала и охотно делилась с воспитанницей жизненным опытом. Вот только, когда речь заходила про мать Амелии, тётушка вдруг начинала путать слова, зевать и сбиваться с темы.

В дом Ричардсов стали регулярно приезжать гости. Отец, чтобы надолго не оставлять дочь одну, часто проводил переговоры в своём кабинете или за ужином. Его помощник Ноэл Шерман посещал их дом почти каждый день. Иногда он привозил и своего сына Кристиана, который был на два года старше Амелии.

Сначала девушка очень стеснялась, когда приходил Кристиан. Он казался ей таким взрослым и рассудительным, что Амелия боялась показаться рядом с ним посредственностью. Она была слишком строга к себе. Память хранила нелестные отзывы мисс Торндайк о её внешности и умственных способностях. И, конечно, хромота девушки должна была вызвать у красавца Кристиана пусть и не отвращение, но как минимум жалость.

Парень казался мисс Ричардс чрезвычайно симпатичным, несмотря на то, что он тоже был… рыжим. Только волосы Кристиана отливали не таким ярким и насыщенным цветом, как у Амелии. Они скорее напоминали спелую золотую пшеницу, слегка подсвеченную багряным закатом. Веснушки у него на лице были светлыми, почти неразличимыми, а вот брови и ресницы имели гораздо более тёмный оттенок, отчего зелёные глаза выглядели очень выразительными.

Слишком выразительными. Все эмоции можно было прочитать по этим глазам: то они вдруг становились внимательными и сосредоточенными, словно Кристиан пытался считывать мысли собеседника; то насмешливыми, с озорным прищуром; то широко открытыми, выражающими крайнюю степень удивления. В зависимости от выражения глаз тут же менялось и лицо молодого человека.

Амелия подумала, что с такой богатой и живой мимикой Кристиан мог бы стать непревзойдённым актёром. Она украдкой подглядывала за ним и отмечала, что при любом выражении лицо юноши остаётся чрезвычайно милым. Особенно Амелии нравилось смотреть на то, как Кристиан улыбался. Никто другой не мог проявлять радость так же обаятельно, открыто и искренне, как он. А уж эти его очаровательные ямочки на щеках, появляющиеся при каждой улыбке!

Амелия хорошо понимала, что такой завидный жених не останется без женского внимания, и она… Вряд ли когда-нибудь такая девушка сможет заинтересовать его. Впрочем, юноша и не стремился к общению с ней. Да, когда они здоровались при встрече, Кристиан вежливо улыбался, и глаза его начинали радостно сиять, но разговоров он не заводил, предпочитая проводить время до ужина в обществе книг в обширной библиотеке Ричардсов.

В такие моменты Амелия чувствовала себя глубоко обиженной. Не такая уж она и страшная, чтобы сразу сбегать от неё и прятаться за книжными стеллажами. Она ведь даже не собиралась флиртовать с ним, вполне достаточно было бы дружеских бесед.

Амелия затаила обиду, и при встрече с парнем нарочно демонстрировала равнодушие и скуку. Но всё же он занимал её мысли. Девушка не могла заставить себя не думать о светловолосом красавце и, вопреки голосу разума, ждала его приезда. Она даже в библиотеку стала заглядывать после того, как он там бывал, чтобы попытаться отыскать те книги, которых касались его руки.

Мистер Ричардс был влиятельным человеком. Кто-то из издателей привозил ему в качестве подарков лучшие книжные новинки. Амелия и сама любила читать, но обычно предпочитала любовные романы. Кристиан, похоже, тоже был романтиком, но его привлекала приключенческая литература.

Амелия специально выровняла в библиотеке все тома на полках таким образом, что любое их перемещение сразу становилось заметным. Те книги, что брал молодой мистер Шерман, выбивались из общего ряда. Девушка брала их, гладила обложки, словно они могли хранить тепло его рук. Она и не заметила, как начала читать эти книги, погружаясь в увлекательные истории Вальтера Скотта и Роберта Льюиса Стивенсона. Теперь Амелия приходила в библиотеку каждый день, садилась в любимое кресло Кристиана и подолгу пропадала, растворяясь в книжных мирах приключений и путешествий.

Однажды она так увлеклась, что не услышала, как приехали гости, и вошедший в библиотеку Кристиан, застал её в кресле с книгой о Франкенштейне.