Читать книгу Страшные сказки - Фил Золотарёв - Страница 3

На природу нечего сетовать, хотя и всякая дрянь в природе встречается, и по некоторым сельским местностям от нечистой силы спасения нет для простого человека. То гукнется в лесу, то в бору аукнется, а то и молодые девки зачнут пропадать на овинах. Домой-то после ворочаются чуть свет, а от них и путного слова не добьёшься: всё только стыдливо хихикают!.. «Кому повѢмъ печаль мою, кого призову къ рыданiю??» А вот однажды один Леший целое стадо проигранных крыс гнал по большой дороге, и вот подогнал к кабаку (а лешие на крыс и зайцев играют в карты, все равно как мы на деньги играем). Подогнал и кричит целовальнику:

– Отпирай, подай вина!

Тот сперва не дал, потому как у него поздняя ночь была (а целовальники по ночам самогон перегоняют, а затем в бутылки с коньячишкой подливают). «Ступай прочь, – говорит. – а не то собак спущу!..» Леший взялся, приподнял кабак за угол, кричит:

– Давай мне цетверть водки!

Тот сразу испугался, поставил ему четверть водки. Леший одним духом выпил, денег не отдал, кабак с ног на голову перевернул и погнал крыс дальше.

– В следуций-то раз, – говорит. – буду забижать тоби, презрев всяцескую добродетель. А сицас мне некогда.

И захотелось этому целовальнику отомстить Лешему за обиду. По сусалам тому надавать или даже смертоубийство сотворить с печальным концом – короче говоря, такое сотворить, чтоб знал нечистый кому на Руси жить хорошо. Вот он собрался в дорогу, кабак досочками заколотил, бутылки с пойлом вдребезги перебил – чтоб народ злополучными лакомствами напрасно не смущать – и пошёл Лешего отыскивать. Шёл, шёл, приходит в лес. Видит в лесу стоит избушка на курьих ножках: в лес лицом, а сюды к нему воронцом. Целовальник и говорит: «Избушка, избушка, будь добра, повернись сюды лицом, а туды от меня воронцом». Избушка вдруг и повернулась. Не всякий день ей хорошего человека привечать доводится, зачастую такие охламоны по лесу шастают – водку жрут да на гитарах тренькают. Целовальник заходит в избушку и видит: сидит баба Яга, лён прядёт, а титьки на воронцы держит. Осинкой чахоточной трясётся. Ну, она ему и говорит без лишних предисловий: «Куды, добрый человек, идёшь?» – «А иду, – говорит, – вот так и так». Ну, она титьками слегка бултыхнула, вроде как закокетничала дамским манером: «А ежели, – говорит. – выкрутасы твои маловразумительны, то залезай ко мне прямо в печь – отдохни, пока то да сё.» – «Отдыхать, – он ей говорит. – после будем.» – «Если постараться, – говорит. – то возможно, что очень скоро отдохнём.» – «Это, – говорит. – процесс риторического плана, и он не только от меня зависит, а тут целый абзац непредвиденных обстоятельств.» И рассказал ей всё про обиды свои на Лешего, про то, как по сусалам ему надавать следует. Ежели что и приврал на Лешего, так исключительно для красоты эффекта. Глубоко и афористично. А баба-то Яга в ту пору с Лешим не дружила и зуб на него точила. Как раз сегодня в полночь точилка поломалась, и Яга в растерянность житейскую угодила, а тут целовальник со своей обидой ей в самый раз пришёлся!.. «Вы бы, бабушка, – он ей говорит. – посоветовали мне, эким манером Лешего до цугундера довести, а то вас в народе всё старой хрычовкой величают, а я вижу, что вы бабуля вполне себе ничего, и панталончики кружевные.» Говорит и подмигивает. «Я, – лепечет ему Яга. – много чего на свете знаю, и про то как ребятёночков заживо варить знаю и про то как кишечную палочку лечить знаю, а вот про то, как Лешему карачун смастерить – и слыхом не слыхивала. Пойди-ка ты лучше вон в ту сторонку, – указывает она из окошка неблизкую путь-дорогу. – да в другую сторонку не заворачивай, да по прочим сторонам всегда оглядывайся, да под ноги пристально посматривай. А когда к Лешему в домик угодишь – разбирайся с ним сам, на свой страх и риск.» И подарила мужику хорошую вещь – шапку-невидимку. Ну, вроде закадычные друзья такие стали. Что ж не подарить?..

Идёт целовальник дальше по лесу, через гнилые колдобины перелезает, от нервных колик истово чурается. За каждый кусток вглядывается внимательно, пялится радетельно: тут ли живёт Леший или не тут ли?.. Вскоре и добрёл до нужного домика – у крыльца пень торчит, на пне гриб говорящий шишиморит, всякого встречного-поперечного в гости заманивает. Накося да выкуси. Целовальник про себя усмехнулся, а вслух сказал: «Зайти нешто чайку попить?» – «А и зайди, не поленись! – гриб на кнопочку там у себя какую-то нажал, и дверца в домик распахнулась. – Самое время чайку-то попить!.. с вареньицем!!»

Мужик неторопясь в дом заходит, в красный угол церемонно кланяется, а затем видит: в домике у Лешего королевна живёт. Похитил её вражина лесной в стародавние времена, вот она с тех пор и живёт у него, за хозяйством следит и мечтает убежать поскорей. А как тут убежишь без посторонней помощи?.. А никак.

– Ты теперь, матушка-королевна, слушай меня внимательно. – заговорил украдочкой целовальник, а сам королевну к себе поближе прижимает и заодно любовью охмуряет. – Теперь, как Леший в дом завалится, так ты к нему поласковее будь и выведай ненароком, в чём его смерть заключается?.. где её несомненно отыскать можно, чтоб злодея погубить?» – «Так всё и сделаю. – говорит королевна. – Поскольку уже влюблена в тебя без памяти, и готова с тобой хоть на край света.» Пигалица. Вот наш целовальник одел шапку-невидимку и сполз в угол. Приходит Леший, пообедал чем Бог послал, да почему-то смурной вдруг стал. «Отцего здись руським духом пахнет?» – спрашивает. «Ну, отчего-отчего, по Руси бегали, милостивый сударь, руського духу нахватались, оттого и здесь пахнет. – королевна ему говорит, словно из уст мёд течёт. – Скажи лучше, што есть нового на Руси?» – «Жулики, – говорит. – тамося сплошные завелися, у спортцменов незаконные баноцки с мельдонием выискивають поцём зря и в наказание на кол сажають.» – «Так я и думала. – королевна-то дурочку из себя строит. – Спасибочки, что в своё время меня к себе жить затащили.» Да пожалуйста. Леший тут лёг спать, а эту королевну заставил у себя на голове искать. Ну, королевна и стала искать, а сама и спрашивает как бы она тут ни при чём: «За спортсменов я всегда тебе говорила, что они сволочи, а вот расскажи-ка мне лучше, где твоя смерть?» Леший разомлел от удовольствия и говорит: «Моя смерть у барана в дыре». Сам поспал, да опять на следующий день и ушёл. Ну, целовальник этот и королевна взяли барана, убили его и в дыру полезли. Ползут-ползут, шарятся по этой дыре во всю силу, а ничего кругом не видно. «Эта подлюка лесная насмеялась над тобой. – целовальник-то королевну из дыры вытягивает и на постельку прикладывает. – Давай сегодня всё заново устрой, и тот же вопрос про смерть ему задай.» Королевна, чтоб послаще Лешего ублажить, быстренько девочку ему родила (это по-вашему девочка, а по-лешачьему всех мальчиками зовут – и парней и девок), дождалась, когда тот домой придёт и в ноженьки ему поклонилась: «Как же так, – говорит. – я тебе щей наварила, а ты меня за смертью в дыру баранью посылаешь, а там и нет ничего.» Леший засмеялся и говорит: «Неть, родненька, моя смерть никак не у барана в дыре, а воть есть на море на окияне остров, на том острову есть камень, под темь камнем заиц, а в зайце щуцка, а в щуцке яйцо, а в том яйце моя смерть». Ну, вот Леший поел, поспал, да с утра ушёл по делам. Дел-то много в лесу. Невпроворот дел.

– Стало быть так. – говорит целовальник. – Ты мне тут в дорогу пожрать собери, а я пойду эту щуку вылавливать и смерть добывать. Сиди тут и не балуй.

Королевна быстренько сварганила бутербродиков с колбаской, на грудь молодецкую кинулась с плачем: «Ступай, – говорит. – с Богом, и без яйца не возвращайся.» Так и быть.

Целовальник и пошёл со всеми своими намерениями месть лютую осуществить и пакостника погубить. Так до моря-окияна и дошёл, встал на крутом бережку, смотрит. Сами понимаете, что тут волны бушуют тревожно, молнии в дезабилье сверкают и чайки порхают, извлекая звуки предупредительного свойства. Навивают на сердце добра-молодца печаль и грусть окаянную. неизлечимые травмы для психики. Остров-то с камнем отсюдова отлично виден, но добраться до него нет никакой возможности. «Меня здесь все должны знать, – говорит целовальник. – я завсегда презирал бесхозяйственность, а тут даже слов найти не могу, чтоб отругнуться. Мост не могли построить – тоже мне власти называются!..» Намекает открытым текстом, что сатрапы у власти притулились, а оттого зреют грозди народного гнева. А тут вдруг при море-окияне фабрика корабельная открылась, и на ней великаны-гамадрилы во всю шуруют. Выдёргивают громадные ёлки из земли и хлещут ими по морю-окияну. А там, где похлестали – там корабль из глубин морских появляется и паруса распускает. Уж флотилию нахлестали и за другую принимаются.

– Братцы-гамадрилы, – просит целовальник у великанов. – смастерите и мне кораблик какой-никакой, поскольку имею дело неотложное и первостатейное. За мной не заржавеет.

– Да с удовольствием, нам-то хоть бы хны. Но отгадай сперва три загадки.

– Три так три. – соглашается целовальник. – Сказывайте веселей. Озорники.

– Ну, – крутят плутни великаны-гамадрилы. – слушай сюда. Что не лается не кусается, а до смерти догрызается?..

– Это же совесть, тишкина ты жизнь! – и минутки не помыслив, отвечает наш герой. – Сам не без греха, в мае родился – оттого и маюсь.

– Вот тебе вторая загадка. Что такое есть: с горки вползком, а в горку бегом?..

– Дак сопля это! – пришмыгнул носом целовальник. – Сам весь болезный по осенней распутице бываю – оттого и лекарств дома выше крыши. Укатали сивку крутые горки.

– Ну, – разводит руками самый главный великан. – уж на сколько я едрён, а этот дядька меня втрое едрёнее. Отгадывай последнею загадку.

– Кабы не воспаление диоптрии, – целовальник жалуется, – всех бы вас тут я едрёно поимел!.. Загадывай давай.

– Что бывает такое: то есть голова, то нет головы, то есть голова, а то нет головы?

– Это когда пьяненький мужичок вдоль забора идёт. Пока нормалёхонько идёт – все видят его голову над забором, а как спотыкнётся – нет головы!.. Не видно.

Великаны-гамадрилы подивились уму-разуму, шваркнули ёлкой по водам моря-окияна, и предстал на зыбкой глади фрегат с алыми парусами. Целовальник живенько на фрегат вскочил, фок-мачту за бизань-мачтой приладил и поплыл к вожделенному острову. А там камешек легонько с места сковырнул, зайца за уши прихватил и отправился восвояси. Справочки с собой в дорогу захватил – мало ли пригодятся от таможни отбрыкиваться – одну о задержке в умственном развитии, а другую, что на лошади пахал сверхурочно, вот ему государство в награду зайца подарило.

Долго ли коротко ли, а возвращается к лешачьей избе – а там всё по-прежнему: королевна слёзы льёт, крысы с голодухи по ночам воют, а сам хозяин бродит по землям русским и на добрых людей страху наводит.

– Суженый ты мой ряженый! – кинулась королевна на шею целовальнику. – Я уж замаялась и ждать-то тебя, думала. что сгинешь и не вернёшься.

– А вот вернулся. – говорит.

– Ну, вот теперь воочию вижу, что это ты, и всё беспокойство, саднящее раны на сердце – не поверишь – как рукой сняло.

Конечно, ещё парочку каверзных вопросов задала – не загулял ли молодец на чужой сторонке – да целовальник пальчиком ей пригрозил: в нашем деле, дескать, не без этого, но нынеча мной двигают иные помыслы!..

– Это заяц у тебя тама что ли?.. – королевна в его котомку тычет. – А смерть-то где?? Я ж тебя за смертью, помнится, посылала.

– Как раз в зайце и смерть. Ты, милочка, теперь так поступай решительным образом. Когда Леший домой возвратится, скажи ему, чтоб спать быстрей лёг, а я тута с зайцем и уткой-щукой делов понаделаю и злодея погублю.

– Так и быть, всё как ты мне рассказал – всё так и сделаю. Целиком на тебя, дескать, полагаюсь.

Ну и ладушки. Тут дело к ночи идёт, и возвращается Леший домой, а сам крепко недоволен – много добра, непосильным трудом нажитого, в карты проиграл. «Отцего здись руським духом пахнет?» – спрашивает. (А мужик-то наш в шапке-невидимке сидит при печи – вот его и не видно. Но попахивает, конечно, с дороги-то не умылся.) «Да брешешь, супостат. – сама королевна ноздрями по углам попихала. – Вчерась только уборку делала, всё чисто в дому. Иди-ка ты лучше спать.» – «И твоя правда, девонька, луце-ка я храпака задам. – зевает Леший, а пасть евонная – что твоя форточка с окна распахнутая. – Ты толечко мою любимую пеценку спой, а я зараз и усну накрепько.» Королевна и принялась петь про баю-баюшки-баю – не ложися на краю, а Леший сам не заметил, как уснул. Но одним глазком поглядывает: что интересного у него в дому делается?.. А целовальник шапку-невидимку скидывает, ножик из-за голенища вытаскивает и принимается зайца резать, чтоб утку из него вынуть поскорей. Да либо ножик оказался тупой, либо сноровки нет, а дело не спешно ладится. «Может, шибануть топориком-то и будет лучше?» – королевна под руку нашёптывает, тоже ишь не терпится нечистой силе рога пообрывать.

– Я вам сцас дам – топориком! – Леший со своей кроватки быстро спрыгивает, кубарем катится и в два пальца свистит. – Крысоньки мои любезные, хватайте этих вороговь да гадюкь, что я на груди пригрел – грыците ихь насцмерть!

Королевна тут и замерла как вкопанная, а лешачьи крысы принялись ей ноги отгрызать. Привизгивают от удовольствия, хвостиками виляют да губами причмокивают – очень им понравилось сладенькое королевнино мясцо, хочется им сожрать его побольше – а кровища так и хлещет. И не просто хлещет, а в избяном полу прожигает дыры, кипящие огненными цветами, и оттудова – из дыр-то – ещё другие крысы лезут, и у всякой зубы острей и норовистей, чем у предыдущей. Смотрит целовальник: а уж пяточки королевнины обгрызены дочиста, надо что-то делать!..

– Ну-кась, заяц, – говорит. – отдавай мне утку!

И рубанул зайца пополам, а утку за крылья прихватил и башкой ейной об притолок пристукнул – чтоб шибко летать не умела. Леший весь затрясся да запёрхал, совсем не по нраву ему такая каверза пришлась.

– Упыри да вурдалаки, друзяки мои родьненькие! – засвистел в пять с половиной пальцев Леший. – Поможите братуцке!!

И упыри да вурдалаки со всего леса примчались в сей же миг, принялись королевну душить своими лапищами корявыми, да из горла кровушку сосать. А крысы уж и голени объели – прямо куски мяса вырывают, да между собой дерутся, чтоб кусок послаще достался – чуть ли не друг дружку поубивать готовы.

– Ну-кась, утка, которая из зайца – говорит целовальник, топором примериваясь. – отдавай мне щуку!..

Щука тут и выскользнула прямёхонько из кишок уточных, пастью заклацала, глазами засверкала яростью иродовой. А в брюхе ейном яйцо переливается лиловым цветом, распаляемым зигзагами грозового беснования. И по всем углам избы лешачьей мрачные тени закувыркались, криворожие искры закружились.

– Спиногрыз-дружоцек! – засвистел отчаянно Леший. – Приди скорей, помоги братуцке!!

И немедля из подпола вылез страховидный спиногрыз – весь в паутине да в липком чём-то, изо рта угар клубками валит. «Чурчхела, пахвала да варёная кукуруза! – орёт диким голосом, да так, что в соседнем дому у соседа в ушах звенит. – Не тоскуем, не кукуем, налетаем и кайфуем!» И прямёхонько на королевнину спину насел сзади и принялся внутрь её вгрызаться – ажно рычит от удовольствия. Только мелкие королевнины косточки отплёвывает по сторонам и от упырей отбрыкивается.

– Ну-кась, щука, которая из утки – целовальник щуку надвое разрывает. – отдавай мне яйцо со смертью!..

Яйцо и выкатилось без остатку, да прямо посередь воздуху и зависло. Побледнело душноватой синевой немыслимой и затрепыхало, чуя близкую развязку всей истории.

– Русь ты подлая! сила ты могучая! – завопил Леший, уж совсем отчаявшись продолжать дальше свою жизнь, а целовальник хрястнул кулаком по яйцу, гром грянул – и эта самая жизнь прекратилась. – Ецё встретимься, друцочек, ецё поговоримь!..

Да куда уж там!.. и сам сгинул без следа и всех своих упырей да вурдалаков с крысами и спиногрызом за собой в адские муки утащил. А оттуда не возвращаются.

– Что-то мне совсем противно здесь находиться. – говорит целовальник. – У меня в дому завсегда порядок и душевность пребывают, а тут – чёрт его знает что!.. И одёжа-то в кровище замаралась.

– Самой тошно. – принялась с себя королевна замазюканную одежонку скидывать, раны перевязывать, укусы залечивать – благо у Лешего множество всяких целебных средств оказалось в сундучке. Только лишней одежонки не нашлось. Ну и ладно.

Вскочил целовальник с королевной на коня и поскакал домой. Пришпандорил плёточкой хорошенько, чтоб конь поторапливался – дома-то и солома дома. Очень скоро они втроём куда надо и прибыли – в облике искреннем и незамысловатом, в виде наших прародителей до грехопадения. Народ окрестный подивился их истории, но сомневаться не стал. Ибо в таких делах сомневаться – только горе на себя накликивать, ибо издавна в наших краях знают про лешачьи паскудства и прочие бесовские неурядицы. И принялся целовальник с королевной жить-поживать. Но вот однажды выходит он из избы и видит, что у крыльца – прямо у столба – стоит седой-преседой старик. «Откуда ты, дедушка, взялся тута?» – спрашивает. «Спасибо тебе, дитятко, это ты на мне приехал. – вдруг говорит старик, земно кланяясь – Взят я был маленьким ребёночком в лесу этим подлюкой Лешим, оборотил он меня в коня, и всю жизнь я у него пробыл. Пришёл ты, погубил Лешака и сам ты поскакал домой и королевну с собой прихватил, чтоб она твоею женой была, и меня умчал сюда в Рассею-матушку умирать. Спасибо, дитятко.» Подивился целовальник этой нешуточной истории, накормил-напоил старика, да и отпустил с Богом. Дал в дорогу котомку с хлебом и напутствовал добрым словом. Все мы люди на земле, и все помогать друг другу должны кто чем может.

Королевна-то опосля этому целовальнику детишек нарожала много-много, все они потом в ейном королевстве принцами стали, а она не захотела своего возлюбленного покидать, так и прожила с ним бок о бок до скончания дней своих. Ну и он тоже, конечно, помер. А что с тем стариком сталось – я не знаю.