Читать книгу Восточно-западная улица. Происхождение терминов ГЕНОЦИД и ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА - Филипп Сэндс - Страница 7

За несколько недель до поездки во Львов я сидел у мамы в ее светлой гостиной на севере Лондона, мы разбирали содержимое двух старых портфелей. Они были набиты фотографиями Леона и бумагами, вырезками из газет, паспортами, удостоверениями личности, письмами, записками. Основная их часть относилась к венскому периоду, но иные документы оказались более старыми, из Лемберга. Каждую бумажку я проверял тщательно, с вниманием и внука, и юриста, любителя покопаться в уликах. Должны же быть причины, по которым Леон их хранил. Документы, казалось мне, содержат скрытую информацию, нужно разгадать их язык и контекст.

Я отложил в сторону маленькую стопку бумаг, представлявших особый интерес. Среди них было свидетельство о рождении Леона, подтверждавшее его появление на свет в Лемберге 10 мая 1904 года. Указан был адрес, имелись сведения о родителях: отец (мой прадед) – хозяин постоялого двора по имени Пинхас (вероятно, на английском эквивалентом его имени был бы Филипп); мать Леона, моя прабабушка, – Амалия, Малка. Она родилась в 1870 году в Жолкве, примерно в 15 милях к западу от Лемберга. Ее отец, Исаак Флашнер, торговал зерном.

Затем в эту стопку легли другие документы.

Польский паспорт, старый, потрепанный, выцветшая светло-коричневая обложка с имперским орлом. Леон получил его в июне 1923 года во Львове, где, как указано в документе, проживал постоянно. Я удивился: я-то думал, он гражданин Австрии.

Еще один паспорт, на этот раз темно-серый. Я смотрел на него с ужасом. Выданный Германским рейхом в Вене в декабре 1938 года, тоже с орлом на обложке, только этот восседал на золоченой свастике, – Fremdenpass, проездной документ, полученный Леоном, когда тот был лишен польского гражданства, объявлен лицом без гражданства (staatenlos), то есть остался без какой-либо государственной принадлежности и сопряженных с ней прав.

В бумагах Леона отыскалось три подобных паспорта: второй – моей матери, тоже от декабря 1938 года, когда ей было полгода, а третий бабушка Рита получила три года спустя, в Вене, осенью 1941 года.

И еще бумаги в ту же стопку.

Маленький и тонкий пожелтевший листок, сложенный вдвое. Одна сторона чистая, на другой – имя и адрес, написанные карандашом, твердым, угловатым почерком: «Мисс Э. М. Тилни, Норидж, Angleterre».

Три небольшие фотографии одного и того же мужчины, который стоит в предписанной фотографом позе. Черные волосы, густые брови, чуть лукавый взгляд. Он в полосатом костюме, непременно с галстуком-бабочкой и носовым платком в кармашке. На обратной стороне фотографий, видимо, одной и той же рукой надписаны даты: 1949, 1951, 1954. Имя отсутствует.

Мама сказала, что ничего не знает о мисс Тилни и мужчина в галстуке-бабочке тоже ей незнаком.

Четвертая фотография легла в стопку – побольше размером, но тоже черно-белая.

На фотографии группа мужчин, часть из них в военной форме, они движутся процессией между деревьями и высокими белыми цветами. Некоторые смотрят в камеру, другие предпочитают отвернуться, а одного я узнаю сразу: высокий, прямо в центре, явный лидер в военном мундире (зеленом, как я догадываюсь) с черным ремнем на талии. Этого человека я знаю – и различаю за его плечом смазанное лицо моего деда. На обороте Леон надписал: «Де Голль, 1944».

Я забрал документы домой. Повесил записку с адресом мисс Тилни у себя над столом, рядом – фотографию мужчины в галстуке-бабочке, датированную 1949 годом. А де Голля оправил в рамку.