Читать книгу Ты, я и другие - Финнуала Кирни - Страница 12

– Почему ты не снимаешь кольцо?

Я перестаю крутить его вокруг пальца и смотрю на Мэтта.

– Потому что я женат. Женат до тех пор, пока Бет не расторгнет брак.

– Ты считаешь, она может?

Мэтт смотрит в сторону. Видно, он больше не хочет переть напролом и решил попробовать зайти с другого конца.

– Давай не будем сейчас о моем обручальном кольце. Надо согласовать тактику. До их прихода осталось меньше часа.

Теперь я вижу, что он действительно волнуется: Мэтт прикусывает нижнюю губу. Помню такое еще по университету: тогда его бросила Шелли Льюис. Впрочем, воспоминание о Шелли Льюис бледнеет перед перспективой встречи с нашим крупнейшим клиентом братьями Гренджер, которые, похоже, намерены нас послать.

– Мы дали им прямой и однозначный совет, да. Они потеряли на этом хренову кучу денег, да. Конечно, они не в восторге. Дерьмо, так и я не в восторге! – Мэтт проводит рукой по редеющим волосам. – Мы действовали со всем должным вниманием. Инвестиция казалась совершенно надежной. Однако возникли новые обстоятельства.

Он выходит из-за стола и теперь смотрит в окошко моего кабинета.

В коридоре звучит смех, а у меня внутри все почему-то обрывается.

– Я-то хочу, чтобы мы встретили их вместе и спокойно все обсудили, – слышу я голос партнера. – Но Гренджеры требуют, чтобы тебя не было. И на встрече, и в бизнесе. Такие дела. Прости.

До меня постепенно доходит смысл сказанного, и лицо застывает. Братья Гренджер не хотят иметь со мной дел? Здесь какая-то ошибка. Именно я нашел их давным-давно и вел бог знает сколько лет.

– Не понял…

Мэтт перебивает:

– Да, вот так. Ты последние месяцы носа здесь не показывал. Я все понимаю, с любым может случиться, но этот… – он вздевает руки к небесам, – кризис среднего возраста, или что там у тебя… Ты уже совсем меру потерял. Тебе просто на все плевать!

– Не плевать. – Я заливаюсь краской и машинально ослабляю узел галстука. – Совсем не плевать… – Я тычу пальцем в циферблат, показывая, что времени договориться насчет тактики на переговорах с Гренджерами почти не осталось. – Они нас пошлют?

– Скорее всего. Не знаю…

У меня перехватывает голос.

– Это же почти треть нашего бизнеса!

– Знаю. – Мэтт снимает очки и трет глаза.

– И что? Ты думаешь, виноват я? Или это они так думают? Ситуация на рынках не от меня зависит!

– И это знаю. – Он успокаивающим жестом поднимает руку. – Они тоже знают. Но еще они знают, что во время совещаний ты ворон считал, а сейчас… Им нужен козел отпущения.

– И они выбрали меня. Адам и его кризис среднего возраста, верно? Ловко.

Я встаю и стягиваю со спинки стула пиджак. Иду к выходу.

– Ты куда? – спрашивает Мэтт хрипло.

– Ты в моих услугах не нуждаешься. Хочешь, чтобы совещание прошло без меня. Они требуют, чтобы дальше бизнес шел без меня. Я уверен, вы договоритесь.

– Адам. Не уходи.

Для пущего эффекта я хлопаю дверью, и сидящая в приемной Джен отводит глаза. Мэтт окликает меня. Я не обращаю внимания и давлю кнопку лифта. Делаю глубокий вдох. Что мы имеем? Вероятно, потерю примерно тридцати процентов бизнеса. Я прижимаю ладонь к зеркальной стене лифта и велю себе дышать медленно. Вдох… Выдох… Все летит в тартарары.

Выйдя из лифта, я делаю то, что сделал бы любой мужчина на моем месте. Звоню Эмме.

Когда я еду в Вейбридж в ожидании второго за день скандала, я уже спокоен. После сандвича со стейком, который ждал меня в Белом Доме, после расслабляющего массажа – чтобы снять стресс, после секса – да, я спокоен. Бурное времяпрепровождение лишило меня физических сил, но помогло прийти в себя. В душе пусто. Достаточно пусто для того, чтобы снимать напряжение сексом, когда все идет к чертовой матери. Достаточно пусто, чтобы навещать Эмму – она единственная, кто считает меня необыкновенным.

Приходит сообщение от Мэтта: «Позвони мне. Немедленно».

Через блютуз набираю номер.

Он снимает трубку практически сразу:

– Наконец! Где тебя носило?

– Я отказываюсь давать показания на том основании, что это определенно нанесет мне ущерб.

– Ладно… Мне надо ввести тебя в курс событий. Адам?

– Слушаю.

– Ну, отставку мы не получили. – Он вздыхает. – Но встреча прошла трудно. И от твоих услуг они отказались.

Я молчу.

– Ты где, спрашиваю? Надо увидеться.

– Не выйдет. Я в пяти минутах от Вейбриджа. У меня встреча с Бет. Не знаю, когда освобожусь.

– Тогда с утра в «Старбаксе»? Вместе позавтракаем. Нам действительно нужно поговорить.

– Полагаю, ты сказал уже достаточно.

– Адам, может, хватит сердиться? О деле подумай, у нас в бизнесе прореха! Задницу свою подними, наконец!

Не вижу смысла отвечать. Поведение Мэтта бесит – даже если он прав. Наверное, именно оттого, что он прав.

– Семь тридцать утра в «Старбаксе». Включай пропеллер и несись, как Карлсон.

Телефон щелкает, разъединяясь, и я не могу сдержать улыбку от его попытки разрядить напряжение шуткой. Через секунду улыбка тает; я сворачиваю на проездную дорожку к зданию, которое было моим ненаглядным домом. Похоже, что теперь это ненаглядный дом Бет.

Она отвечает на звонок так быстро, что я не успеваю собраться с мыслями.

– Привет.

Бет пропускает меня внутрь.

Она выглядит хорошо. Легкий макияж: чуть подведены глаза, губы покрыты блеском, на скулах – немного румян. На ней джинсы в обтяжку, блуза; все это сидит на Бет прекрасно.

– Никогда не знал, – говорю я, когда она забирает мой пиджак.

– Не знал что?

Я киваю на стену:

– Что ты не любишь хрен.

Она пожимает плечами:

– Теперь знаешь.

Мы заходим в кухню.

– Вина?

– Нет, спасибо. Кофе, если можно.

На стене старое фото: мы с Бет на лыжной прогулке. Улыбки на лицах и столько любви в глазах, что это как удар наотмашь.

Она включает чайник, достает две кружки. Обычная сцена. Я по ней соскучился? Секс средь бела дня, которого у меня было завались в последние месяцы, вылетает из памяти, когда я смотрю на наше с Бет фото, и мы вдвоем в кухне, и она делает мне кофе.

Она спрашивает:

– Как ты?

– Нормально. Кручусь целыми днями как белка в колесе… А ты?

Она молча пожимает плечами. Протягивает мне кружку, наливает себе зеленого чая и садится напротив в уголке. Я ищу ее взгляд.

– Бет, я… – Тянусь к ней. Она отдергивает руку. – Пожалуйста. Мне нужно объяснить.

– Я забыла положить тебе сахар.

Она подходит к шкафу, достает сахарницу и протягивает ее мне вместе с чайной ложкой.

– Мег связывалась с тобой на этой неделе?

– Нет. Я… Слушай, я понимаю, что без толку говорить, что вот так случилось, но это правда! Она сама подошла. Да, я ее не остановил, а следовало. Зря я этого не сделал и себя не одернул зря. Мне жаль. Лучше бы мы просто были с тобой вместе… здесь…

Я произношу все это, стараясь выгнать из головы мысли о сегодняшнем дневном безумстве. Я здесь, я здесь ради Бет, ради разговора с ней. Для того чтобы она меня выслушала наконец. Не имею представления, что собираюсь сказать, – но знаю совершенно точно: здесь и сейчас, именно в этот момент, я готов произнести любую ложь, если потребуется, чтобы сохранить наш брак.

Бет смотрит в пол.

– У Мег скоро экзамены, не забудь.

– Ну, Бет! Это же секс, просто секс, ничего больше. Ты и я, мы…

Бет по-прежнему рассматривает плитки пола. У нее сейчас такой вид, словно в горле застрял мяч для гольфа.

Я беспомощно пожимаю плечами:

– Секс, ничего больше… Ты больше не хотела меня.

Хватаю себя за язык. Последняя фраза была явно лишней: Бет может решить, что я пытаюсь в чем-то обвинить ее.

Она поднимает глаза.

– Нам надо обсудить детали. Теперь, когда мы порознь… Я не хочу терять дом.

О господи. Я давлюсь кофе.

– Только поэтому мы и встретились? Только это тебя и интересует? Мой бумажник и дом?

– Ты сам отсюда ушел! И сожительствуешь со своей шлюшкой!

– Я не сожительствую с ней. И не живу. Я живу у Бена. А отсюда меня выкинула ты.

Не время защищать честь Эммы.

– Я не хочу слушать объяснения. – Бет внезапно встает, рука на бедре.

– Ты не хочешь слушать сейчас? Или вообще никогда? Нам придется друг друга выслушать. Мы не можем делать вид, что ничего не произошло, и просто говорить о расходах!

– Почему нет? – Она наконец смотрит на меня в упор.

Внезапно меня одолевают усталость и безнадежность:

– У нас разлад, Бет. Знаю, что виноват я, но, пожалуйста…

– Адам, ты ведь все еще с той женщиной?

Обе руки уперты в бедра. Она хочет сказать, что пока Эмма не исчезла с горизонта, все разговоры бессмысленны.

Я вспоминаю сегодняшний секс, прикидываю, не соврать ли, и решаю этого не делать.

– Смотря что ты имеешь в виду. Но, полагаю, ответ – да, я по-прежнему встречаюсь с Эммой.

Бет медленно качает головой.

– Встречаешься… Как интересно. Ты подразумеваешь, что секс с ней дает тебе острые ощущения? Она ублажает тебя в чем-то из того белья, что ты ей накупил? – Второй раз за сегодня я чувствую, как щеки заливает краска стыда. – Ведь все ясно до полной прозрачности. Что ты собирался обсуждать? О чем «разговаривать»?

Бет отворачивается к мойке, ставит туда свой зеленый чай и идет к холодильнику. Достает бутылку вина и наливает бокал. Делает большой глоток. Говорит, не поворачиваясь ко мне:

– Дома ты этого не получал? Впечатлений недоставало? Вот о чем нам следовало поговорить. Тогда. Пока не стало поздно. Ты ведь мог, ты должен был сказать.

– Ты права, – говорю я ее спине. – Прости.

Она смотрит в окно кухни и спрашивает у моего отражения:

– Когда это началось?

– Бет…

– Мне нужно знать, Адам. – Теперь она смотрит прямо на меня. – Как долго ты мне лгал?

Я замираю. Это очень трудный вопрос; и на него так много возможных ответов. Я быстро решаю: должно быть, она имеет в виду только Эмму.

– Недолго.

– А точнее?

Я знаю, что должен сказать: «Пять месяцев». Но слышу свой голос, он произносит:

– Три месяца.

Она часто моргает и отворачивается. Я знаю, она старается сдержать слезы. Достает из кухонного шкафчика сложенную в несколько раз бумажку. Делает еще глоток вина и машет бумажкой перед моим носом.

– Распечатка банковского счета. Я просто хотела до начала сегодняшнего разговора разобраться, кто за что платит каждый месяц.

В глазах возникает тупая пульсация.

– Здесь больше чем за пять месяцев, – продолжает она. – Уж не спрашиваю, когда ты последний раз водил меня в такое роскошное место, как отель «Лэнгэм», или покупал мне белье в элитных салонах. Но вот удивительно: каждая твоя следующая ложь задевает меня все меньше и меньше.

Сердце замирает, и я мельком думаю, может ли чувство вины воплощаться непосредственно в боль.

Ее глаза полны слез.

– Знаешь, не было почти ни одного дня, чтобы я не плакала. Иногда я злилась. Так злилась, что ненавидела тебя. А иногда мне было просто грустно.

На слове «грустно» она запинается.

– И что ты теперь от меня хочешь? – В моем голосе звучит смирение.

– Для начала прекрати обманывать.

Я тяжело вздыхаю.

– Мне теперь сдавать анализы, проверяться? – спрашивает она отстраненно.

Мотаю головой:

– Нет необходимости. Я всегда использовал… защиту.

– Возможно, все-таки стоит. Я раньше об этом и не думала. Почему бы? – Она словно обращается в пространство.

– Тебе не о чем волноваться, Бет.

– Мне есть о чем волноваться. Например, о деньгах. – Ее мокрые глаза смотрят в сторону, избегают моего взгляда. – Мне нужно волноваться о том, что из-за твоего члена я теряю дом. Нужно время подумать, как жить дальше – без тебя. И чтобы ты хоть раз для разнообразия подумал о том, что нужно мне.

Она права. Не знаю, где буду жить я сам, когда вернется Бен, – и потяну ли я на самом деле содержать два дома. Перед глазами на миг возникает картина жизни с Эммой и Гарольдом, и меня пробирает дрожь. Я буду обладателем самой чистой, самой белой и хрустящей смирительной рубашки.

Слышу свой голос: он убеждает Бет, что я по-прежнему буду оплачивать все счета. Извиняюсь и выхожу в туалет. Бет хотела услышать именно это? Она хочет мне верить? Я хочу, чтобы она поверила моим словам?

Я сижу на унитазе и стараюсь не обращать внимания на внутренний голос. Он говорит мне: остановись, парень, ты ведь и сам не уверен. А значит, давая обещания, ты обманываешь.