Читать книгу Без лица - Фиона Макинтош - Страница 4

Он соприкоснулся губами с совершенной кожей ее спины и нежно начертил кривую, повторяя контур лопатки, – бархат кожи против шелка губ, он упивался этим ощущением. Теперь – к крошечному пятнышку кофейного цвета. Родинка на плече, формой, как ему нравилось думать, словно миниатюрное сердце. Она только иронизировала на этот счет.

– Ni de bi hu hao xiang si chou. – Он старался как мог и ответил улыбкой на ее язвительную усмешку: она была безжалостна к его китайскому. – Я вовсе не специалист, – признал он.

– Тогда ладно. Потому что у тебя ужасное произношение, и ты сейчас сказал, что я ящерица. Вернее, что мои ящерицы словно шелковые. – Она потянулась, все еще чувствуя сладкую истому любовных ласк.

– Да ну? – В его голосе звучала обида.

– Ni de pi fu hao xiang si chou[5], – исправила она. – Обычная ошибка новичка.

– Черт! Я думал, вечерние курсы работают.

– Они работают, – сказала она, сочувственно поглаживая его по подбородку. – И мне нравится, когда ты говоришь по-китайски. Иначе не над чем было бы смеяться.

Джек Хоксворт вздохнул.

– Мне пора. – Обняв за талию, он прижал ее к себе, чтобы она почувствовала его желание.

Лили выскользнула и взглянула на него. В ее миндалевидных глазах заиграл темный огонь, на губах появилась улыбка, мечтательная и многообещающая. Ему нравилось, как она беззаботно встряхивает головой, отбрасывая назад мягкие блестящие коротко подстриженные волосы.

– Мне тоже, – промурлыкала она. – Я слишком часто пользуюсь тем, что Салли порвала с Джоном. Родители могут заподозрить неладное или рассказать Джимми.

Джек нахмурился и повторил вопрос, который задавал на заре их отношений, то есть три месяца назад.

– Почему ты сама не скажешь им? Их реакция может тебя удивить.

Глаза Лили погасли. Теперь в их темной глубине отражалась только горечь.

– Дело не в моей смелости. Это мои родители, Джек. Они не станут удивлять меня. Они очень предсказуемы и строго придерживаются традиций. Они воспринимают меня только как невесту, нет, как замужнюю женщину! И им нравится Джимми. – Ее голос потускнел. – Не хватает только колец и свадьбы.

– Лили, не надо! Пусть они сердятся на тебя, пусть делают все, что хотят и чего ты боишься, но не надо! – Он погладил ее по щеке. – Забудь обо мне, это сейчас неважно. Но тебе жить с этим. Я вижу по друзьям и коллегам: брак – сложная штука и без ядовитых поцелуев партнера, который тебя не любит.

– Он тут ни при чем. Ты не понимаешь, все не так просто. К тому же Джимми по-своему очарователен.

Джек не был знаком с профессором Джеймсом Чаном, выдающимся врачом и черепно-лицевым хирургом, работавшим в Лондонском Королевском госпитале. Но он ему уже не нравился. Если бы Джек мог вечно заниматься с Лили любовью, он бы благословил каждый миг этой вечности. Вот только на нее претендовал Джеймс Чан, поэтому благословения Джека можно было спустить в унитаз. Честно говоря, ему хотелось в открытую поговорить с доктором, но вместо этого он положил голову на локоть и снова попытался урезонить Лили.

– На самом деле это несложно. Это же не средневековый Китай и даже не средневековая Англия. Мы живем в двадцать первом веке. И ты счастлива со мной… и тебе скоро тридцать лет, Лили. – Он старался, чтобы голос звучал мягко, хотя ему хотелось схватить ее и как следует встряхнуть.

– Ты ставишь меня перед выбором?

Он покачал головой.

– Нет, я буду действовать более тонко. Я попрошу моих парней поставить тут камеры. Я просто покажу твоим родителям, чем ты занимаешься, вместо того чтобы успокаивать несчастную Салли. Особенно меня интересуют их мнения о той любопытной вещи, которую ты мне сделала во вторник.

Она взвизгнула и стукнула его кулачком, а потом с беспокойством посмотрела на потолок. Джек рассмеялся, но тут же снова стал серьезным.

– Скажи, могло бы нам помочь, если бы…

Лили коснулась кончиками пальцев его губ, и Джек замолчал. Она поцеловала его, долго и страстно, и только потом ответила.

– Я знаю, в моем возрасте стыдно быть такой трусихой, но мама и папа свято чтут наши традиции. Я не хочу просто бросить им в лицо, что я больше не девственница. Ничто не спасет нас, мой красавчик. Я выйду замуж за Джимми Чана, но у нас есть еще несколько недель, прежде чем я приму его предложение. Давай не будем тратить их на споры и разговоры о любви и одиночестве. Я знаю, ты любил женщину, которую называешь Софи. Я знаю, с тех пор ты бежишь от воспоминаний о ней. И, несмотря на всю мою любовь к тебе, ты ничего не рассказываешь о ней, а значит, не готов к новым отношениям. «И жили они долго и счастливо…» – это не о нас. Я знаю, тебе хорошо со мной, и, может быть, ты когда-нибудь полюбишь меня, но сейчас неподходящий момент для того, чтобы говорить о чем-то, кроме мимолетных развлечений, поскольку никто из нас не готов ни к чему другому.

– Ты ошибаешься.

Она грустно улыбнулась и покачала головой.

– Мне нужно идти, – вздохнул Джек. – Тебя подбросить домой?

– Нет, спасибо, – ответила Лили, выбираясь из-под одеяла. Холодный воздух коснулся обнаженного тела, и она вздрогнула. – Я должна забрать Элис из школы. Она очень сообразительная, и я не хочу, чтобы она видела тебя, тем более что она влюбилась в тебя с первого взгляда, когда ты только пришел в цветочный магазин. – Ее лицо озарила лукавая улыбка. – Но если ты не очень спешишь, мы можем хотя бы душ принять вместе!

Джек вскочил с кровати, помчался в ванную открывать краны и услышал за спиной ее смех. Ему было грустно. Две недели… Как несправедливо! Затем, словно боги решили еще больше наказать его, зазвонил телефон. Зловещая тема Дарта Вейдара означала, что проигнорировать этот звонок нельзя. Джек застонал.

– Иди без меня! – крикнул он Лили и потянулся за телефоном. – Добрый день, сэр, – сказал он, приготовившись выслушивать извинения комиссара Малькольма Шарпа.

– Джек, мои извинения. Знаю, ты взял отгулы…

– Да, сэр, все верно. Что-то случилось?

– Случилось. И без тебя не обойтись.

– Куда ехать?

– Ты сейчас дома?

– Да, но я могу подъехать в «Императрицу»[6].

– Нет, не нужно. Я хочу немного проветриться, встретимся где-нибудь в твоем районе.

– Сэр, вы собираетесь пересечь реку, я правильно расслышал? – весело спросил Джек.

– Мне интересно, почему любителей мексиканской кухни так тянет туда. Где мы встретимся?

Джек почесал небритую щеку.

– Э-э… Наверное, в Кэнэри-Уорф, но, если хотите, можем встретиться здесь, в Гринвиче.

– Ничего не имею против Кэнэри-Уорф. Я как раз пересаживаюсь на ветку «Джубили». Встретимся в половине четвертого, договорились?

– Да, сэр. Увидимся через час на станции, – ответил Джек и закрыл крышку телефона.

Из заполненной паром ванной появилась Лили, грациозная, как кошка. Она распустила волосы, и они, словно сами по себе, улеглись в идеальную прическу.

– Ты пропустил все веселье, – поддразнила его она.

– Я категорически требую повторить! – с негодованием ответил Джек, но Лили продолжала вытираться махровым полотенцем.

– Встретимся в пятницу, – предложила она.

– Раньше не получится?

Она грустно улыбнулась.

– Сегодня у меня много работы, масса доставок в больнице, но завтра – просто ужас! К трем часам я должна закончить и вернуться на рынок.

– Хорошо, я позвоню тебе, – сказал он, нежно ее целуя. – Мне нужно встретиться с боссом, я быстро ополоснусь. – Он кивнул в сторону ванной.

– О’кей, но я не буду тебя дожидаться. До пятницы.

– Сходим куда-нибудь, – сказал он и, увидев, как встревожилась Лили, тут же поспешил ее успокоить: – Не волнуйся, мы поедем за город. Никто не увидит, обещаю. Я знаю хорошее место в Сент-Олбанс, там прекрасный ресторан, готовят на открытом огне. Тебе обязательно понравится, еда там фантастическая.

Лили улыбнулась.

– Буду ждать с нетерпением.

Она послала ему воздушный поцелуй и начала искать ключи от машины.

Джек встретил Шарпа на станции «Кэнэри-Уорф». Подземка выплюнула его вместе с массой туристов и бизнесменов. Он повел сетующего на холодную погоду шефа к пабу под названием «Все в одном».

– Я постоянно забываю, насколько великолепно это место, – признался Шарп, когда они поднимались по эскалатору с платформы метро, – кажется, что попал в научно-фантастический фильм.

– Дизайн впечатляет, – согласился Джек, перебрасывая шарф через плечо, и указал на свечку небоскреба «Уан-Кэнада-Скуэр». – Высочайшее здание в Англии. В ясный день его можно увидеть из Гилдфорда. На расстоянии более чем тридцати миль отсюда!

Шарп страдальчески вздохнул, его дыхание вырвалось облачком плотного, как туман, пара.

– Думаю, я выбрался сюда не для того, чтобы слушать твои лекции по архитектуре.

Джек только добродушно улыбнулся.

– Хотите знать, сколько там этажей, окон, лифтов? Или, может, вам интересно, почему здание называется «Кэнада-Скуэр»?

– Нет, не хочу. Джек, ты ходячая энциклопедия по архитектуре. Ты не мог выбрать себе другое, нормальное хобби?

– Ну, вы же знаете, что еще я люблю печь булочки.

Малькольм с отвращением посмотрел на него. Джек явно дразнит его.

– Как бы там ни было, я думал, что только исторические здания разжигают в тебе такой огонь.

– Сэр, «Кэнада-Скуэр» уже вошел в историю Лондона. Строительство началось в тысяча девятьсот девяностом году, хотя возраст постройки для меня не так уж и важен – больше всего я ценю дизайн, красивый и продуманный. Это здание, несомненно, прекрасно, и мне всегда есть что о нем сказать, сэр.

Шарп слегка хлопнул ладонью по руке Джека.

– Мы сейчас не при исполнении, поэтому я буду признателен, если мы опустим формальности и урок по архитектуре.

– Хорошо, Малькольм, что будете пить? – ответил Джек, по-прежнему глядя на обелиск небоскреба.

– Кофе. Слишком холодно для всего остального. А еще мне предстоит готовить чертовы напитки для чертового книжного клуба Мэри. Сегодня вечером дамы собираются у нас дома, – пожаловался он, и Шарп скривился, вспомнив о клубе. – Почему они всегда выбирают Джейн Остин или Мейв Бинчи? А то, что мне нравится, – никогда!

– Наверное, потому что вы читаете только отчеты о вскрытии. Когда вы в последний раз проводили спокойный вечер за хорошим романом?

Шарп нахмурился и ничего на это не ответил.

– Сходи за кофе, – попросил он. – Я займу столик. Мне обычный кофе, без всех этих фокусов. Крепкий, с нормальным молоком, а то взяли моду разбавлять да обезжиривать все подряд.

– Сейчас вернусь. Отдыхайте и наслаждайтесь видом. – И Джек указал на дивную панораму реки, окруженную зеркальными зданиями, которые отражали тусклое солнце ранней весны.

Скоро он вернулся с двумя стаканами, над которыми поднимался ароматный пар. Также он счел необходимым прихватить два миндальных бисквита с прослойкой из молочной тянучки. Жевать их можно бесконечно долго.

– Угощайтесь, – сказал детектив, улыбаясь до ушей, ведь шеф, похоже, испугался, увидев стакан с кофе, заботливо обернутый бумажной салфеткой. – Малькольм, вам нужно перешагнуть в новый век. Мы больше не пьем кофе чашками, мы пьем или латте, или капучино, или эспрессо. Поверьте моему слову, это вкусно.

– Что-то ты развеселился. Случайно не из-за той барышни под хмельком, что так и стреляет в тебя глазами? – с легкой завистью спросил Малькольм.

– Да она милашка! Спасибо, что обратили мое внимание, шеф. И пока вы не спросили – нет, она не школьная учительница, как могло показаться издалека… И у нее абсолютно никаких дел с полицией, и не похоже, что она замышляет преступление, поэтому, думаю, я в полной безопасности. – Джек говорил легкомысленным голосом, но оба знали, что у этого веселья горький осадок.

– Снова открытки?

Джек мрачно посмотрел на шефа.

– Последнюю получил девять недель назад. Я уже отдал ее ребятам из лаборатории. Но она слишком умна, чтобы оставлять отпечатки пальцев.

– Анна МакЭвой – умная женщина, но, в конце концов, все совершают ошибки. Да ты и сам это знаешь.

Джек сделал глоток кофе и ничего не ответил, только кивнул. И так понятно, что Анна все еще преследовала его. Последняя большая операция, к которой привлекался Джек, называлась «Дунай». Они тогда расследовали серию убийств. Преступник выбирал весьма необычные жертвы по всей южной Англии, а потом выяснилось, что за всем этим стояла женщина, с которой он встречался. Она избежала ареста и теперь была объявлена в международный розыск.

– Мне известно, что твоя команда негласно была на ее стороне. Да и я тоже. Но перед лицом закона она преступница, и ты знаешь, что, когда она ошибется, тебе снова придется вернуться к этому делу. Его нельзя будет передать кому-то другому.

– Сэр, я знаю правила, – тихо ответил Джек. – Когда они поймают ее… Нет, если они поймают ее, – поправил он себя, хотя в глубине души радовался, что Анна так долго водит за нос Интерпол, – я сам встречу ее и отвезу в тюрьму «Холлоуэй».

Шарп довольно кивнул. Похоже, эти слова развеяли его сомнения.

– Как дела у Эми?

Джек улыбнулся.

– Жизнь бьет ключом! Малыши растут так быстро, скоро им исполнится по два годика. Я купил веб-камеру, сестра тоже, теперь я чаще могу их видеть. А кажется, я только вчера был в Сиднее и держал новорожденных племянников на руках.

– Дядя Джек, да? – улыбнулся Шарп. – Кстати, как рука?

Оба взглянули на левую руку Джека, куда он был ранен во время бесславного дела МакЭвой. Тогда он взял отпуск на десять месяцев, уехал в Австралию к сестре, лечился там и забывал обо всем. Вернувшись в Англию, он переехал в Гринвич, совершив тем самым немыслимое для лондонца грехопадение – пересек реку. Но Джеку тут нравилось. Нравилась его квартира в григорианском стиле, нравилась элегантность южного Лондона, знаменитого своими морскими пейзажами и парусником «Катти Сарк», нравилась линия нулевого меридиана в Королевской обсерватории, от которой во всем мире отсчитывали время. Ему нравилось бегать в Королевском парке, и он никогда не упускал случая полюбоваться величественным зданием Морского музея.

– Слегка побаливает, – ответил он, сжав несколько раз кулак. – Думаю, лучше уже не будет, хотя и продолжаю физиотерапию. Хорошо, что зацепило левую руку. Мне повезло.

Шарп кивнул – очевидно, этот ответ его обрадовал. Джек знал, его проверяют. Шарп тянул время. Но рано или поздно он заговорит о деле, деле столь важном, что ради него упрямый житель северного Лондона пересек Темзу и ступил на ненавистный южный берег.

– Как тебе в Директорате профессиональных стандартов?[7]

– Команда «Призраки» – неплохие ребята. – Джек пожал плечами. – Я ловлю преступников, и мне неважно, гражданские они или полицейские.

Шарп кивнул.

– Помню, я тоже работал там, когда расследовались инциденты в дорожной полиции. Мы получили наводку от одного стажера по поводу контрабандного груза сигарет с материка, который осел в шкафчиках некоторых офицеров полиции. Эпизод доказан не был, но мне было очень непросто заниматься этой работой – подозревать своих же ребят. А для «Призраков» это обычная история. Мое первое желание было оправдывать их, а не собирать улики, чтобы быстро закрыть дело. Парни были уверены, что проводят совместную операцию с отделом таможенного контроля, никто не понимал, что это агенты отдела внутренних расследований. Я был рад, что ушел оттуда. ДПС – неудачное место для того, чтобы заводить друзей.

– К счастью, мой хороший друг Джефф Бенсон работал со мной.

– А-а, точно. Он хороший человек. – Шарп помолчал.

– Да, отдел внутренних расследований комиссариата Суффолка. У нас два офицера, отстраненных от дел и ожидающих судебного разбирательства.

Шарп нахмурился.

– Это серьезно.

– Да, все прескверно. Есть и третий офицер, который все еще под следствием. Наркотики и сутенерство.

– В Ипсвиче? Это же ярмарочный городок!

Джек пожал плечами.

– Четыре проститутки уже мертвы.

– Связано с нашими офицерами?

– Пока уверенности нет. Мы продолжаем копать.

– Что ж, я говорил с комиссаром Чальмерс. Нужно, чтобы ты вернулся.

– Что происходит?

– В городе творится неладное, Джек.

– И что мы имеем?

– На данный момент – три тела. Одно найдено десять недель назад в осушенном канале на болотах Уолтемстоу. Мужчина, о нем ничего неизвестно, и мы предполагаем, что он из восточноевропейских цыган, которые бродяжничают по югу Англии. Два других трупа найдены меньше четырех недель назад на берегу Ли, недалеко от яхт-клуба в парке Спрингфилд.

Джек нахмурился.

– Что показал осмотр тел?

– Жертвы – выходцы из Азии, вероятно индусы, но точно пока не знаем.

– Полагаю, опознать не удалось.

– Правильно, но с уверенностью могу сказать, что нелегалы. Вероятно, из ночлежки. При них не было документов, отпечатки пальцев и зубов тоже ничего не дали. У одного из них, представляешь, глаза разного цвета. Кроме этой приметы, у нас ничего нет. Их не существует, пока они не попадутся иммиграционной службе.

– Вы показывали фотографии трупов людям в Уайтчепеле? Или на Бродвейском рынке?

– От этого не будет никакого толка.

Джек удивленно приподнял брови. Шарп молчал, что-то обдумывая, потом пояснил:

– У них не было лиц. Вся кожа с лица срезана.

– Что?

– С них срезали лица, Джек, глаза остались на месте. У одного были вырезаны обе почки. Ему не оставили ни малейшего шанса. Мы предположили донорство органов, но у второго все на месте, за исключением лица. Это просто бессмысленно! Больше ничего из важных органов не удалено.

Джек задумчиво глотнул кофе.

– Да, приятного мало. Что говорят патологоанатомы?

– Ничего конкретного. Работали чисто и аккуратно. Чувствуется рука профессионала.

– Как они умерли?

– Морфий. Небольшое количество, но достаточно, чтобы замедлить дыхание и реакцию тела.

– Значит, планировали заранее, – заключил Джек.

– Разумеется.

– Одежда?

– Теплая и очень чистая. Мы думаем, что одежду выстирали прежде, чем надеть на трупы.

Джек откусил кусочек бисквита и стал задумчиво жевать.

– Общий признак – срезанное лицо и этническая принадлежность?

Шарп покачал головой и потянулся за бисквитом.

– Нет, общий знаменатель тут только лицо, а еще, согласно выводам патологоанатомов, все трое – здоровые, крепкие мужчины.

– Но о них ничего не известно?

– Нет, у нас нет ни имен, ни каких-либо записей ни о ком из них.

– И вы предлагаете мне это дело?

– Со времен «Дуная» прошло уже два года. Ты здоров, и в ДПС о тебе отзываются исключительно положительно. Пора вернуть тебя в строй. Думаю, ты готов к операции «Пантера», и, говоря откровенно, мне нужен мой самый лучший сотрудник. Это дело дурно пахнет. Боюсь, все это обернется общенациональной паникой, СМИ точно устроят цирк. Тебе и твоей команде будет дан карт-бланш: любое помещение, любое оборудование. Это дела очень высокой значимости.

– Спасибо, Малькольм, – сказал Джек. По его телу уже разлился адреналин, он опять был во главе большой операции!

– Я знал, что могу положиться на тебя, – сдержанно ответил Шарп, стараясь скрыть нотки отеческой заботы в голосе.

– Документы?

– Уже готовы, и сверху написано твое имя. С сегодняшнего дня ты уходишь из «Призраков».

Джек кивнул.

– Вы слышали что-нибудь о Дигане?

– У «Призраков» было слишком мало времени, чтобы по-настоящему разозлить старшего инспектора Дигана. Поскольку твоя операция под прикрытием привела к смерти констебля Конвея, Диган не спускал с тебя глаз, и, я думаю, он не успокоится, пока не прижмет тебя к ногтю, поэтому тебе нужно быть кристально чистым. Следи за этим, Бенсон будет прикрывать тебя. Где ты хочешь базироваться?

– Только не в «Императрице».

– Ну вот, а я думал, ты будешь в восторге от великолепного исторического здания.

– Как насчет Эрлз-Корт?

– Хорошо.

– И верхний этаж.

Шарп с негодованием посмотрел на Джека.

– Мои люди будут лучше работать, если у нас будет хороший вид из окна, – добавил Джек.

– Хотите смотреть на Вестминстер, да?

Джек допил кофе и улыбнулся.

– Мне нужно будет позвонить ребятам.

– Ты можешь привлечь к делу кого хочешь, хотя я и так могу угадать твоих первых кандидатов, – сказал Шарп. – Черт, миндаль застрял! Теперь десна распухнет.

Джек рассмеялся:

– С возрастом вы становитесь ворчливее, Малькольм.

– Мне уже можно, мне шестьдесят один год. С чего ты начнешь?

Джек не сомневался:

– Думаю, с реки. Кто-то обязательно должен был что-то видеть, возможно, люди с лодок. Тела нельзя так просто оставить в наспех вырытых ямах, чтобы никто из местных не узнал об этом.

Шарп согласился.

– Хорошо.

– Думаю, потом нам нужно поспрашивать в районе парка Спрингфилд.

– Тебе понадобится переводчик.

Джек мысленно сделал пометку обратиться в Национальный реестр переводчиков.

– Сегодня я позвоню в НРП.

– Я позабочусь, чтобы тебе переслали все документы сегодня же. Хелен поможет с телефонами и компьютерами. Не беспокойся об административных делах, просто собери команду и приступай к работе.

– Хорошо. Я провожу вас к метро, если вы не хотите прогуляться по Гринвичу.

– Категорически не хочу, – ответил Шарп, вставая. – Я собираюсь вернуться в настоящий мир. – Они обменялись улыбками. – Кто бы ни стоял за всем этим, он умен и осторожен. Это худший вид преступников. Проблема в том, что мы не можем понять, почему и где это происходит. Нам нужен лидер, который прояснит ситуацию.

Джек кивнул. Он нутром чувствовал, что там, где три трупа, скоро появится и четвертый.

Худощавый мужчина посмотрел на своего взволнованного спутника.

– Успокойся, – шепнул он, – ты привлекаешь внимание.

Намзул глубоко вздохнул и посмотрел на миссис Глюк: ей едва исполнилось тридцать, но выглядела она гораздо старше, после того как родила Мойше трех дочерей и шестерых сыновей. И еще будут дети, Намзул был уверен в этом, поскольку после брака эти женщины превращались в конвейер по производству людей их веры.

Намзул ненавидел Мойшу Глюка, но нуждался в нем.

– Намзул, разве я не заботился о тебе все это время? – спросил Мойша, не глядя на него и внимательно наблюдая за своим семейством со скамеечки, на которой они сидели в парке Спрингфилд, возле жилого дома Уайт-Лодж, ныне превращенного в модное кафе.

– Заботился. Но это выходит за рамки моей компетентности. Я согласился находить доноров, а не…

– Правильно. Я плачу тебе хорошие деньги за то, что ты приводишь ко мне доноров. А также позволяю бесплатно жить в квартире в центре Лондона, хотя мог легко сдавать ее за приличную сумму, если бы захотел. У тебя очень простая работа. Я же плачу дальнобойщикам, чтобы эти бангладешцы вообще могли сюда попасть, а они еще и с них берут деньги. Эти водители – настоящие воры! Я даже подсказал нелегалам искать тебя в Уайтчепеле. И пока ты плетешь языком, я прибираю грязь за тобой. Я думаю, у тебя очень выгодная и удобная работа.

– Мойша, мы договаривались о живых донорах, которые затем вернутся к своей жизни.

– Какой еще жизни? – Он недобро рассмеялся. – Я понимаю, они твои соотечественники, но это не те граждане, которым будет рада страна. Это незаконные иммигранты, у которых нет социального статуса ни в родной стране, ни здесь. Это бедняки, бездомные, которые будут плодить нищету… и история будет повторяться опять и опять. Никто не будет скучать по ним. Никому нет до них дела.

Намзул снова посмотрел на семейство Мойши и еще раз удивился его бессердечности. Сам он не испытывал никаких сантиментов по поводу Хирана и Таджа. Он едва знал их, к тому же давным-давно покрыл себя защитной броней. Его ведь никто не пожалел, не утешил! Доставив доноров в нужное место, он полностью терял к ним интерес. Но знать, что они мертвы и он причастен к их смерти… Впервые с тех пор, как он вступил на преступный путь, Намзул действительно испугался. Он решил изменить тактику:

– Почему нужна женщина и почему особенный тип?

Глюк пожал плечами.

– Послушай, наша работа – просто найти и отвезти. Мне безразлично, почему они так хотят и зачем им это нужно.

– Но это кто-то из другой общины. Я вряд ли найду нелегала, который подойдет под это описание.

– Ты можешь найти кого угодно в окрестностях Уайтчепела. Просто ищи лучше. Они заплатят намного больше.

– Сколько?

– Ты получишь десять.

Намзулу показалось, что на секунду у него остановилось сердце.

– Десять тысяч фунтов?!

– Достаточно, чтобы заставить тебя пойти и найти ее прямо сегодня? – спокойно спросил Мойша, наконец переводя взгляд со своей семьи на Намзула. – И достаточно, чтобы ты понял, что не хочешь больше этим заниматься, хотя, возможно, будут еще такие заказы…

– Что происходит? Ведь это не ради почек, правда?

Мойша покачал головой.

– И никогда не было. Это всего лишь прикрытие. Но за эти деньги я закрою глаза на все. Она должна быть идеальной. Полностью соответствовать описанию. Клиент готов щедро заплатить, поскольку задание очень сложное, но, я думаю, это не проблема для тебя.

– Она умрет, – сказал Намзул. И это был не вопрос.

– Судя по цене, да.

Намзул посмотрел на него. Он ненавидел эти холодные, мертвые глаза и мягкое выражение бледного лица. Пейсы, которые Мойша с гордостью носил, выглядели сальными, а на жилете из традиционного черного сукна расплылись жирные пятна. У Намзула не было и доли его богатства, но он был уверен, что перехитрит этого человека.

– Не стоит об этом беспокоиться. Подумай, ведь на кону десять тысяч!

– Как я ее найду? Как смогу убедить ее? Такие девушки не продают свои органы!

Он заметил, что Глюк нервно моргнул, но его скучающий тон не изменился:

– Приведи ее в свою квартиру. Шлимэй позаботится обо всем остальном.

– В мою квартиру? – Голос Намзула дрогнул. – Да как это сделать?

– Это твоя проблема. Если хочешь денег, бери работу. Если не хочешь… – Мойша пожал плечами и подал знак жене, что пора уходить.

– Когда я получу наличные? – Намзул не мог упустить такое предложение. Он не заработает столько за всю свою жизнь. Мойша прав. С деньгами он сможет подумать о будущем. Возможно, забыть прошлое.

– Как только ты ее доставишь. – Мойша встал. – Так что, Намзул, мы договорились?

– Сроки нереальные.

– Берись за работу или забудь обо всем.

Намзул кивнул. Сердце его екнуло, потому что он уже знал, кто станет очередной жертвой. Она подходила по всем параметрам настолько, что это даже пугало. Сможет ли он сделать это с ней? Она так красива, и не только внешне. Он сглотнул. Как и его дочь, Анджали. Но никому не было до нее дела, пока она, дожидаясь донора, умирала от почечной недостаточности. Не дождалась.

– Договорились, – ответил он.

– Я знал, что ты согласишься, – сказал Мойша.

Его хитрая ухмылка привела Намзула в бешенство, но он ничего не мог противопоставить хасиду. Ничего, десять тысяч фунтов все изменят.

– Как только девушка будет у тебя, сообщи Шлимэю. Ты знаешь, что делать.

Намзул кивнул, стараясь скрыть свой гнев.

– Встретимся завтра в парке Амхерст, около восьми. Там ты получишь свои деньги.

У Намзула не было времени, но он точно знал, где завтра утром встретит красивую китаянку.