Читать книгу Чертополох с окраины Уфы. Книга 1 (50-70-е годы) - Фирдауса Хазипова - Страница 13

6.09. Сегодня АИ исполняется 52 года. На базаре долго искала букет. Встретила одноклассницу Наташу Бощенко, она ужаснулась: «Зачем букет? Купи три гладиолуса хороших и травки». Всем классом поздравили ее в учительской. Было трогательно… Прочитала трилогию А. Толстого «Хождение по мукам» и книгу З. Биишевой «Униженные».

7.09. После уроков АИ вручила мне журналы, чернила, ручку и ключ от методического кабинета. Я удобно устроилась за столом и стала заполнять журналы начальных классов. Входили учителя и ученики, приносили списки. Когда я закончила, АИ посчитала количество учеников. Потом она начала вспоминать молодость. «Раньше учителя ходили в белых блузках, черном сарафане и обязательно на каблуках. У меня были наручные часы, большая редкость в то время. Отправили меня в сельскую школу заведующей. А там стройка, пыль, грязь. Я даже на танцы с кавалеристами не пошла в тот день, так устала». – «А во время войны вы тоже работали?» – «Да. Очень трудное время было. Приходят детишки в класс: «А у меня папа погиб». Утешаешь, как можешь. Очень сблизился тогда народ». И вдруг заторопилась: «Ой, меня же учителя ждут».

18.09. Вот я попала сегодня! На уроке математики присутствовала Лилия Федоровна. Я, как обычно, занималась литературой. Вдруг моя тетрадь исчезает в воздухе. Я испуганно смотрю вверх и вижу ЛФ. Я молниеносно прячу «Грозу». Она выжидающе положила руку на парту. Я неохотно отдаю книгу. Ткнув пальцем на чистый лист тетради по алгебре, она торопливо сказала громким шепотом: «Останешься ведь!» На перемене я пыталась выпросить свои вещи у ЛФ, но она загремела на весь коридор – голосище у нее дай боже! – и так распекала меня, что вокруг столпились малыши и начали подходить учителя.

23.09. Вызвали на математике решать пример. Несла такое, что класс укатывался от смеха. Валерий Петрович Тютёв накричал на меня. Вызвали на литературе – сказала одно слово и замолчала. Спрашивается, почему я такая паразитка? Как-то ВМ туманно намекнула, что переводом в 9 класс я обязана учителям. Оказалось, по ее словам, экзамены я не сдала, но ЛФ перевела меня, надеясь, что я буду заниматься и всерьез готовиться на филфак. Я вначале обиделась. А потом стала ругать себя: учителя волнуются за меня, а я веду себя по-хамски. Но недоумение осталось: мне казалось, что в августе я осознанно отвечала на билеты, мне было все понятно. Получается, это миф?

24.09. Вечером приехала в Дом культуры им. 40-летия ВЛКСМ записаться в вокальный кружок. Педагоги были восхищены моим голосом, называли его эмоциональным, предсказывали неплохое будущее. Как на крыльях, я летела по улице Кольцевой, свернула на ул. Победы. Окна затемнены, значит, АИ вот-вот должна появиться. «Что ж, хорошо, что у тебя есть талант, – задумчиво сказала она. – Но я хотела бы, чтобы ты стала учительницей».

30.09. Показала ОК фотографии сумского дома и ее матери. Она посмотрела, высказала замечания по качеству фоток, потом спокойно положила их себе в сумку. «Но ведь ваш муж тоже фотографирует», – сказала я. «Да нас как-то не стукнуло, понимаешь».

5.10. Для учителей был концерт в актовом зале. Я простыла, но спеть не отказалась. «Оренбургский пуховый платок» пела, обращаясь поочередно к АИ, ВА, ЛФ, ОК. Жар заливал лицо. Ужасно волновалась. Уже собиралась уйти в зал, как подбежала ведущая: «Фирочка, танцоры не успевают переодеться. Мы уже объявили твою песню «Сказка». Пришлось петь. Дала себе слово убежать сразу, но мое пальто было на сцене за пианино. Вдруг опять зовут. «Сыграй «Полонез» Огинского». – «Нет, нет. Лучше стихотворение расскажу». Так неудобно было в третий раз выходить на сцену! Прочитала стих и быстро сбежала, но меня догнали: опять танцоры не готовы и мне пришлось возвращаться и играть «Полонез». Хорошо, что я сбежала: меня хотели в пятый раз «выгнать» на сцену с песней «Черемшина»… На вокальном кружке занятия не получаются: то педагога нет, то приходят и часами с кем-нибудь болтает. Почему так получается? Я хочу заниматься серьезно, осваивать вокальную технику. Они нахвалили меня, а толку. Даже мысль такая посетила: я бы хотела, чтобы мой голос, как талант Робертино Лоретти, эксплуатировали, но сначала поставили бы вокальную технику.

13.10. Мне 16 лет. После концерта учителя стали относиться ко мне лучше. Физичка и химичка искренно хотят – я это вижу – чтобы я получала меньше двоек. Но, второе… Настроение отвратительное! Позавчера учительница сестренки зашла к нам домой. Мамка рассказала про меня такие пакости, а я со злости еще насочиняла про себя. На другой день вся учительская обсуждала эти откровенности. Со мной беседовала АИ; ВА провела факультатив по рассказу Паустовского «Телеграмма». А сегодня вечером – обалдеть! – получаю поздравительную телеграмму от ВА. В коридоре АИ меня поцеловала в лобик. ВМ, классная, искренне поздравила и поцеловала в щеку. Я просто в шоке: чем я заслужила такое доброе отношение! Как я их всех люблю!

23.10.Письмо из Сочи: «У нас заметно похолодало. Идет дождь. По-настоящему начали опадать листья. Мы радуемся – наконец-то осень. Наш класс стал выделяться из всей школы. Правда, с успеваемостью неважно, но в остальном превосходит всех. У нас каждый день с 5 до 7 вечера дежурят в школе сильные ученики. Тот, кто что-нибудь не понимает, приходит, и мы им объясняем. Я дежурю в пятницу и субботу. Это помогает, хотя двойки все равно есть, в основном по географии и истории, которые мы не объясняем. На хоре разучиваем «Полонез» Огинского. Девчонки на хоре кричали: «Давайте до вечера учить». Нам очень нравится. Я вышлю тебе слова, раз ты на пианино его играешь»… Жаль, что у нас в школе таких дежурств нет.

24.10. АИ приехала из Москвы сама не своя. Видела ее заплаканные глаза, беспокойно несколько раз спросила, что случилось. Она неизменно без улыбки отвечала, что все нормально. Я не узнавала ее… А ночью мне приснился сон, после которого я опять почувствовала неприязнь к нанайке и маме. Как бы я прихожу домой, выдвигаю ящик комода, а развязный парень достает оттуда красную смородину. Я вижу: у меня все перерыто. Я возмущаюсь, пытаюсь отобрать ягоды, но парень угрожает избить. Я с надеждой смотрю на бабушку: может, возмутится, что чужой человек хочет внучку обидеть. Она молчит; он, вроде, ударил меня. Я с исступленным отчаянием понимаю, насколько я беззащитна, и никто мне не поможет… С такой четкой мыслью я проснулась. Сердце будто остановилось. Мне стало страшно еще и потому, что такое было в реальности в детстве. Мы с Альмиркой пригрозили соседской девчонке отлупить. Ее отец поймал меня у ворот и больно ударил. Плача, я пришла домой. Бабушка и мама заворчали: «Мало стукнул». И соседу сказали, чтоб не стеснялся. Однажды повздорили с дядей, и он ударил меня по лицу. Мамка смеялась и злилась, что он «мало дал». Как-то ударил отчим, мне было 13 лет, потом опять дядя… Каждый раз у меня мучительно сжималось сердце от сознания, что я беззащитна, никто не посочувствует, не пожалеет! И сейчас при воспоминаниях об этом горит душа, спазмы сжимают горло. Где тот мир, где родители добры, нежны с детьми, где та страна светлого детства, которую не знала моя душа? Почему я так беззащитна? Только рядом с АИ я расслабляюсь. Она никогда не будет подкладывать хворост в костер, на котором сжигают человека!

27.10. Мы готовимся к вечеру М. Светлова, я буду петь «Каховку». Вечером столько внимания я получила после выступления. Хотя ужасно волновалась, слишком высоко взяла, слова перепутала. Но после пения в зале захлопали. Послышался какой-то гул. «Слышишь, понравилось», – улыбнулась ВА.

2.11.На перемене меня вызывает вожатая школы и сообщает, что я пою четвертого. По дороге меня перехватывает учителка по пению: «Я тебя никак не могу поймать, – говорит она. – Будешь петь пятого». Иду к ЛФ и говорю: «Мне неудобно выступать на каждом вечере». – «Обязательно выступишь, – улыбается она. – Такой талант открыли»… Днем получила письмо из редакции республиканской газеты «Ленинец», куда я посылала рассказ об Анне Ивановне. Рашида Курбангалеева писала мне, что при первой возможности материал будет опубликован. Обалдеть! Как это важно для меня! Скорее бы напечатали!

4.11. Удивительный день! Пела «Ярославну». Ползала учителей, вдоль стен сидят учащиеся. Танцевальный, которым руководит наша физичка Ольга Александровна Конвисарова, как всегда, выступил блестяще. Певцы, чтецы. Выхожу я. Пою-пою. Баянист начал подыгрывать, я обрадовалась: с музыкой лучше. Но тут бац! Забыла слова. Убежала со сцены! Мне захлопали на «бис» и тут же перестали. Потом многие говорили, что я пела хорошо, но (тут лица становились огорченными) зачем я убежала. Неожиданно в коридоре подходит ко мне женщина с девочкой в галстуке. «Что случилось?» – спросила она. Я недоуменно посмотрела на нее, на девочку: «В смысле?» – «Зачем ты убежала? Потому что он начал играть?» – «А, нет, – успокоилась я. – Просто забыла слова». А какая-то девочка спросила меня: «Анна Ивановна – ваша мама?» – «Нет» – «Вы так похожи».

11.11. Сегодня выяснилось, что у меня пять двоек в четверти будет. Это уже слишком! Еще мечтаю об институте! Бред! Надо забирать документы и мотать из школы, пока не вытурили. Надо искать работу. А как ее ищут? Я спросила у директора, как забирать документы. Он медленно прошел в свой кабинет, сел за стол, пригласил меня сесть напротив. Начал выяснять причину. Я ничего не скрывала. Итог склонился к тому, что я проучусь еще четверть, а потом приму окончательное решение. Забежала к своим подшефным. Аня и Таня плакали, получив двойки по геометрии. Я их обеих успокоила. С подшефными придется расстаться. Ходила к АИ в больницу. Она с грустной улыбкой обняла меня. «У вас жар», – испуганно сказала я.

12.12. «Ну и что ты собираешься делать? – был первый вопрос ВА. – Уборщицей пойдешь работать?» Я разревелась. Ну как услышу слово «работа», страшно становится. И как я без школы буду жить? «А вы чего волнуетесь?» – говорила я. Она как-то странно посмотрела на меня: «Тебя жалко. Своих нервов жалко, что я на тебя, дуру, извини, потратила. Ведь дура ты». Прямо так и сказала. Я долго ревела: овощехранилище, грязь, родная школа, мечты вдребезги…

14.12. У меня появилась новая подруга по переписке Вера Шустова из Павловского Посада. От нее стали приходить замечательные письма: «Я закончила полугодие без троек. Новый год встретила плохо, настроение было скверное. И сейчас на душе какой-то мутный осадок. Выступали на елках со спектаклем. Детишки реагировали бурно. Ты просишь рассказать о моем любимом учителе. Это наш директор школы. Он не только хороший учитель, но и добрый отзывчивый человек. Он вел у нас математику, и мы его все полюбили. Он учил нас! В этом слове я хочу передать очень многое… Морозы в этом году у нас лютые. Сейчас в театральной студии мы работаем над вниманием и мускульной свободой. Под впечатлениями уроков я долго не могу уснуть».

18.12. Математик Валерий Петрович начал урок с того, что сказал: просмотрел ваши оценки, они не ахти. Пока все писали контрольную, он сидел на последней парте. Обернувшись, я увидела, что он странно смотрел на меня. На физике я честно пыталась проникнуть в тайну криволинейного движения. Проходя мимо моей парты, Ольга Александровна иронически воскликнула: «Что ищет сей великий литератор в скромном учебнике физики?» – «Частицу не с глаголами», – ответила я. Это ее собственные слова. Она так говорит мальчишкам, которые не разбираются в предмете. «Не хотите знать физику, – говаривает она. – Пойдете после школы учить частицу не с глаголами». Анну Ивановну я избегаю. Ольга Кирилловна с улыбкой, но каким-то непонятным взглядом, посмотрела на меня на крыльце школы. Владимир Андреевич, Талип Галинурович (завуч), классная – очень-очень дружелюбны ко мне. Директор даже шутливо толкнул меня в плечо и посоветовал забыть о документах. Эта необъяснимая доброта большинства учителей добавляла мне страданий, что я не тяну учебу.

15.01.1969 г. Родная школа. Так не хочется уходить от этой бесконечно дорогой жизни. Здесь прожиты самые светлые дни. Я вся была наполнена школьными делами, здесь самые дорогие сердцу люди, которые многому научили меня. Только они помогали в трудные минуты дружеским советом, и только они радовались вместе со мной. Здесь родилась моя мечта, здесь проявился мой вокальный талант, здесь мои подшефные доставляли и радости, и огорчения. Я все пытаюсь забыть сейчас, разлюбить все это. Я пытаюсь уверить себя, что мне ничего не жаль. Но сердце напоминает счастливые и горькие дни, душа сопротивляется предать все забвению, и спазмы сжимают горло, и нет сил удержать неостановимо больной поток слез… Анна Ивановна, накинув пушистую шаль на плечи, шла навстречу мне по длинному школьному коридору, приобняла и со слезами в голосе говорила: «Я прошу тебя вернуться в школу. Я прошу, понимаешь! Не усугубляй свою ошибку».

28.01. Я хожу в школу, но у меня нет ощущения, что вернулась к занятиям. Моя дорога пошла под откос, меня ничто не волнует. Впереди – глубокая, зияющая чернотой пропасть. Я как трамвай без водителя, еду по колее, не обращая внимания на окружающую жизнь, не останавливаясь. А далеко впереди рельсы разобраны, и дорога обрывается…Но нет водителя, который мог бы прекратить это бездумное равнодушное движение. Трамвай все идет и идет, слегка покачиваясь. Он так может идти годами, пока не кончатся рельсы или не найдется смелый водитель, который вскочит на ходу и заставит механизм подчиняться его воле… Любовь к Ольге Кирилловне угасла. Ушла внезапно, а может, просто затаилась. Только что я любовалась золотым праздничным костром, а утром увидела остывшую золу. Угасло все. Пришла апатия.

1.02. Сегодня вечер встречи выпускников в честь 10-летия школы. Я пришла пораньше. Неприкаянно бродила по школе. Ближе к 6 часам стали собираться нарядные возбужденные учителя со счастливыми лицами в ожидании встреч. АИ была рассеяна и смотрела по сторонам. ВА взволнованно оглядывала украшенный зал. Я зашла в пустой класс и, не зажигая света, села за учительский стол. На всю школу гремела музыка. В класс неожиданно вошли трое парней, включили свет и, не обращая на меня внимания, расселись по партам и возбужденно стали вспоминать милые школьные мелочи. Я вышла. В коридоре АИ обнимала мужчину с седыми шелковистыми волосами, оказалось, бывший директор школы. Девушки посматривали на меня по-особенному, и одна из них сказала: «С каким бы удовольствием я надела фартук». По радио зазвучало объявление, приглашающее выпускников в зал: 1959–60 годы, 1963–64 и т. д. Начался концерт: лихо отплясывали наши танцоры. Выступив с песнями «С чего начинается Родина» и «Тополя», я ушла домой задумчивая.