Читать книгу Здесь была Бритт-Мари - Фредрик Бакман - Страница 10

В магазине была очередь. Или в пиццерии. Или на почте. Или в автосервисе. Или как это назвать. Но очередь была. Средь бела дня. Как будто людям нечем больше заняться.

Мужчины в бородах и кепках сидели за столиком – пили кофе и читали вечерние газеты. В конце очереди встал Карл, в руках – очередная посылка. Хорошо, наверное, иметь столько свободного времени. Перед Бритт-Мари стояла квадратная дама лет тридцати, в темных очках. Темные очки в помещении. Разумеется, это современно. Рядом – белая собака. Не то чтобы очень гигиенично. Дама взяла пачку масла, шесть банок пива с иностранными буквами (Личность достала их из-под прилавка), большую упаковку яиц, четыре упаковки бекона и больше сортов шоколадного печенья, чем нужно цивилизованному человеку, чтобы иметь возможность выбора. Личность спросила: «В кредит?» – и дама мрачно кивнула. Сгребла покупки в пакет. Не то чтобы дама была толстухой – Бритт-Мари не из тех, кто клеит людям подобные ярлыки, – но, видимо, некоторым приятно идти по жизни, так откровенно не заботясь об уровне холестерина.

– Слепая, что ли? – рявкнула дама, налетев на Бритт-Мари.

Бритт-Мари изумленно вытаращила глаза. Поправила волосы.

– Отнюдь. У меня великолепное зрение. Я обсуждала это с окулистом. И позвольте вас уведомить, он сказал: «У вас великолепное зрение, Бритт-Мари!» – уведомила даму Бритт-Мари.

– Тогда, может, посторонишься? – буркнула дама, поводя тростью в направлении Бритт-Мари.

Бритт-Мари посмотрела на трость. На собаку. На темные очки. Произнесла «ах-ха», смущенно кивнула и только потом сообразила, что ее кивок не имеет смысла. Слепая и ее собака прошли скорее сквозь Бритт-Мари, чем мимо нее. Дверь за ними радостно звякнула. Дверь – она дверь и есть, что с нее возьмешь?

Личность прокатилась мимо Бритт-Мари, ободрительно махнув рукой.

– Не обращай внимания. Она как Карл. Лимон в жопе.

Личность сделала уточняющий жест, показывая, где и насколько глубоко засел лимон, и выкинула на прилавок штабель пустых коробок для пиццы. Бритт-Мари поправила волосы, юбку и чуть накренившуюся верхнюю коробку, заодно пытаясь поправить и чуть съехавшее самоуважение, после чего осведомилась – крайне благожелательно:

– Позвольте спросить, как продвигаются работы по ремонту моего автомобиля?

Личность поскребла в голове.

– Точно-точно, машина, да. А скажи-ка мне, Бритт-Мари: для тебя эта дверь имеет значение?

– Что вы хотите этим сказать? – Бритт-Мари похолодела.

Личность всплеснула руками:

– Ну просто это, уточнить. Цвет: имеет, поняла. Желтая дверь: не пойдет. Вот я и спрашиваю: дверь для тебя значение имеет? Если нет, то машина это, как его? Готова, можно забирать! А если имеет, то… ну увеличатся… эти, как их? Сроки доставки!

Вид у Личности был крайне довольный.

Чего никак нельзя было сказать о Бритт-Мари.

– Дверь в машине мне, вообще говоря, нужна!

Личность замахала руками:

– Ясно-понятно, ты только не серчай. Я спросила – ты сказала. Дверь: сроки чуток увеличены! – Личность даже показала этот «чуток» большим и указательным пальцами: всего пара сантиметров.

Бритт-Мари поняла, что проваливает переговоры. Ах, если бы здесь был Кент – вот кто умеет договариваться! По его словам, когда ведешь переговоры, собеседнику надо делать комплименты. Бритт-Мари сосредоточилась и произнесла:

– Здесь, в Борге, у всех определенно есть время ходить в магазин среди бела дня. Должно быть, столько досуга – это очень приятно.

Личность подняла брови:

– А сама-то? Страшно это, как его? Занята?

Бритт-Мари терпеливо сложила руки в замок.

– Позвольте вас уведомить, я достаточно занята. Очень и очень. Но у меня неожиданно кончилась сода. Сода у вас в… магазине есть? – Слово «магазин» она произнесла с ангельской кротостью.

– ВЕГА! – гаркнула Личность, так что Бритт-Мари подскочила, едва не опрокинув штабель коробок.

Из-за прилавка вынырнула вчерашняя девочка – снова с футбольным мячом в руках. Рядом с девочкой был мальчик, как две капли похожий на нее, только волосы длиннее. Разумеется, это так по-современному.

– Соды для этой дамы, с вашего этого, как его? С вашего позволения! – произнесла Личность и театрально поклонилась Бритт-Мари. Бритт-Мари такой учтивости не оценила.

– Это она, – шепнула Вега мальчику.

Мальчик посмотрел на Бритт-Мари, словно на потерявшийся ключ. Он стремглав бросился к полкам и, спотыкаясь, вернулся с двумя флаконами в руках. «Факсин». У Бритт-Мари перехватило дыхание.

То, что она ощутила в последовавшие несколько минут, в кроссвордах иногда обозначают как «внетелесное переживание». На несколько мгновений исчез продуктовый магазин, пиццерия, мужчины с бородами и чашками с кофе и вечерними газетами. Осталось только сердце, оно билось, как пойманная птица. Когда твое сердце бьется посреди кафе – это, согласитесь, весьма досадно.

Мальчик опустил флаконы на прилавок, словно кот – пойманную белку. Пальцы Бритт-Мари метнулись к ним прежде, чем самоуважение успело их отдернуть. Бритт-Мари словно вернулась домой.

– Я… я поняла из ваших слов, что его сняли с производства, – прошептала она, обращаясь к Личности.

Ответил мальчик:

– Спокуха! Омар все достанет! – Он энергично ткнул пальцем себе в грудь:

– Омар – это я!

Он ткнул в «Факсин» еще энергичнее.

– Все заграничные грузовики останавливаются на заправке в городке! Я там всех знаю! Достану что хотите!

Личность кивнула, словно учительница в классе:

– Заправку в Борге закрыли. Нерентабельно!

– Хотите, достану бензин в канистре, поедете домой за так! А хотите, достану еще «Факсина»! – надсаживался мальчик.

Вега закатила глаза.

– Это я сказала, что ей нужен «Факсин», – прошипела она и положила пачку соды на прилавок.

– А я его достал! – не сдавался мальчик, не сводя глаз с Бритт-Мари.

– Это мой младший брат, Омар, – вздохнула Вега.

– Мы родились в один год! – запротестовал Омар.

– В январе и декабре, ага! – фыркнула Вега.

– Я в Борге главный решала. Круче всех! Если что понадобится – только скажите! – Омар самодовольно подмигнул Бритт-Мари, хоть и получил от сестры ногой по лодыжке.

– Лох, – вздохнула Вега.

– Падла! – отозвался Омар.

Бритт-Мари не успела понять, гордиться ей или стесняться своей осведомленности о том, что означают эти слова, как Омар повалился на пол, схватившись за губу. Вега уже выходила в дверь: в одной руке футбольный мяч, вторая все еще сжата в кулак.

Личность ухмыльнулась Омару:

– У тебя это, как его? Сладкая вата вместо мозгов! Ничему не учишься, а?

– Вот подляна, я же не ожидал, – огрызнулся Омар и встал; из разбитой губы текла кровь.

Личность принесла еще водки. Омар повернулся к Бритт-Мари:

– Я не ожидал! Только последние трусы бьют человека, когда он не ожидает!

Бритт-Мари не знала, что тут полагается ответить. Тут Омар вытер губу, и его злость – улетучилась. Так малыш, собравшись расплакаться, что уронил мороженое, отвлекается на блестящий мячик.

– Если хотите новые диски для машины, могу достать. Или что угодно. Шампунь, сумочки, что угодно. Достану!

– Может, пластырь достанешь? – ехидно спросила Личность, показав пальцем на его губу.

Бритт-Мари покрепче вцепилась в сумочку и поправила волосы, словно мальчик походя задел и то и другое.

– Мне категорически не нужны ни шампунь, ни сумочки.

Омар кивнул на «Факсин»:

– Вот это стоит по тридцать монет каждая, но вы можете взять их в кредит.

– Кредит? – воскликнула Бритт-Мари; предложи он ей заплатить натурой, она не пришла бы в больший ужас.

– Все в Борге покупают в кредит. Это нормально, – пояснил мальчик.

– Я категорически не беру ничего в кредит! Понимаю, что вы здесь, в Борге, наверное, не понимаете, но некоторые в состоянии заплатить! – прошипела Бритт-Мари.

Последние слова вырвались у нее сами – она их говорить не собиралась.

Личность больше не улыбалась. Бритт-Мари и мальчик оба покраснели, стыдясь каждый за свое. Бритт-Мари поспешно положила деньги на прилавок, мальчик взял их и выскочил за дверь. Вскоре снова раздался глухой стук. Бритт-Мари старалась не смотреть Личности в глаза.

– Мне не дали чека, – констатировала она тихо и без малейшего укора.

Личность покачала головой, поцокала языком.

– Он что, похож на «Икею»? Он же не это, как его? Концерн. Просто пацан с велосипедом.

– Ах-ха, – отозвалась Бритт-Мари.

– Еще что-нибудь? – поинтересовалась Личность – на этот раз значительно менее приветливо – и сложила соду и «Факсин» в пакет.

Бритт-Мари улыбнулась как можно благожелательней:

– Прошу прощения, но как же без чека? Иначе не докажешь, что ты не преступник.

Личность закатила глаза (без чего, по мнению Бритт-Мари, можно было и обойтись) и пощелкала кнопками кассового аппарата. Выехал ящичек с деньгами (которых там оказалось не особенно много), и аппарат выплюнул бледно-желтую бумажку.

– Итого шестьсот семьдесят три кроны пятьдесят эре, – объявила Личность.

Бритт-Мари вытаращила глаза и поперхнулась:

– За соду?

Личность указала в сторону парковки.

– За вмятину на машине. Я это, как его? Произвела внешний осмотр! Я не хочу тебя это, как его? Оскорблять. Поэтому никакого кредита. Шестьсот семьдесят три кроны пятьдесят эре.

Бритт-Мари едва не уронила сумочку. Серьезная сумма!

– У меня… кто… вообще! Ни один цивилизованный человек не носит с собой столько наличных! – произнесла она, повысив голос – вдруг в помещении есть преступники? Конечно, здесь одни только мужчины с бородами и кофе, и никто из них даже не взглянул на нее, но все-таки. Бороды бывают и у преступников – у Бритт-Мари нет предубеждений. – Может, карточкой? – спросила она, чувствуя, что заливается краской.

Личность неуступчиво покачала головой:

– У фотографа карточки, Бритт-Мари. А у нас здесь – наличные.

– Ах-ха. Тогда не могли бы вы сообщить мне, где тут ближайший банкомат.

– В городке, – холодно ответила Личность и скрестила руки на груди.

– Ах-ха…

– Банкомат в Борге закрыли. Нерентабельно. – И Личность, подняв брови, кивнула на чек.

Бритт-Мари в отчаянии заметалась взглядом по стене, чтобы отвлечься от своих пылающих щек. На стене висела желтая футболка, точно такая же, как в молодежном центре. «Банк» над цифрой «10» на спине.

Личность увидела, что Бритт-Мари смотрит на футболку; она закрыла кассу, завязала пакет с содой и «Факсином» и подтолкнула его по прилавку к Бритт-Мари.

– Здесь не стыдно брать в кредит, Бритт-Мари. Может, стыдно там, откуда ты приехала, а в Борге – нет, – сказала она.

Бритт-Мари, не зная, куда девать глаза, взяла пакет. Личность глотнула водки и кивнула на желтую футболку на стене.

– Звезда тутошней команды. Прозвали Банком, потому что, когда Банк играл за Борг, это, как его? «Надежно, как в банке!» Давно уж. До финансового кризиса. Потом заболел. Тоже, знаешь, вроде кризиса. И все, нету его.

Личность кивнула на дверь: мяч лупил о доски.

– Папаша Банк тренировал нашу мелюзгу. Держал их в тонусе. Весь Борг в тонусе держал. Со всеми дружил! Но у Бога, знаешь, хреновая бухгалтерия. Раздает, гад, инфаркты кому положено и кому нет. Отец Банк помер месяц назад.

Деревянные стены заведения дрожали и скрипели. Один из мужчин с вечерними газетами и кофейными чашками подошел к прилавку и взял еще кофе. Добавка тут бесплатная, отметила Бритт-Мари.

– Его нашли на полу в этой, как ее? В кухне! – прибавила Личность.

– Прошу прощения?

Личность указала на желтую футболку. Пожала плечами.

– Папашу Банка, ну. На полу в кухне. Утром. Раз – и помер. – Она щелкнула пальцами. Бритт-Мари передернуло. Вдруг и ее обнаружат на кухонном полу? Бритт-Мари подумала про сердечный приступ Кента. Кент всегда был таким рентабельным! Бритт-Мари молчала, вцепившись в пакет с «Факсином» и содой. Личность даже встревожилась.

– Эй, это, тебе еще что-нибудь? У меня есть этот, как его? «Бейлис»! А хочешь – шоколадный ликер! Ну, типа копия, понимаешь, но если развести «О’бой» и водкой – то нормально! Если это… пить залпом!

Бритт-Мари резко помотала головой. И пошла к двери, но вспомнила про кухонный пол, осторожно обернулась, а потом, передумав, снова повернулась к двери.

Потому что всем стоило бы давно усвоить: Бритт-Мари не принимает спонтанных решений. «Спонтанный» – синоним «иррационального», это Бритт-Мари твердо знает, а назвать Бритт-Мари иррациональным человеком ни у кого язык не повернется. Так что ей пришлось нелегко. Бритт-Мари снова оглянулась, потом спохватилась и отвернулась – и, уже стоя лицом к двери, понизив голос, спросила как можно спонтаннее:

– А батончики сникерс у вас, случайно, не продаются?

В январе в Борге темнеет рано. Бритт-Мари вернулась в молодежный центр и теперь сидела в одиночестве на кухонной табуретке; входная дверь была открыта. Холод не мучил Бритт-Мари, ожидание – тоже. К ожиданию привыкаешь. У нее теперь достаточно времени, чтобы обдумать то, через что она сейчас проходит, – разновидность жизненного кризиса. Она про это читала. У людей то и дело случаются жизненные кризисы.

Крыса вошла в открытую дверь в двадцать минут седьмого. Села на пороге и в высшей степени настороженно осмотрела сникерс на тарелке, стоящей на полотенчике. Строго посмотрев на крысу, Бритт-Мари решительно сложила руки в замок.

– На будущее – мы ужинаем в шесть часов вечера. Как цивилизованные люди.

После некоторого размышления она добавила:

– И крысы.

Крыса смотрела на шоколадный батончик. Бритт-Мари сняла упаковку, положила шоколадку на середину тарелки, рядом – аккуратно сложенную салфетку. Бритт-Мари смотрела на крысу.

– Ах-ха. – Она откашлялась. – Мне не слишком хорошо даются беседы такого рода. Я недостаточно социализирована, как утверждает мой муж. Сам он невероятно социализирован, это все говорят. Он, знаете ли, предприниматель.

Крыса не ответила, и Бритт-Мари пояснила:

– Очень успешный. Очень, очень, очень успешный.

Она подумала, не рассказать ли крысе о своем жизненном кризисе. Объяснить, как трудно, когда ты остался один, если всю жизнь существовал для кого-то другого. Но доставлять крысе дискомфорт не хотелось. Поэтому Бритт-Мари расправила складку на юбке и официальным тоном произнесла:

– У меня к вам предложение. Каждый вечер, в шесть часов вам здесь подадут ужин. – Бритт-Мари указала на батончик. – Предложение, если вы найдете его взаимовыгодным, будет означать, что я не позволю вам в случае вашей смерти лежать в стене и пахнуть. А вы сделаете то же для меня. Пусть знают, что мы с вами – тут.

Крыса осторожно подкралась к батончику. Вытянула шею, обнюхала. Бритт-Мари стряхнула невидимые крошки с колен.

– Дело, знаете ли, в бикарбонате – когда умираешь, он исчезает из тела. От этого возникает запах. Я прочла об этом, когда Ингрид умерла.

Крыса недоверчиво дернула усами. Бритт-Мари виновато кашлянула.

– Ингрид – моя сестра. Она умерла. Я боялась, что она начнет пахнуть. Так я узнала все про бикарбонат. Тело вырабатывает бикарбонат, чтобы нейтрализовать едкую кислоту в желудке. Когда человек умирает, тело перестает вырабатывать бикарбонат, и тогда едкие кислоты разъедают кожу и просачиваются на пол. Вот это, знаете ли, и пахнет.

Несколько мгновений Бритт-Мари раздумывала, не добавить ли, что сама она всегда считала, что человеческая душа обитает в бикарбонате. Когда душа покидает тело, ничего больше не остается. Только соседи, которые жалуются на запах. Но Бритт-Мари промолчала. Не хотелось доставлять крысе дискомфорт.

Крыса поужинала, но не сказала, что было вкусно.

А Бритт-Мари не спрашивала.