Читать книгу Обязательственное право - Фридрих Карл фон Савиньи - Страница 17

Для ясного представления изложенных случаев naturalis obligatio в полной систематической связи следует рассмотреть с высшей точки зрения все разнообразные виды действительных и недействительных обязательств вообще.

Нормальное и вместе с тем самое обыкновенное состояние обязательства есть полная и всесторонняя его действительность как по jus civile, так и по jus gentium, причем происхождение обязательства (§ 5) совершенно безразлично.

Абсолютную противоположность этому случаю мы видим в полном отрицании действительности обязательства как по jus civile, так и по jus gentium.

Середину составляют различные случаи неполной действительности. В этом отношении необходимо обратить внимание на следующие три независимых друг от друга противоположных состояния, смешение которых нередко вызывало недоразумения.

Во-первых, обязательство может быть или стать недействительным в зависимости от того, существовала ли недействительность с самого начала или наступила потом в силу присоединения последующего обстоятельства[209]. Для последствий обязательства это безразлично.

Во-вторых, исковое обязательство может быть или стать недействительным то ipso jure, то per exceptionem[210]. Весьма важное значение этих противоположных состояний выражалось в римском процессе в том, что судья (judex) обязан был во всяком случае обращать внимание на ipso jure, а на per exceptionem во многих исках только тогда, когда оно было выражено в формуле; для нас это различие потеряло значение. Впрочем, различие это опирается еще на одну более общую и глубокую противоположность, которая существует и имеет значение и в новом праве с тою только разницею, что у нас нет определенных форм, служивших римлянам для легкого и точного распознавания того или другого случая[211]. Сущность же этой общей и действующей противоположности состоит в том, что в случае ipso jure право кредитора совершенно не существует; напротив, в случае per exceptionem должник имеет личное, самостоятельное право относиться к праву кредитора (на самом деле существующему) так, как если бы его не было вовсе[212].

В-третьих, противодействующая причина, обуславливающая недействительность обязательства, может иметь начало или в одном jus civile, или в одном jus gentium. Если же она вытекает из того и другого вместе, то наступает упомянутый уже случай абсолютного отрицания всякого обязательства.

Обозревая перечисленные противоположности, мы должны различать те случаи, когда обязательство нормальное и действительное со всех сторон представляется несовершенным в одном каком-либо отношении.

A. Исковое обязательство (civilis obligatio) может быть парализовано в своих последствиях per exceptionem двояким образом:

1) во-первых, без санкции со стороны jus gentium, так что оно остается и получает силу в смысле naturalis obligatio;

2) во-вторых, при санкции jus gentium, так что оно становится недействительным даже в смысле naturalis obligatio.

B. Nulla jure civili obligatio может получить такой характер:

3) при отсутствии санкции jus gentium сохранять положительные последствия naturalis obligatio;

4) при наличии санкции jus gentium не иметь последствий даже и naturalis obligatio.

Отсюда – четыре возможные комбинации или категории возможных случаев. Вместе с тем понятно, что все изложенные выше частные случаи истинных naturalis obligatio (§ 9, 10, 11) должны иметь место в первой или третьей из этих категорий.

1. Civilis obligatio, недействительная per exceptionem, но не исключающая действительной naturalis obligatio. Сюда принадлежат следующие из вышеупомянутых случаев:

Senatusconsultum Macedonianum (№ 6 в § 10).

Ошибочное освобождение действительного должника (№ 9 в § 11).

Давность личного иска (№ 10 в § 11). Jus iniquum (№ 12 в § 11)[213].

2. Civilis obligatio, парализованная в своей действительности per exceptionem и не имеющая даже последствий naturalis obligatio. Сюда относятся все обязательства, потерявшие исковую силу вследствие exceptio, doli, metus, pacti, jurisjurandi; также вследствие exceptio Sc. Vellejani, о котором мы поговорим особо в этом параграфе.

3. Nulla jure civili obligatio[214], не исключающая действительной naturalis obligatio. Сюда принадлежат следующие из приведенных выше случаев:

Nudum pactum (№ 1 в § 9).

Отношения между отцом и сыном (№ 2 в § 10).

Отношения между господином и рабом (№ 3 в § 10).

Обязательство раба по отношению к постороннему лицу (№ 4 в § 10).

Обязательство малолетнего (№ 5 в § 10).

Реституция фидеикомисса (№ 7 в § 11).

Minima capitis deminutio (№ 8 в § 11).

Процессуальная давность (№ 11 в § 11).

4. Nulla jure civili obligatio, недействительная даже как naturalis obligatio. Эти случаи всегда представляют собою абсолютное отрицание обязательства со всеми мыслимыми его последствиями.

Сюда относятся договоры безумного или ребенка.

Далее – обязательства, отвергаемые принудительными законами, о чем говорилось уже выше, в конце § 12.

Наконец, обязательства уже погашенные, но не всеми способами погашения, а большинством их и самыми важными, каковы: платеж, новация, акцептиляция, конфузио и т. д.

Из всех четырех категорий только вторая нуждается в подробном исследовании, так как ее существо вызвало множество недоразумений, которые необходимо устранить.

Во-первых, следует установить границу между этою категориею и первою, где рядом с эксцепциею, парализующею иск, существует действительная naturalis obligatio. По каким признакам можем мы узнать, имеет ли эксцепция свойство, допускающее существование naturalis obligatio или исключающее ее?

Самый распространенный способ разграничения, подтверждаемый многими местами из римских юристов, состоит в следующем: необходимо исследовать, была ли эксцепция введена с целью наказать кредитора или же для покровительства должнику. Однако этот способ, как неосновательный, должен быть отвергнут[215]. Скорее истинная граница может быть определена таким соображением: когда эксцепция согласна с принципами jus gentium (naturalis ratio или aequitas), то и naturalis obligatio теряет силу; если же, напротив, эксцепция основана не на jus gentium, а на нормах положительного права, то naturalis obligatio остается действительною.

Справедливость такого разграничения подтверждается следующими основаниями: во-первых, изложенною выше внутреннею связью naturalis obligatio с jus gentium вообще (§ 7); во-вторых, представленным в общем обзоре приложением указанного принципа к частным случаям, легко и несомненно объясняемым последними, с единственным исключением Sc. Vellejani, о котором мы сейчас поговорим; и, наконец, в-третьих, следующим местом Юлиана[216], которым, по словам Марцелла, прямо подтверждается такое разграничение:

Marcellus: Desinit debitor esse is, qui nactus est exceptionem justam, nec ab aequitate naturali abhorrentem.

Смысл места таков: должник почитается свободным от своего долга не только в случае полного погашения (например, уплатою), но и тогда, когда он приобретает против иска своего кредитора эксцепцию, основанную на юридических правилах, а такими эксцепциями по справедливости могут быть только правила, согласные с naturalis aequitas (jus gentium), a не противные ей[217].

Следовательно, Юлиан хочет сказать: если рядом с приобретенным jus exceptionis существует naturalis obligatio, то должник еще не перестает быть debitor’ом[218] потому, что продолжаются еще многие важные последствия обязательственного отношения (как, например, в случае личного иска, погашенного давностью); напротив, когда эксцепция согласна с jus gentium (например, exc. pacti, jurisjurandi), то ни под каким видом его нельзя назвать debitor’ом, даже в переносном значении этого слова.

Представленное объяснение приведенного текста и в особенности выражение exceptio justa необходимо еще подкрепить и дополнить исследованием других сходных по содержанию текстов. Говорится, что actio (иск) может быть justa (основана на праве), но при данных обстоятельствах iniqua; тогда иск отвергается различными эксцепциями (exceptiones)[219].

Есть выражения, еще ближе подходящие к нашему тексту: exceptio могла быть prima facie justa, но в то же время iniqua; в этом случае она могла быть отвергнута через replicatio[220]. То же самое и в тех же выражениях повторяется далее при дупликах и трипликах[221]. Эти места, подобно приведенному, говорят об exceptio justa, не согласной с jus gentium (iniqua ab aequitate naturali abhorrens). Таким образом, предыдущее замечание необходимо только дополнить следующим. Хотя во всех подобных случаях наряду с действительным jus exceptionis должна существовать naturalis obligatio, но они различаются тем, что в некоторых случаях exceptio парализуется репликою[222], а в других нет. Так, например, exceptio Sc. Macedoniani, rei judicatae и т. д. не парализуется репликою потому, что она основана на предписаниях положительного права, цель которых и состоит именно в том, чтобы иск непременно был парализован эксцепциею[223].

Мы уже заметили, что Sc. Vellejani составляет исключение из этого принципа в том отношении, что, будучи по природе своей положительным и чуждым jus gentium, как и exceptio Sc. Macedoniani, он не допускает, однако, существования naturalis obligatio[224]. Очевидно, что защита женщин, желавших принимать на себя страх за чужое имущество (intercessio), казалась недостаточною, без отрицания также и всех последствий поручительства, косвенно связанных с naturalis obligatio. И вот создали для этого исключительного случая, так сказать, искусственную naturalis aequitas[225]; и, как ни казалось странным такое состояние с первого взгляда, в сущности последствия его одинаковы с недопущением запретительными законами приложения jus gentium к частным случаям (§ 7, t, u; § 12, р).

Далее, нужно еще исследовать, каким техническим выражением могут быть отличаемы обязательства упомянутой категории от других. Есть одно такое выражение, inanis obligatio. Так в особенности называется стипуляция, основанная на безнравственном мотиве, в том смысле, что она вполне парализуется посредством doli exceptio[226]; точно так же и поручительство женщины, которому противопоставляется exceptio Sc. Vellejani[227].

Некоторые употребляют в этом случае название inefficax obligatio, но в смысле термина выражение это должно быть отвергнуто. Правда, так один раз названа стипуляция, которой противопоставляется doli exceptio, и тогда случай этот действительно подходил бы к рассматриваемому нами[228], но таким же выражением обозначается и условная стипуляция, когда условие стало невозможным[229], а этот случай никоим образом не может относиться к нашему вопросу, потому что здесь обязательство совершенно ничтожно, как если бы его никогда не существовало. Впрочем, выражение это не приложимо к нашему случаю, в особенности потому, что во многих местах иск, возникший из стипуляции, которому противопоставляется pacti или doli, или metus exceptio, называется efficax actio[230], очевидно, в том смысле, что иск, сам по себе основательный, парализуется только per exceptionem. Выражения efficax и inefficax обозначают, следовательно, действительность или недействительность в известном отношении, вовсе не разрешая вопроса об основании или степени действительности или недействительности. Совершенно в том же неопределенном смысле выражение inefficax употребляют и для обозначения других юридических понятий, например, inefficax traditio, decretum, sententia, pactum, legatum, ademtio.

Д он елл обозначает случаи, о которых мы говорим, выражением obligatio sine re[231], очевидно, по аналогии с bonorum possessio sine re. Источники не дают нам права принять и это выражение в техническом смысле, но сближение с другими юридическими институтами, на которое указывает это выражение, уместно и выясняет дело.

Наконец, необходимо ближе определить юридические отношения, вытекающие из обязательств рассматриваемой категории.

Так как иск исключается здесь посредством эксцепции, и в то же время не существует naturalis obligatio, то можно было бы подумать, что обязательства эти должны стать на одну линию с абсолютно ничтожными. Однако они отличаются от последних следующими признаками, благодаря которым и могут получить случайно известную степень действительности.

Во-первых, эти эксцепции основаны, подобно другим, на праве известного лица; следовательно, никаким образом не могут служить опорою для другого лица, если оно не состоит в юридических отношениях с первым.

Во-вторых, они основываются всегда на самостоятельном праве, которое развивается и прекращается независимо от обязательства; в последнем случае первоначальное обязательство является вполне действительным как право исковое[232].

Наконец, в-третьих, исковое обязательство могло получить полную действительность потому, что претор не вставил эксцепции в формулу, если при том иск был такого свойства, что судья не имел права собственною властью принять во внимание эксцепции.

Так или иначе, но обстоятельства, вследствие которых подобное обязательство может стать впоследствии действительным, совершенно случайны и чужды его существу. Таким образом, inanis obligatio равносильна ничтожному обязательству между лицами, первоначально его заключившими[233].