Читать книгу Тень «Энвижен». Серия: Русские в Австралии - Галина Богдановна Тер-Микаэлян - Страница 6

Черные и красные круги, обрамленные белыми точками, длинные линии, странный силуэт в нижнем углу – картина Лоуренса Пеннингтона шестидесяти лет, который принадлежит к племени Валлавару, Острохвостых Орлов. Чуть шевеля губами, Сандра внимательно читала описание:

«Валлавару», Лоуренс Пеннингтон

«…Валлавару и его жена, оставив собственных птенцов беззащитными, искали яйца лесной куропатки Нганамары. Нганамара знала, что ее преследуют, и пыталась увести Орлов от гнезда, где спрятала яйца. Красные следы на картине принадлежат Нганамаре, черные – племенным Орлам»

Стоя перед полотном, Сандра внимательно вглядывалась в странный рисунок и в очередной раз поражалась своеобразию менталитета коренных жителей страны. Она помнила аборигена в национальной раскраске, в теплый сезон постоянно сидевшего в Сиднее на Сёкьюла кэй – у причала, откуда катера возили на Парамату приезжих туристов. Абориген играл на диджериду и собирал деньги в стоявшую перед ним корзину. Сандра читала, что диджериду, национальный инструмент коренных австралийцев, изготовляется очень сложно – в молодой эвкалипт помещают особого червя, и он в течение многих лет прогрызает дерево вдоль ствола, а когда проест насквозь, то дерево срезают, очищают и окрашивают. Получается нечто вроде длинной толстой свирели. Настоящий диджериду стоит бешеных денег, но и хорошие подделки продаются по сто долларов. Аборигены завлекают туристов на рынках, наигрывая на красиво раскрашенных диджериду, но европейцы, купив инструмент, как правило, не могут научиться даже издавать какие-либо звуки и, в конце концов, просто вешают его на стену, как сувенир.

Абориген в Сиднее учит европейца играть на диджериду

Послушав музыку мужчины в раскраске, Сандра обязательно кидала ему монетку. Ей, как и всем жителям Австралии, известно было, что премьер-министр страны Кевин Родд перед всем миром принес аборигенам извинение – за то, что в течение ста лет представители белой расы проводили политику изъятия детей из семей аборигенов и уничтожения национальной культуры. Кидая деньги в корзину, Сандра считала, что вносит свою лепту в это извинение. И, тем не менее, всерьез интересоваться искусством коренных жителей материка она начала после одного смешного и крайне нелепого случая.

…В последний год ее обучения в колледже MSN. Они с однокурсницей решили зайти в супермаркет ДИЭФО, а там забежали в туалет. Пока делали свои дела, переговаривались из кабинок, и приятельница Сандры сказала:

«Нет, что ни говори, а мне та юбка в „Кристине“ жутко не понравилась – какой-то аборигенский стиль»

Когда же девушки вышли из кабинок, то лицом к лицу столкнулись со стоявшей снаружи женщиной-аборигенкой, слышавшей их разговор, и полное коричневое лицо ее было искажено от ненависти.

«Вы не любите аборигенов, да?»

«Что вы, что вы!»

Испуганным девушкам не сразу удалось избавиться от разъяренной мегеры, никоим образом не походившей на представительницу угнетенной расы – одета аборигенка была по последней моде, а одна ее сумка стоила не менее шестисот долларов. В тот же день они прочитали объявление об открытии в галерее Яна Поттера экспозиции работ аборигенов, и Сандра предложила приятельнице:

«Давай, сходим»

Приятельница еще находилась под сильным впечатлением недавнего инцидента в туалете и в ужасе замахала руками.

«Иди одна, если хочешь, с меня аборигенов достаточно!»

Сандра пошла и с тех пор стала посещать выставки постоянно…

Осмотрев все полотна и вернувшись к картине «Много женщин» Гарри Тьютьна из племени Питьянтьятьяра, она перечитывала пояснение:

.«Углубления в песке – это девушки, усевшиеся в круг. Они занимаются милпатьюнами – без слов рассказывают друг другу о своей любви к мужчинам с помощью изображений, создаваемых ими руками на песке».

Много женщин. Гарри Тьютьн

«Национальный менталитет, – думала Сандра, – или отличная от нашей философия жизни? Что так волнует в этих картинах?»

Ей не хотелось сразу уходить, она решила пройтись по залу современного искусства, и возле одного их полотен увидела Мэгги – та сидела на полу, что-то усердно зарисовывала в своем блокноте, и медные локоны ее прыгали от усердия. Сандра плюхнулась рядом и заглянула в блокнот, но ничего не поняла в штрихах и набросках.

– Привет, – громко прошептала она.

Мэгги, не отрывая карандаша от бумаги, глянула через плечо и чмокнула Сандру в щеку.

– Привет. Подожди минутку, я сейчас закончу.

– Что это ты делаешь, Мэг?

– Изучаю эффекты линейной перспективы, – Мэгги переползла в другое место и, продолжая работать, пояснила сместившейся следом за ней Сандре: – Перспектива – это система изображения объёмных тел на плоскости, учитывающая их пространственную структуру и удалённость отдельных их частей от наблюдателя. Ясно?

– Почти, – улыбнулась Сандра.

– Ну и ладно, я сегодня уже устала, ты сейчас куда?

– Никуда, ходила на выставку к аборигенам.

– Да, я вчера тоже заходила. Пойдем на ленч?

Перейдя по мосту реку Ярру, они свернули направо по набережной Саутбэнка и немного потусовались в толпе, которую развлекал веселый мужчина, в костюме факира. Постояли у изображенной прямо на асфальте картины – ее старательно дописывал парень лет двадцати пяти. Рядом с ним стояла шапка-котелок для пожертвований, а надпись мелом на асфальте гласила:

«Внеси свою лепту и загадай желание. 50 центов – полжелания, 1 доллар – одно желание, 2 доллара – 3 желания, 5 долларов – счастливый уикенд, 50 долларов – этой дорогой попадешь в Краун Казино».

«Внеси свою лепту и задумай желание»

Сандра бросила в шапку доллар и со смехом заметила:

– Дорогу в Казино я и без того знаю, хватит с меня одного желания – пообедать.

– Разделишь его со мной, – Мэгги потянула ее дальше, – не выкидывай деньги на ветер.

– Обожаю смотреть, как они рисуют на асфальте, неужели тебе не нравится? Мне кажется, среди них есть талантливые ребята.

Уличные художники в Мельбурне

Мэгги небрежно отмахнулась.

– Чушь! Я бы в жизни не стала мазать асфальт, зная, что завтра все будет смыто. Искусство должно быть вечным, а талант существует, пока его признают. Мы с ребятами хотим снять зал в Брайтоне и устроить выставку – заявить о себе миру. Приходи.

– Постараюсь. Много вас?

– Пять человек. Есть один парень, очень талантливый – Дэн Пренстон. Единственный недостаток – трахается с Лолой Вудсток, серенькой мышкой, и это сказывается на его способности видеть перспективу. Придется мне в ближайшее время выправить ситуацию.

Сандру всегда умиляла способность Мэгги стыковать философско-творческое с вульгарно-обыденным.

– И как ты будешь выправлять ситуацию? – со смехом поинтересовалась она.

– Обычно – отобью его у Лолы, и все.

– А Родерик? Вдруг он от ревности заболеет и умрет, что скажет Сильвия?

Мэгги с досадой дернула плечом.

– Да пошла она, надоела уже! Нет, я понимаю разные там ее брачные планы и все такое – это бизнес. Но она ведь достала – каждый раз звонит маме и начинает свою песню: как поживают Мэгги и Родерик? Ну почему «Мэгги и Родерик»? Мы с ним что, семейная пара?

– Погоди, а я думала, вы с ним живете в здании Фреш Уотер.

– Еще чего! Я взяла кредит и купила себе хорошенькую квартирку в Порт Мельбурн, теперь я сама по себе, он сам по себе, загляни ко мне как-нибудь. У тебя машины нет? Тогда на шестнадцатом трамвае до конца, как выйдешь – налево по набережной.

– Спасибо. А Сильвия знает?

– Естественно, адвокаты докладывают ей о моих финансовых делах. Пришлось сказать, что моей душе художника нужна студия для работы с видом на море – шум прибоя за окном и все такое. Родди меня поддержал, он в принципе нормальный, с ним можно иметь дело. Нет, но она стерва, да? Как можно насильно заставлять людей жить вместе? Ладно там, трахаться, но ведь жить вместе это тот же брак!

– Брось, кто тебя может заставить, если ты не хочешь?

– Э, не скажи! – Мэгги энергично дернула себя за рыжую кудряшку. – По завещанию Гримвэйда до двадцати одного года мои акции под опекой, Сильвия имеет право вообще не выделять денег на мои карманные расходы, а того, что дает мама, мои потребности художника не обеспечивает. Вот через семь месяцев, в марте, мне исполнится двадцать один, и тогда я плюну всем в лицо, а пока приходится терпеть.

– А Родди? Его все это устраивает?

– Родди еще тот тип! Сам рад до чертиков, что я не мешаю ему жить, а на людях ведет себя, как мой официальный бойфренд, тебе это как? Делает вид, что не хочет огорчать свою обожаемую мамочку. Конечно, он тоже зависит от Сильвии, я понимаю. Да, кстати, Сэнди, у тебя сейчас есть постоянный парень?

Переход был столь неожиданным, что Сандра растерялась и не сразу сумела растерянно промямлить:

– Ну, как тебе сказать, сейчас вроде бы… как бы…

– Ну, значит, нет. Короче, у меня к тебе просьба: в следующую пятницу мы идем в концертный зал смотреть аборигенские пляски, я тебя приглашаю с нами – отвлечешь Родди. По дружбе, а? Пока я займусь Дэном. Честно, Сэнди, очень тебя прошу, чего тебе стоит?

– Да ты с ума сошла!

– Почему? Можешь даже потрахаться с ним, тебе понравится.

– Прости, не могу.

– Да почему? Мы ведь подруги, неужели тебе трудно мне помочь? Аборигенские пляски, а? Ты же интересуешься аборигенским искусством.

– Да какая тут связь?

– Слушай, – Мэгги дернула себя за волосы так, что Сандра испугалась, как бы ее приятельница себя не скальпировала, – я бы не просила, но тут, понимаешь, какая штука? Помнишь, в этом году мы все слетелись в Потс Пойнт по случаю дня рождения Норы?