Читать книгу Позывные «Соты». С Красной Строки. Книга II - Галина Николаевна Дубинина - Страница 7

Когда я был маленьким, очень хотел лялю. Ну, сами посудите. Все взрослые, а я один. Играть не с кем. Правда, есть у меня две старшие сестры, да разве же с ними поиграешь! Подхожу к Алле:

– Алла, давай поиграем!

– У тебя носки грязные, постирать надо, – отвечает она, – и уходит в ванную или на кухню.

Однажды мы играли с ней в догонялки (у нее иногда бывает хорошее настроение). Да разве же это игра! У нее ноги длинные. Не угнаться мне за ней!

С Олей лучше. Она хорошо домики из кубиков строит. А один раз склеила мне большущий корабль из дощечек. Потом мы его в речку пускали! Но вечно эта Оля за уроками сидит, или с мальчиками на улице гуляет! Сколько раз я просил ее взять меня с собой. Не берет, и все тут…

С мамой вообще лучше не связываться. Нет, она меня, конечно, любит. Но вечно к урокам готовится, тетрадки проверяет или на машинке печатает. И чего все печатает? Однажды я взял у Оли со стола ножницы и разрезал ленту. Ну, думаю, не будет теперь мама печатать, поиграет со мной. А она меня отшлепала, да еще в угол поставила!

Другое дело папа, с ним весело! Он и на спине покатать может, и колесо сделать… но только иногда. Вечно на работе или пьяный. А была бы у меня ляля, мы бы с ней во все игры играли! Я много ляль видел у чужих, они веселые и всегда играют!

– Ванечка, а ты кого хочешь, братика или сестренку? – как-то спросила мама.

– Я хочу лялю, – ответил я.

– Скоро у нас будет ляля, – пообещала мама.

И мы стали ждать. Не представляете, как я тогда был рад! Я без конца расспрашивал маму, когда эта ляля, наконец, появится.

Только папа, почему-то лялю не хотел. Он говорил, что мама совсем обнаглела и что он нас не прокормит. А он, ведь, и не кормит. На кухне все время Алка или мама…

А однажды утром, мама разбудила меня очень рано, одела мне на плечи рюкзак, а сестры уже были с рюкзаками. Мы пошли на автобус.

– А мы что, папу оставили? – спросил я.

– Нет, это он нас оставил, – ответила Алка.

Мы стали жить у бабушки. С бабушкой тоже не поиграешь, ей всегда некогда. То она шьет, то полы моет, то с Алкой диктанты пишет, чтобы она в институт поступила.

«Быстрее бы ляля появилась», – думал я. Но она все не появлялась. Мама говорила, что надо ждать, и я терпеливо ждал. Готовился. Я собрал в рюкзак (в тот самый, с которым мы от папы уехали) все свои игрушки: паровозик, который мне Оля отдала. Она говорила, что этот паровозик когда-то по рельсам бегал, как настоящий. А теперь рельсов нет и колеса отломаны, но он и так хорошо по полу ездит, нам с лялей подойдет. Еще коза пищащая, ее мне подарила Алкина учительница по балалайке. Еще есть машина, правда без кузова, но тоже сойдет. А еще большущий КАМаз. Он в рюкзак не влезает, я его под бабушкину кровать засунул. И кукол Алкиных и Олиных (им куклы уже не нужны, мне, вообще-то тоже, но вдруг ляле пригодяться) на мамин стол посадил, рядом с печатной машинкой. Мама кукол любит, я знаю.

– Ну что, отправляем маму за лялей, – подмигнула мне как-то Алка. И в этот же день отвезла маму в больницу. Оля мне сказала, что лялю должны достать из маминого животика именно в больнице. А бабушка почему-то стала плакать. Надо же, взрослые тоже плачут. А я думал, что только дети. А потом бабушка почему-то ругалась, оказывается, она тоже не хотела лялю. Она говорила, что мама совершает преступление, потому, что лялю на страд пускает и что я тоже страдаю. А я совсем и не страдал. Я хотел лялю!

А как-то Алка и Оля, пошли к маме в больницу и меня с собой взяли! Нас к маме не пустили. Странно, мама наша, ляля тоже наша, а какая-то чужая тетенька нас к ним не пускает. Я заплакал.

– Ну, чего ты плакать-то сразу, – сказала мне Оля, – из любой ситуации выход есть. Ал, где окно маминой палаты?

И мы пошли к окну, а у окна уже ждала мама! Она открыла это окно. А Алка даже дотянулась до мамы рукой и дала ей молоко.

– Мам, а где ляля? – спросил я.

– Спит! – ответила мама, ее сейчас нельзя тревожить.

А я так хотел на нее посмотреть, хотел заплакать, но Алка все поняла.

– Не плачь, Вань, еще денек и ляля будет дома, – сказала она мне.

– На Аллочка, Ваньку молочка передай, – сказала мама и передала Алке стакан молока.

Я выпил. Какое же вкусное, оказывается, это молоко. Я уже пил до этого один раз, когда заболел. Бабушка тогда к соседке ходила, потом говорила, что на коленях вымолила стакан. Но тогда я не распробовал как-то.

– Мам, еще налей.

– Больше нельзя, – сказала Алка.

– Почему? – удивился я.

– Маме надо, чтобы ляля здоровенькая была, – ответила Оля.

– А где вы это молоко взяли, для мамы?

– В магазине купили.

– Тогда и мне купите! А?

Мама налила мне еще!

А потом мы пошли домой.

– А вы в этом магазине молоко покупали, да? – спросил я.

– Опять он про молоко! – разозлилась Алка.

– Нет Вань, не купим мы тебе молока, денежек нет, – сказала Оля и отвернулась. Потом она всю дорогу молчала, а я видел, что у нее текут слезы. Она их украдкой вытирала, отворачивалась от нас, а я все равно видел.

С тех пор я ничего не просил, крепился.

И вот, наконец, ляля появилась в квартире. Я все боялся, что бабушка ударит лялю об угол головой, как говорила раньше и еще жалела, что меня и сестер не ударила, когда родились, и дело не с концом получилось. Еще сказала, что маму и папу надо поставить к стенке и расстрелять.

– Баб, а где ты ружье возьмешь? – спросил тогда я.

– Найду!

– А как ты будешь папу расстреливать, он ведь далеко, а?

– Я его, гада ползучего, из-под земли достану! Я ему покажу, как над собственными детьми издеваться!

Странная какая-то бабушка. Никогда папа над нами не издевался. Он хороший и добрый. Мама говорила, что он даже муху обидеть не может.

Короче, маму и лялю надо охранять от бабушки. Ружья, правда, дома я не нашел, значит, маме ничего не грозит. А вот ляле…

Я принес с улицы большой прут, еще в карман камушков насобирал. Целый день сидел я у коляски с лялей, смотрел, как она морщится и сопит. И, наверное, заснул. Потому, что проснулся, почему-то, в своей кровати и… Ужас! Бабушка стояла с моим прутом в руке около ляли! Я так испугался, что не смог пошевелиться!

– Сладенькая ты наша! Ксюшенька, кровинушка родненькая! – ласково говорила бабушка.

– Баб, а…а…а ты ее не будешь об угол ударять? – осмелел я.

– Да что ты! Типун тебе на язык! Выдумает же такое!

Добрая у нас бабушка, хоть и ругается. Она берет меня иногда к Галине Ивановне в гости. Галина Ивановна тетенька добренькая, дает мне ложечку сметаны или конфетку. А ее муж сшил Алке синие тапки, потому, что у нее палец на ноге посинел, холодно босиком ходить. А Оля босиком не ходит, потому, что ей мамины старые ботинки подошли, и у меня резиновые сапоги были. Я их берег, чтобы ляле достались. Так Алка сказала. Она свои синие тапки берегла для Оли, а я свои сапоги – для ляли.

– Баб, а ляля уже проснулась?

– Проснулась, – ответила бабушка, – ой ти моя холесая, – наклонилась она к ляле.

– Вань, а лялю нашу Ксюша зовут, – появилась в комнате Алка.

– Я сейчас буду с Ксюшей играть! – сказал я и побежал развязывать рюкзак.

– Подожди, Солнышко (это Алка меня так называла, когда была в хорошем настроении), ей еще рано такие игрушки.

– Как рано! – оторопел я.

– А так. Смотри, у нее ручки, ножки запеленутые, как она игрушки твои взять сможет?

– А мы распеленаем, а?

– Это не поможет, – засмеялась бабушка (люблю, когда бабушка смеется), – махонькая она еще, подрастет маленько, вот наиграетесь, надоест еще.

Ну вот, опять ждать! И я ждал. А чтобы было нескучно, я завел себе свою лялю. Выбрал у мамы на столе самую красивую куклу. Звали ее Мальвина. Попросил у мамы пеленку и стал заворачивать, как мама пеленала Ксюшу. Я быстро выучился пеленать! А Алка, так и не научилась. Ее как-то мама дома оставила с Ксюшей и со мной, а сама с бабушкой и Олей поехала козу покупать, потому, что выплатили Ксюшины денежки. Алка никак не понимает, как надо пеленку у ножек подпихивать. Я ей по всякому объяснял, так и не поняла. Короче в этот день нам с Ксюшей весело было. Алка запеленает, как может, отвернется, а как поворачивается, Ксюша уже во всю ногами дрыгает и пузыри пускает. Я думал Алка, как всегда, сердиться будет, а она сама смеялась…

Но это только один раз было… А так… я уже отчаялся.

– Мам, я не такую лялю хотел! – однажды не выдержал я.

– А какую? – спросила мама.

– Я с ней играть хотел. А эта все спит да пищит!

– Маленькие, Ванек, все такие.

– И я такой был?

– И ты такой был.

– И Алка с Олей?

– Конечно!

Ну, Олю маленькой я еще мог представить, а вот Алку…

– А кто же тогда мне стирал, если Алка маленькая была?

– А тебя тогда еще не было.

– Как это не было?!

– Да так, не было. Когда Аллочка была как сейчас Ксюша, тогда еще и Олечки не было. Олечка потом через два года появилась.

– А я?

– А ты после Олечки через двенадцать лет.

– А ты?

– Что я?

– Тебя тоже не было?

– И меня не было.

– А потом ты вылезла из своего животика?

– Нет, моей мамой была бабушка. И я родилась из ее животика.

– А баба, значит, тоже была маленькая?

– И баба была маленькая.

Я засмеялся, потому, что никак не мог представить бабушку маленькой, такой, как сейчас Ксюша. И не мог себе представить, что Ксюша может вырасти как я, а, тем более как Алка, а потом стать как бабушка. У меня не укладывалось в голове, как мама могла лежать в коляске, пускать пузыри, дрыгать ногами и орать. И, еще больше не верилось, что меня могло не быть. Это вообще невозможно! Я был всегда! Наверное, мама пошутила. Надо бы у Алки спросить. Оля говорит, что Алка бестолковая, потому, что никак не научится лепить пельмени и пеленать. А мама говорит, что Алка очень умная, потому, что много читает, и, когда у нас будут деньги, она поедет в Москву учиться. А бабушка говорит, что у Алки, как и у папы, руки не оттуда растут. А, по-моему, она все знает. Но Алка все подтвердила, что мама сказала. Значит, не пошутила мама. Но как меня могло не быть! И бабушка, и Оля сказали, что меня действительно не было. Я много раз пытался представить, как живут бабушка, мама, Оля, Алка и Ксюша без меня – не получалось. Вот жили мы с папой, теперь без папы… Но не без меня! Жили мы без бабушки и без Ксюши, а теперь с бабушкой и Ксюшей. Но я то был и есть. Я бы рад был жить без Алки. Она мне уже совсем надоела. А ее бы не было, было бы хорошо и весело, а она злая. Все время кричит, побить может.

– Мам, давай будем жить без Алки, – предложил я маме.

– Это как? – испугалась мама.

– Ну, оставим ее, как папу.

– Нет, нельзя, она же наша!

– А папа не наш?

– И папа наш…

– Тогда почему…?

Но заплакала Ксюша, и мама побежала к ней. Всегда она плачет, когда не надо. Я уже пробовал все: Просил Олю, чтобы она сидела с Ксюшей, она сидела, но мама все равно, когда Ксюша плачет, бежит к ней. Тогда я попробовал закрыть дверь в комнату, чтобы мама не слышала. И мама не услышала! Но потом мне так попало от Алки, до сих пор попа от ремня болит. И мама, всегда за меня заступалась, а тут сказала, что еще добавит! Плохая она, ляля эта!

Зато Алка теперь каждый день ходила на молочную кухню и приносила красивый пакет молока. Там была нарисована киска с бантиком и машина. Мама говорила, что это для Ксюши молоко выдают, но пил его я, потому что Ксюша еще маленькая. И еще мама молоко пила, чтобы потом оно у нее перерабатывалось в специальное молоко, которое можно кушать Ксюше.

И еще коза, которую купила мама, принесла козленка. Он такой веселый. Он жил прямо в доме, у нас на даче. И бабушка теперь жила там. Но меня бабушка почему-то редко брала к себе. А у нее было так весело! Мы бегали с козленком по всему дому. Он так смешно подпрыгивал. Однажды на печку запрыгнул! Во как! И даже Алка сразу добрая становилась, и тоже с нами по дому бегала. А еще ляжет Алка на пол, накроет себя старой телогрейкой и лежит. А козленок по ней прыгает и бодает. А как бодает, когда у него рожек еще нету? Смешно! И бабушка смеялась и Оля. А потом мы его из бутылки с соской молоком поили, как Ксюшу!… Куда-то потом делся этот козленок. Алка сказала, что мы его съели, для того и молоком кормили.

– А Ксюшу тоже съедим? – спросил я.

– Ты что, с дуба рухнул?! – закричала Оля.

– А ее мама тоже молоком кормит.

– Мама ее кормит, чтобы она выросла большая и пользу миру принесла, – сказала Алка.

– А что это, польза?

– Польза? – задумалась Алка, – ну… добро, наверное.

– А что это, добро?

– Это… Когда всем хорошо делаешь.

– А папа тоже всем делал добро.

– Да, Вань, у нас очень добрый папа, – ответила Алка.

– А бабушка говорит, что он…

– Не надо, Вань, перебила Оля, – папа добрый, но добро всегда делал другим людям, а не нам…

А Ксюша наконец-то подросла и стала играть моими игрушками. Ее мама сажала на середину дивана и говорила:

– Давай, Ванек, твои игрушки, будем играть.

И я приносил рюкзак и все перед Ксюшей из него вытряхивал. Только Ксюша не понимала, что машину надо катать, а не кусать и не кидать.

– Ну, мама, она не играет, а все ломает! – не выдержал как-то я.

– Она так играет, потому, что маленькая.

– Когда же она, наконец, будет большая?

– Ты будешь всегда для Ксюши старшим братом, а она для тебя младшей сестренкой.

– Значит, она всегда будет маленькая?

– Да, а ты большой и за нее ответственный, – сказала мама.

…Когда я был маленьким, очень хотел лялю. Ну, сами посудите. Все взрослые, а я один…

Теперь я большой и еще ответственный… И так будет всегда…

Октябрь 2008 г.