Читать книгу Жизнь – это нечто большее - Галина Шаульская - Страница 5

Мы рассекали встречный воздух, как серферы рассекают воду на гребне волны, стараясь удержаться на плаву.

– Кейс! – послышался крик сзади, – посмотри сюда!

Я остановилась на светофоре, чтобы обернуться.

– Посмотри, что он пишет! – кричала Сара, надрывая глотку сквозь закрытый шлем.

«Совещание переносится на 14:00. Ты мне нужна в офисе для завершения плана. Я подъеду за тобой в течении часа. Передай Кейс, что он ждет ее в парке через два часа для подготовки презентации».

«Что за черт», – подумала я, жестом руки показывая, что все поняла.

– Куда тебя отвезти?

– Я не знаю, – помедлила она, – может, скажем ему, что мы на Мэдисон Стрит?

– А что мы там делаем так рано утром?

– Вообще, это не его дело! – с нахальным видом произнесла она, заставляя меня рассмеяться.

– Поняла тебя! – прокричала я сквозь проносящийся гул транспортного движения. – Держись!

Через несколько минут мы уже были у нашего любимого кафе, чьи стульчики выползали на улицу, как кроты после дождя, глядя прямиком в жерло вулкана, олицетворяющее нью-йоркскую утреннюю жизнь, с одной стороны, и реку с Манхэттенским мостом, с другой.

– Как здорово, правда? – с восхищением протянула Сара: глаза ее горели.

Да, это место было поистине чудесным. Оно носило в себе какой-то волшебный и такой непонятный нам характер. Хозяйкой этого заведения была молодая девушка по имени Джессика, с ней мы познакомились еще пару лет назад.

Увидев ее, Сара подбежала к ней навстречу:

– Джесси, привет! Как мы рады тебя видеть! – восторженно вопила она.

– И я вас, – приветливо произнесла она, – что вы тут делаете в такую рань?

Я оставила мотоцикл и подошла к ним, радостно улыбаясь:

– Привет-привет, – медленно проговорила я, обнимая ее самым теплым образом.

– У нас изменилось время и место совещания, – недовольным тоном произнесла Сара, закатывая глаза, – и мы как обычно узнали об этом в самый последний момент.

Джесс пригласила нас присесть за свободный столик и со всей искренностью добавила:

– О чем-то лучше узнать в любой из моментов, чем вовсе быть в неведении, а иногда лучше ни о чем и не догадываться.

Мы переглянулись, выдерживая паузу, которая обычно возникала после комментариев подобного характера, и, поднимая уголки губ, выжидали, кто же первый ее нарушит. Словно каждый из нас в это мгновение думал о чем-то сокровенно своем и не хотел этим делиться.

– Ты снова говоришь загадками, – дружески толкнула ее Сара.

– Как есть, – улыбнулась она, – такое свойство у меня точно есть, и я не в силах его контролировать.

Джессика рассмеялась, сверкая белоснежной улыбкой:

– Я приглашу к вам официанта, отдыхайте!

Она была похожа на чистокровную благородную мексиканку, хотя говорила, что имеет американские корни, но мы-то точно знали, что это не так.

– Господи, какая же она красивая! – сорвался возглас с языка Сары. – А что случилась с ее отцом, которому принадлежало это кафе? – вдруг спросила она.

Я пожала плечами, прикуривая сигарету.

– Говорят, что он погиб несколько лет назад, оставив ее управлять своим делом.

– Но к этим обязанностям она приступила недавно, не так ли?

– Почему тебя вообще это интересует? – осведомилась я.

Она пожала плечами:

– Не знаю, может, потому что она никогда не рассказывала нам о своем прошлом.

– А разве оно имеет какое-то значение? – хмуря брови, уточнила я.

– Нет, абсолютно, – помедлила она, – это не имеет никакого значения. Просто иногда мне кажется, что, общаясь с людьми, мы забываем одну маленькую деталь – забываем узнать их. И дело не только в их прошлом и кем они были, а в том, что они чувствуют, в их ощущениях. Порой я думаю, что люди настолько сильно увязли в личных взаимоотношениях и своем мире, что не готовы впустить кого-то еще. И тогда они остаются одни. Первые не хотят ничего знать и видеть дальше своего носа, а вторые попросту закрываются в себе, и дело не только в их замкнутости – еще и в том, насколько их хотят услышать.

На мгновение она замолчала и посмотрела в сторону Джессики, так ловко решающей рабочие вопросы.

– Взгляни на нее, Бет, сколько мы уже знакомы с ней, а знаем ли мы ее? У меня такое чувство, что мы не знаем никого, кроме себя, да и с этим-то у нас сложности. Я хочу сказать, что я не думаю, что Джессика или кто-то другой отказался бы рассказать о себе за чашкой какао с маршмеллоу или бокалом вина, просто чтобы и его кто-то узнал.

На тот момент слова Сары глубоко вонзились мне в душу, словно бы они там были всегда. Тогда я не смогла ничего ответить ей на это, потому что не была готова впустить в свою жизнь кого-то еще, так же как и к тому, чтобы признать это.

К нам подошел официант, готовый принять наш заказ.

– Вы уже выбрали что-то? – Вежливым тоном осведомился он, словно интересовался, как наши дела.

– Да, – быстро ответила Сара, – я хочу черный кофе и…

– И? – улыбнулся официант.

– И два тоста на белом хлебе, с абрикосовым и малиновым джемом.

– Сливки? – уточнил молодой человек.

– Да, пожалуйста, – жадно воскликнула Сара и, услышав себя со стороны, рассмеялась. – Просто я очень голодна, а времени совсем нет.

– Ничего страшного, – ответил он, – вы не первый человек с отсутствием времени, но первый с присутствием такой очаровательной улыбки.

Сара смутилась, хотя и продолжала смотреть на него пожирающим взглядом.

– А вы, мисс, что будете? – обратился он ко мне с теплой улыбкой.

– Я хочу капучино и круассан с шоколадным кремом, пожалуйста, – торопливо проговорила я, стараясь найти опору в его взгляде.

– Ожидайте, – улыбнулся он и скрылся из вида.

Сара наклонилась ко мне:

– Что это с тобой, ты словно призрака увидела? – ее голос сделался удивленным.

– О чем ты? – улыбаясь, я пожала плечами, – просто он кого-то мне напоминает, ты не находишь?

Она красноречиво промолчала и закатив глаза поинтересовалась, откидываясь на спинку кресла:

– Ну, что скажешь, мы получим этот заказ? Ты ведь так долго к нему готовилась.

– Я не знаю, – помедлила я, – думаю, все будет зависеть от Натаниэля, с какой стороны он предпочтет его рассмотреть.

– А вы сможете работать с ним после того, что между вами было? В смысле, как команда.

Я прекрасно понимала, что она имеет ввиду. Она словно говорила о моих страхах, о которых я предпочитала молчать, не расставляя на них акценты. Безусловно, в жизни каждого человека наступает такой момент, когда ему проще промолчать, нежели перевести все в словесную форму, но кому будет проще от этого потом… и надолго ли? Мой опыт показал мне, что спокойнее открытости своих мыслей и чувств мало что может быть, главное, не упустить саму суть – следовать за зовом своей души и жить сердцем. И у каждого оно «свое», так же как и путь. Надуманность, навязчивость и нерешительность – вот, что порождает страх, который, укореняясь в человеке, не несет с собой ничего, кроме усложнения его собственной жизни. Теперь я это знаю.

– Да, почему нет, – неуверенно произнесла я, – это просто работа, – расставляя акценты на словах, я завершила мысль.

– И все же?

– Сара, не может быть никаких все же, – осадила я ее, – я не хочу думать о том, что может быть и чего может не случиться, сейчас я хочу думать и наслаждаться только этим моментом. И вообще – посмотри, какое небо!

Она не произнесла ни звука, и на мгновение воцарилась тишина.

– Прости, – медленно проговорила я, – просто сейчас все это не имеет никакого значения по сравнению с тем, какое значение эта работа имела для меня прежде, и я не уверена, хочу ли дальше продолжать такую жизнь.

– О чем ты говоришь?

– Помнишь, когда мы только познакомились, у нас были совсем другие цели, а что сейчас…

– Не знаю, – она игриво пожала плечами, – может, сейчас мы просто повзрослели?

Она пристально смотрела на меня.

– Но почему ты именно сейчас задаешься этим вопросом?

Я посмотрела на небо, затягивавшееся иссиня-черными тучами:

– У меня предчувствие, что я делаю что-то не так.

– Кейс, ну опять ты с этим предчувствием! Почему нельзя просто жить как все: работать, завести семью, нарожать детей, приручить собаку…

– Хорошо, что хотя бы не наоборот.

– Гм?

Я улыбнулась:

– Ну, что не приручить семью и не завести собаку.

Она напряглась:

– Кейс, я серьезно. Иногда ты пугаешь меня.

– А если я скажу тебе, что иногда сама себя пугаю?

– Я поверю тебе, – звенящим голосом произнесла она, – постараюсь понять.

– А если у тебя не получится этого сделать?

Она сделала максимальное усилие над собой, чтобы расслабленно утонуть в кресле:

– Тогда я просто разделю с тобой твое решение.

Мы обе были удовлетворены диалогом. Я почувствовала поддержку, а она – то, что еще не до конца потеряла своего друга.

– Пожалуйста, – проговорил официант, расставляя наш заказ, – все готово.

Я подняла голову, чтобы внимательнее рассмотреть его.

– Мисс Моррис велела спросить: вас рассчитать сразу, как обычно?

– Да, – ответила Сара, – Кейси, ведь так?

Ее вопрос донесся до меня откуда-то из далека, словно я находилась внутри огромного аквариума, но спустя всего секунду в меня полетела ее банковская карта.

– Кейс!

– Да, пожалуйста! – с ошарашенным видом быстро проговорила я, – если можно.

– Вам повезло – сегодня можно все! – он оставил чек и скрылся за моей спиной.

Сара смотрела на меня, играя бровями:

– Ну что, мне молчать и никак не комментировать? Кейси, посмотри, какой он красавчик!

Мне было трудно ее понять, а главное, в моей голове не укладывалось, как человек, чей кругозор расширен настолько, что стенки сосуда знаний и информации расширяются с каждой секундой, столько вниманию уделяет противоположному полу. Тому, как, кто и насколько привлекателен. Я не хотела спрашивать, но все же влезла туда, куда не нужно.

– Сара, ответь мне, пожалуйста, на один вопрос. Как ты можешь быть такой? Почему красота мужчин и вообще мужчины – это все, вокруг чего крутится твое внимание, и если их нет поблизости, тогда ты отдаешь предпочтение темам о взаимоотношении с ними. Что, по-твоему, все крутится вокруг этого? Вокруг красоты? Их красоты?

Во время своего монолога я периодически жестикулировала и старалась дать ей понять, что ход ее мыслей мне ясен, но возмущает то, что она всякий раз забывает о своих желаниях, своей жизни, погружаясь в очередные отношения. По ее лицу пронеслось легкое раздражение и задержалось где-то в сердце, перекрывая путь кислорода к легким. На мгновение она перестала дышать и спустя секунды вдруг заговорила все тем же беззаботным и отчасти равнодушным голосом.

– Знаешь, ты права, Лиз. Не все крутится вокруг них, но тебе трудно меня понять. Ты слишком сильно отличаешься от меня и всех остальных. Настолько, что это о тебе говорят многие люди. Так, что это на тебя обращают внимание мужчины. Тебе много дано, Элизабет, и с тебя будет большой спрос, он уже идет, я это всегда знала. Обратный отсчет начался уже давно, когда ты только родилась, – она сделала глоток кофе и затем продолжила, не скупясь на слова и откровенно:

– Ты думаешь, нам, девушкам, живется так же легко, как тебе?

– Что ты имеешь ввиду? – прищурив глаза, спросила я, ощущая подступ напряжения в мышцах лица и тела. Она расположилась в кресле еще удобней и расслабленней, в то время как моя выдержка стала меня подводить.

– Ты когда-нибудь замечала, как многое делают люди вокруг тебя – и не только для себя. Они делают это, потому что им нужно делать то, с чем связаны их исходные данные. Они много работают, много трудятся, карабкаются, спускаются, падают – но не ты. Ты не из их числа. В тебе есть огромный потенциал, который ты душишь собственными руками. У тебя есть все и в гораздо большем количестве, чем у других, и ты не используешь это в полном объеме, поверь, когда-то тебе это обязательно аукнется. Не обязательно чем-то плохим или хорошим, это может быть обычное сожаление о том, что, имея так много, ты получила от жизни так мало, растратив ее на пустые вещи, которые не приносили тебе истинного удовольствия. Помни, Лиз, кому много дано, с того и спрос большой, и тебя он не обойдет стороной.

Тогда я слушала ее очень внимательно и в какой-то момент, полностью расслабившись, я почувствовала, как сливаюсь с потоком ее слов и информации, которую она в них вкладывала. Это словно подключиться к любому ПК, вставляя в него флеш-карту в виде системы восприятия и жизненного циклового уровня, и скачать из него информацию, подгружая ее главные части. Ту, что раньше была занесена в сознание этого человека кем-то и чем-то еще. Чувство это – неоднозначное, однако этот способ всегда помогал лучше понять человека и перенять у него то, чего тебе самому, возможно, не хватало.

Она запрокинула голову назад и затем с грохотом уткнулась лицом в шлем, бросая его на стол:

– Хорошо, что здесь нет никого из наших знакомых, – промямлила она себе под нос, вдруг переменив настроение и тему нашей беседы.

– Почему?

– Ну как, Кейс, посмотри на меня, на кого я похожа?

– На сексуальную девушку? – улыбнулась я.

Она рассмеялась:

– Здесь просто хорошее освещение.

– Ну а все-таки, какое тебе дело до того, кто и что о тебе подумает?

– Посмотри, когда мы ходим и встречаем знакомых, то обращаем внимание на то, как они выглядят, не так ли?

– Не знаю, Сара, я не хочу на кого бы то ни было обращать внимание. То есть я хочу, чтобы мне не было до этого дела – кто и что подумает обо мне.

Она взглянула на меня из-подо лба:

– Конечно, когда я хорошо выгляжу, мне тоже нет до это дела, – буркнула мне в ответ.

– Я говорю о том, что мне кажется, как бы человек ни выглядел: хорошо ли, плохо, – это не важно, – я отпила кофе, подбирая слова, – важно лишь то, как ты выглядишь внутри. Если внутри тебя пустой звон, то оденься ты хоть в одежду от кутюр, в украшения от самых изысканных ювелиров – ты легко можешь быть сломлен или надломлен, и твоя самоуверенность будет фальшива. А если у тебя здесь, – я приложила ладонь к груди, – спокойствие, уверенность, то облачись ты хоть в лохмотья – тебя ничто не сможет сокрушить. Ни одно мнение человека о тебе тебя не заинтересует более, и во всех остальных ты будешь видеть то же самое.

– Знаешь, однажды один мой приятель сказал: будь умной, чтобы разбираться в людях, – она посмотрела на меня и улыбнулась, – а я думаю, что нужно быть умной для того, чтобы разобраться в себе, тогда отпадет всякая нужда разбираться в ком-то еще.

Иногда мы могли часами сидеть в подобных заведениях: булочных, барах, кафетериях, и просто болтать. Никто не старался доказать свою правоту, отстоять мнение или выразить признательность за открытие чего-то нового. Мы просто слушали друг друга и говорили то, о чем думали, стараясь услышать то, что каждый имел ввиду, и уловить то, о чем каждый из нас молчал.