Читать книгу Затерянный рай. Сборник рассказов - Галина Шаульская - Страница 6

Любовь. Ненависть. Есть ли между ними грань? И, если есть, то какая она? Где? Как ее отличить? Можно разумом понять, что хорошо, а что плохо? Или только сердце знает ответ? А может нет ни хорошо, ни плохо? Может, границы размыты, и потому сердца давно закрыты, что не могут разумом люди этого принять. Легко полюбить. Возненавидеть. Легко отчаяться, но легко ли простить? Легко изменить. Но легко ли измениться?

Говорят, что в каждом из нас сидит великая сила, которая управляет нами и лишь в наших руках возможность управления ею. Бог создал все для нас. Все для того, чтобы мы жили так, как хотели. В мире. Согласии. Любви. Но Любовь – что это?

Легко ли сделать выбор между добром и злом? Между любовью и ненавистью? Как знать. Когда ты находишься во власти своих эмоций, страстей, всех своих нереализованных чувств и опыта прошлого, влияющего на твое настоящее – бывает, это сделать очень трудно и без посторонней помощи не разобраться, но в этом мире нужно научиться рассчитывать только на себя. Стать самодостаточным. Стать настоящим, целостным. Стать таким, какой ты есть внутри себя. Это единственный способ и путь к свободе. Сбросить с себя все рамки и быть таким, каким ты был рожден. Вспомнить все, до того момента, когда ты обо всем забыл. Не так-то просто попытаться себя понять. Но попробовать стоит. Иногда жизнь заводит в тупик, но даже из самого безнадежного тупика однажды может найтись выход.

Однажды я проснулась и уже не захотела ложиться спать. Я подошла к окну и увидела мир другими глазами, какими не рассматривала его до тех пор. Я обратила внимание что уже не вижу его, а чувствую. Тепло воздуха. Течение дня. Свет солнца. Я любила этот мир. Себя. Жизнь. Но мне было этого мало. Я узнала тот мир, который скрывается за нашим и мне было сложно перестать его замечать. Я чувствовала его, их. Их всех вокруг меня. Нас. Тех, кого не видно. Не слышно. Но я знала, что они есть. Ангелы. Что они следят за нами, что мы здесь не одни. Что мы, на самом деле, находимся очень близко друг к другу. Что мы друзья и что нет никакой одной единственной причины не быть нам вместе и не дружить, и что истина где-то рядом, но она не одна, не та, какой видела я ее раньше. Она всегда где-то скрывается. Внутри. Она непонятна. И непостижима. Она в Нем. Внутри Него. А быть может, ее совсем нет.

Жизнь, такой, какой она нам является и предстает, перестала быть для меня таковой. Я улыбалась, глядя на нее, смеялась так тепло и по-детски, над тем, какие мы Его дети. Над тем, как мы живем и что вокруг себя замечаем и как стараемся вылезли из своей загребной ямы обид, травм, ненависти, перипетий, заложенных в нас программ, страхов, как барахтаемся в ней и хватаемся за каждую протянутую нам навстречу руку. У меня, как и у многих людей было много лишних мыслей в голове, желаний, принадлежавших не мне, рвений. Планов. Я, как и многие люди, не видела того бревна в своем глазу, да и может, корни его не вижу и до сих пор и кто знает, быть может, мне не разглядеть их и за всю жизнь, но, я попыталась это сделать и вот я здесь. Между двух миров. Один из которых я разглядываю глазами, слышу ушами, другой – я вижу сердцем. Он манит меня и так сильно притягивает, что порой внутри меня рождаются странные ощущения. Когда я засыпаю и вижу сны, я словно гуляю по другим мирам, проживаю чьи-то жизни, чей-то опыт. Или когда-то свой, нереализованный. Я вижу людей во сне, так близких мне и знакомых. Ситуации, в которых я была ранее. Двери, которые до того я уже знала, как открывать. Я просыпалась по ночам в холодном поту, срывая фразы из сна с губ, и пытаясь утихомирить биение своего сердца. Я знала, что они существуют. Я знаю, что где-то они есть и все это происходит. Я была в этом уверена.

Когда я смотрела на небо, то понимала, что где-то там мой дом. Он прячется за лазурью днем и скрывается в темноте ночью. Я знала, что мой дом там, куда указывают звезды. Я знала, что однажды я смогу отыскать дорогу обратно.

Помню, однажды, стоя на трассе посреди пустыни, я открыла бутылку белого вина и представила, как рядом со мной стоит он, один из них, один из нас. Михаил. Я точно знала, что он является частью моей недостающей души. Звездное небо было чистое-чистое. Я стояла, словно одна, на всей нашей огромной планете. В брюках, коричневых высоких сапогах. Бежевой майке, рубашке. Рубашка была мужская. Фланелевая. В красный квадрат. Мне ее подарил отец. Свою любимую рубашку.

Тогда я просила Бога, чтобы он забрал мне, или дал мне ответы. Просила, чтобы он вернул меня домой, или дал ясный знак моего пути. Но он лишь ответил, что у каждого своего пути, есть то, что его ведет и посоветовал прислушиваться к своему сердцу. Сделать его своим навигатором. Доверять ему. Проснулась на следующее утро я от ужасного сушняка. Как есть. Но несмотря на физическое состояние, внутри я была вдохновлена.

Я вспомнила свой сон. Один парень, когда я заблудилась, запуталась и не знала, что мне нужно делать, но вот-вот мне уже нужно было выходить на дорожку и что-то показывать, поддержал меня. Парень в черных брюках, футболке и совсем босой. Он помог мне. Уладил мой страх и проговорил, среди потока света, поправляя мои волосы:

– Ничего не бойся, я поведу.

С тех пор, я перестала бояться. Потому что знала, что он со мной. Я обрела уверенность. Равновесие. Гармонию. Но мне его все же не хватало. Здесь. В физическом мире. Я не знала, как к нему прикоснуться, как его потрогать. Мне захотелось сходить с ним в кино. Попить пиво. Правда, он, наверное, его не пьет, но мне очень этого захотелось. По мне можно подумать, что я много пью. Может оно и так. Но я, пожалуй, больше об этом говорю, чем делаю.

Я чувствовала присутствие Михаила каждый день, но не ощущала его физически и не знала, что мне с этим делать. Я не знала, появится ли он когда-нибудь в моей жизни или нет. Или, быть может, мне нужно писать справку? Нет. Я знала, что не нужно. Единственный человек, который мог знать, что мне действительно нужно – я сама. Мне нужно было решать самой.

Со временем я вернулась в Нью-Гемпшир, откуда была родом и, решила посвятить всю свою жизнь искусству.

Жизнь полна разного. В ней бывает и плохое, и хорошее. Радости и страдания. Ссоры. Споры. Примирения. Смирения. Но кто знает, кем мы будем дальше. Я продолжала чувствовать всех их. Словно за моей спиной всегда кто-то и что-то делает. Словно что-то творится за ней, происходит, но я не могла описать словами, что это именно за такое, потому что это невозможно передать. Тогда я решила взяться за краски.

Я доверилась своим чувствам. Перестала слушать, что говорят и стала слушать, что говорит мое сердце. Я сняла квартиру недалеко от города. Купила мольберт, кисти, все необходимое. Я уже знала, что мне никуда не спрятаться и не избавиться от своего чутья, и, что самое главное, я и не хотела. С каждым днем, оставаясь наедине с собой, в своей квартире, я все больше и больше обретала себя. И это тонкое чутье связывало меня с моим истинным миром, домом.

Когда я только избавлялась от всего старого, что прилипло ко мне тоннами засохшей глины, я и подумать не могла, о том, кто я на самом деле. О том, кто мы – люди на самом деле. Все мы. И теперь, когда ощущения так реальны, а интуиция так импульсивна и тонка, я благодарю Бога за нее. За все это, что он со мной сотворил.

Раньше я никогда раньше не рисовала. Но теперь я не могла не рисовать. Это стало частью меня. Настолько естественным, как дышать. Я могла не заметить, но уже держа в руках кисть, я рисовала то, что чувствовала и видела.

Моей первой картиной была абстракция. Человек, идущий вперед по дороге и едва оборачивающийся назад. Его я выделила ярко. Позади его спины были разные сущности, которые сотворили для него пространство и отвечали за то, что и как он видит, как воспринимает. Я везде рисовала его и себя. Спереди этого человека было все размыто. Никаких четких граней и линий. Никаких высоких красивых домов, а лишь их подобие. Я увидела, что на самом деле все эти вещи выглядят совсем иначе. Но я не вижу, как точно. Поэтому и нарисовала размыто.

Когда приходишь на землю, то волей не волей забываешь о том, кто ты. Становишься заложником систем, из пут которых вырваться очень сложно, но сделав это однажды, открываешь себя для нового мира. Неизведанного, непознанного. И начинаешь обустраивать совершенно новую жизнь, стараясь создать нечто другое, сохранить это и сберечь. Укутать махровым одеялом, словно новорожденного и спрятать от злых языков и дурных глаз до поры до времени.

Делать то, что мне делать не хотелось, мне уже не хотелось. Издеваться над собой, своим телом, организмом и душой – такая перспектива меня тоже больше не прельщала. Я знала, что сколько бы я не просила своего возвращения домой, это будет в свое время, когда я в старости закрою глаза и засну долгим и длительным сном. Но до этой старости еще нужно дожить и сделать это мне хотелось или одной, или с Михаилом.

Я рисовала нас с ним, словно вспоминала эти картины из прошлого, из или предстоящего будущего. Мы стояли с ним посреди пшеничного поля, он укрывал меня своими крыльями, и прислонял ко мне головой. На моей картине были не четко прочерченные и прорисованные контуры лица, это были скорее нити фигур на полотнах, но я их видела так ясно, что не оставалось и тени сомнения, что он моя судьба. Я чувствовала его.

Одни ли мы во Вселенной, и если нет, то сколько нас таких, дышащих и живущих? Жизнь – это дар, который нужно использовать по назначению. Единственное предназначение жизни – в радости ею, в благодарности создателю за то, что она есть. Каждому из нас нужно что-то свое, определенное, потому-то мы и такие разные.

Однажды ночью, когда флакончик с открытой белой краской выпал из моих рук и норовил с шумом упасть на пол и разбрызгать краску в гостиной, он чудесным образом, словно цепляясь за мою одежду, скатился по ней и ничего из того, что произойти могло, не произошло. Тогда я рефлекторно села на пол, на колени. Не знаю, что мной двигало тогда, быть может, это просто было отсутствие сил, быть может, захотелось быть ближе к нему, но я отчетливо знала, что он находится где-то здесь, где-то рядом. Тогда я проговорила вслух:

– Пожалуйста. Пожалуйста, покажись мне. Выйди на свет. Дай мне знать, что это ты.

Я смотрела по сторонам и старалась прислушаться, но, наверное, человек так устроен, что когда даешь ему одно – ему мало – и он просит еще и еще, и тогда ты понимаешь, что нужно благодарить уже за то, что ты у тебя есть.

– Ну же, я знаю, что это ты, – я еще раз понаблюдала за комнатой, в надежде увидеть хотя бы одну тень, хотя бы одно не стандартное шевеление предметом, как однажды это уже было в моей жизни, – пожалуйста, выйди. Неужели ты не видишь, как ты нужен мне.

Но он не выходил. Мне хотелось начать его видеть. Не просто чувствовать его присутствие в моей жизни. Говорят, что мужчинам и женщинам, населяющим эту землю, нужны совершенно разные вещи. Он стался единственным, кем я могу восхититься.

Нам всегда нужны доказательства. Доказательства верности. Присутствия. А что же с верой. Что если мы отметем все наши предрассудки, предубеждения и начнем просто верить. В себя самих. В силы. В Бога. Как единую сущность, дарующую нам свет, жизнь, любовь.

Я часто замечала, как люди приравнивают разные события на свой счет. Удачу. Везение. Встреча и сведение людей в самый подходящий момент. Приземление на две ноги. Удержание на них. Я видела это каждый день. И каждый день просила его ко мне прийти и вот однажды, перед тем как уснуть, я почувствовала тепло его крыльев. Прикосновение его души.

С тех пор, как я стала его чувствовать, то начала наряжаться дома. Следить за собой и мало по малу стала собой любоваться и благодарить Бога за такую красоту, за жизнь, которую он мне дал, за друзей и близких, которых он мне подарил.

Однажды, когда я ложилась спать и меня терзали разные мысли, я почувствовала его присутствие. Он лег рядом со мной и прошептал, укрывая меня своим крылом.

– Спи, я рядом.

В тот момент что-то переменилось во мне. Появилась некая сила внутри, и я перестала чувствовать себя одинокой среди большого огромного мира людей, придуманного и созданного Богом в качестве объекта любви, я обрела свободу в тот миг и благодарность за эту жизнь. Я поняла, что самое главное в этой жизни – любить, сильно. По-настоящему. И дом там, где твое сердце. Мое сердце было с Михаилом. Поэтому сейчас мне было так спокойно.

– Спи, – говорил он, – спи…

Я хотела попросить его, чтобы он не уходил, чтобы остался рядом, мне захотелось прокричать это так громко, как я только могла. Но он слышал мой внутренний крик.

– Я не уйду, – проговорил он, – я останусь, пока ты не заснешь.

Я открыла глаза, хотела повернуться к нему. Но он попросил этого не делать.

– Не надо, не разрушай свою веру в меня. Почувствуй прикосновение моего тепла. Моего сердца. Сохрани свою веру и однажды я обязательно приду к тебе.

Я прочувствовала его всем своим внутренним существом, обронила несколько больших слез, а затем заснула. Тепло. Крепко. Безмятежно. Он дарил мне сны, а на утро, все то стало словно видением, и мне пришлось вернуться к реальности, но я знала, что она совсем не та, какой мы ее видим. Она та, какой мы ее чувствуем.

– Михаил, – проговорила я вслух, свешивая ноги с кровати, – спасибо, что ты со мной.

С тех пор мне больше не захотелось быть заложницей системы, предписанного социального порядка и поведения. Я сбросила оковы, обрела свои собственные крылья. Поверила в себя и свои силы, стала смотреть на свою жизнь иначе. Я рисовала нас с ним и верила в это настолько искренне, что однажды я совсем забыла про свою тоску по дому, и стала жить так, что я уже нахожусь у себя, среди тысяч звезд. Я обрела себя здесь. Я пришла в гармонию с собой и всем миром. И мир ответил мне тем же.

Когда приходишь на землю, то всякий раз вынужден к ней приспосабливаться. Вспоминать, кто ты, выпутываться из твердых закостенелых убеждений и проходить через массу огромных сопративлений.

Я Мечтаю. Люблю. Я представляю, как он обнимает меня за плечи. Как спускается ко мне с неба. Я везде рисую его.

Однажды, когда я сидела посреди своей квартиры, измалеванной красками, то увидела его – моего Ангела. Моего Михаила. Он вышел с кухни и сел позади меня. Такой же босой, как и во сне. В тех же черных штанах и футболке. С тем же голосом. Он взял мою руку и поднял вверх, в сторону. Провел своей рукой по моей коже. То же самое сделал со второй.

– Ты приятно пахнешь, – проговорил он, путаясь лицом в моих волосах.

В жизни происходит то, во что ты веришь. Она – лишь результат наших мыслей. Работа нашего сердца и подсознания. Когда ты чего-то любишь и ждешь, то это обязательно приходит в твою жизнь. Главное, верить и ждать. Жить и верить. И хотя я все еще чувствую присутствие этого мира, он меня больше не пугает и не манит к себе, как прежде, ведь здесь, на Земле, не смотря на всю ее суровость и чопорность, есть любовь, которая просачивается, сквозь холод, сырость и мрак даже там, где уже казалось, больше никогда не вырастут ростки.

Сердца людей открываются со временем, особенно после длительной темноты. Рост и развитие идут лишь после нее. Как например, чеснок, после долгой зимы, которую провел в холодильнике, и уже успел подсохнуть, дает упругие зеленые ростки, или картошка, пролежавшая в холодном и сыром погребе, дает побеги. Любовь людей раскрывается и распускается также постепенно, как приходит весна и вместе с ней наступает обновление, вместе с которыми приходят новые чувства, осознания.

Чувства – это то, что подарил нам Бог. Это самый главный дар, который отличает нас ото всех остальных видов, существующих во вселенной. Мы все окрашиваем ими вокруг себя. И хотя я знаю, что мой родной дом находится где-то далеко в космосе, я рада, что живу здесь, на земле. Пробую жизнь на вкус. Сплю. Залезаю под одеяло. Пою и танцую. Встречаюсь с друзьями, готовлю для них барбекю. Гуляю. Дышу. Мыслю. Ухаживаю за моими домашними питомцами. И хотя и живу не так, как многие и так, как немногие, я чувствую и ощущаю жизнь во всей ее полноте только так, как могу ее ощущать я, не поднимая голову слишком высоко, задирая нос кверху, и не опуская ее слишком низко. Я держу голову прямо. Я просто живу. Мы живем так, как нам комфортно. А жить как-то иначе – полное отсутствие всякого смысла.

Жизнь многому научила меня. И в особенности тому, что не стоит воспринимать ее слишком в серьез, а все ее провалы и падения – это самый ценный и дорогой опыт, который можно приобрести в жизни. А если уж вас закатали в бетон, то, поверьте, для вашего роста и развития, нет ничего прекраснее. Это словно обнуление, которое происходит лишь после разрыва, как наращивание мышечной массы тела. И если опыт падения не ценнее опыта взлета, то уж явно стоит с ним наравне. Потому что именно он нас учит, именно он закаляет, дает силы и стремления. Он учит нас не обращать внимания на лишнее. Не нужно. На то, что нам мешает нам освободиться и идти вперед. Взлететь. Двигаться дальше. К неизвестному. Неизведанному. К себе. К настоящему.

Когда мы начинаем познавать мир и себя, мы начинаем стараться делать правильно, исконно, и в конце понимаем, что не живем, а именно стараемся делать правильно. У меня появилась подруга, которую я очень сильно полюбила, она мне стала как сестра. Мы познакомились на одной из выставок моих картин. Она стала первым человеком за долгое время, с кем я смогла разговаривать, и, вновь обретя дар речи, я смогла не на долго забывать о том, кто я, погружаясь в суетливые разговоры, обсуждения и такие приятные житейские радости. Но, вместе с тем, мне стоило много трудов приучить себя к тому, чтобы не лезть в ее жизнь и позволить ей проходить свой опыт, держа между тем делом свой язык за зубами.

Она напоминала мне меня раньше. Я тоже, также как она, первое время, как начала отключаться от общего цивилизационного сознания, пытаясь различать коллективное бессознательное, укоренившееся во мне, вместе с генетическим кодом моей личности, старалась делать правильно, мне так хотелось этого, я этого жаждала всем сердцем, но… Но невозможно в одночасье стать другим человеком. Невозможно изменить себе и в один миг превратиться в совершенно иного персонажа, но можно постараться на протяжении жизни принять себя таким, какой ты есть. Без масок, лжи, притворства и обмана. Познать себя. Осознать. Всем остальному – свое время. Нужно принимать все таким, какое оно есть.

Однажды я вернулась домой с выставки, Михаил был дома. Он стоял у окна и что-то рассматривал в небе.

– Что ты делаешь, – спросила его я, в буквальном смысле залезая под его крыло.

– Небо сегодня открывается, нужно быть осторожнее.

– Кому и от чего? – поинтересовалась я, поднимая взгляд на него.

– Сегодня сознание многих людей пошатнется, переменится. У кого-то в жизни что-то случится. Возможно трагедия. Возможно, несчастье. Кому-то повезет больше, у них произойдет радость.

– Жаль людей, – проговорила я, – неужели нельзя никак, по-другому?

– Нет, – с сожалением произнес он.

– Тебе жаль их?

– Я стараюсь об этом не думать.

Его вид был серьезен, глаза печальны. Лицо его становилось все более мрачным.

– Знаешь, а я все никак не могу свыкнуться с мыслью о том, что все несчастья, горести и страдания необходимы для жизни на земле. Вроде бы вот-вот только вчера я была совсем другой и переживала за каждого человека, за каждую случившуюся с ним катастрофу, а сегодня я склоняю голову перед Его волей святой. Но все никак не могу привыкнуть к этой мысли. Жаль, что нельзя иначе.

Он со скорбью в глазах проговорил:

– Если бы можно было иначе, оно было так. Но иначе невозможно. Не включай завтра телевизор и не смотри новости. Тебе ни к чему следить за всем. Почитай что-нибудь приятное, хорошее. Посмотри любимый фильм, или, – он сощурил глаза, – или мультик.

Это время было не самым лучшим временем нашей жизни.

– Я думала, Ангелы никогда не испытывают эмоций…

Он взглянул на меня и едва улыбнулся.

– Но не Архангелы.

Я не выдержала и задала вопрос, который всегда хотела ему задать.

– Почему я?

– А ты не догадываешься?

Я подошла к холодильнику и достала из него бутылку белого вина. Вытащила из шкафчика красивый бокал, мой любимый и попросила его поухаживать за мной.

– Много веков назад, – начал он, – еще тогда, я знал, что в високосный год родится девушка, через несколько столетий. Я ждал каждые четыре года и искал эту девушка по всей планете, на протяжении нескольких долгих веков, а затем нашел тебя. Ту, кто сможет читать знаки, говорить с водой, замечать ветер, видеть то, что другие давно позабыли, вспомнить ту часть своей жизни, которая была упущена из вида. Но…

– Но что? – я сидела на плетеном кресле в гостиной.

– Но я не знал, что ты будешь чувствовать меня. Не знал, что ты изберешь этот путь. Мало кто из людей не идет до конца. Ты одна из них. Ты была избрана, как и они.

Я усмехнулась; это было так по-человечески.

– Избрана? Для чего?

– Ты поведешь людей к свету, тогда, как во многих из них тьма.

– Но, я тоже черно-белая, Михаил. Я… Что я могу. Ничего. Я могу лишь писать свои картины. Могу писать тебя.

– Твои картины увидят миллионы. И со временем ты будешь писать не только меня. Ты будешь величайшим в мире художником, одним из великих, которых запомнят люди и чьи работы будут еще долгое время вдохновлять цивилизации, эпохи.

– Ты собираешься уйти?

– Почему ты звала меня? – спросил он меня, отворачиваясь от окна и поворачиваясь ко мне.

– Мне хотелось тебя любить. Я знала, что ты где-то рядом. Чувствовала тебя всегда. В какой-то момент наступило осознание того, что ты тот, кто мне нужен, кого я смогу любить. Я знала, что по-настоящему смогу любить и доверять только тебе. Я так чувствовала.

– Отец дал тебе сильное чутье. Он знал, что оно приведет тебя к себе, а меня к тебе, но мне не известно, почему он допустил этого. Я знаю, что мне нельзя здесь находиться, но сердце говорит обратно, а оно соткано из его же.

– Знаю.

– Знаешь, что? – вдруг резко ответил он мне вопросом с укором.

Скорее всего, в его вопросе не было укора, просто я восприняла его так, ведь я всего лишь человек. И зол об был не на меня, а на себя. Но я пока не понимала, на что именно.

– Знаю, что нельзя здесь находиться.

Он подошел ко мне и схватил меня за плечи. Сжал их сильно своими руками, поднимая меня с кресла.

– Если знаешь, почему тогда держишь меня?

Во мне было еще много остаточных человеческих программных реакций. Страх. Гнев. Ненависть. Злость. Гордыня. И в этот момент я старалась сказать действительно то, что было на моей душе, обнажив ее, и тем самым выразив свои настоящие чувства, что и отличало меня от меня же прежней.

– Я не могу тебя отпустить, – проговорила я, глядя в его синие глаза и обхватывая его лицо руками, – ведь я люблю тебя.

Он первый раз за все время поцеловал меня в губы, затем прислонил мою голову к своей груди и приложился губами к моей голове.

– Я должен идти, – произнёс он, стиснув губы.

– Останься со мной, – попросила его я, – пожалуйста, пока я не усну.

Он дал согласие и сдержал обещание. Под утро, когда я проснулась, его уже не было. Вместо этого было послание на кухонном столе, на котором лежало его перо.

«Анна, тебе нужно забыть обо всем. Пусть это останется в твоем сне. Живи своей жизнью. Легкой и непредсказуемой. Стань той, кем ты являешься на самом деле. Не жди меня. Прости, что подвел тебя. Я всегда буду рядом. Всегда буду с тобой. Мы не должны были встретиться, но так захотел Он и я благодарен Ему за эту встречу. Ты теперь в состоянии дальше пойти одна. Он в тебя верит.»

Он ушел, подумала я. Оглянулась по сторонам. Все так же пустая квартира. Все тот же неприхотливый вид. Все тот же кофе в кофеварке, но…

Я все чаще и больше стала следить за своими осознаниями. Особенно во время письма картин. Я стала осознавать, что я живу богатой и шикарной жизнью, несмотря на квартиру два на два. Потому что реализовав мысль о том, что на планете семь миллиардов человек, где в одном миллиарде девятьсот девяносто девять миллионов и девятьсот девяносто девять тысяч и девятьсот девяносто девять человек, из которых некоторые живут несколькими семьями в однокомнатной квартире; некоторые живут в бараках; кто-то живет на улицах; кто-то проживает в городах и той местности, где ведутся военные действия; я увидела картину перед глазами того, как в Китае, в самой бедной местности, в доме-муравейнике, на один квадратный метр приходится десять человек и нарисовала этот дом фоном для мальчика, отделившегося от толпы таких же бездомных детей в потрепанной, рваной и грязной одежды, пьющего воду из лужи, а рядом проезжающую машины с открытым верхом и боками, откуда выглядывает военный солдат.

Я писала картины, они продавались, я делала выставки, они окупались. Все шло прекрасно и хотя он сказал, не ждать его, я все же так и не смогла никого полюбить сильнее, чем него самого. Может, в том весь и секрет, что любовь – это некая помощь. Помощь человеку, который тебе не безразличен. Человеку, в котором ты что-то видишь. Может, это и есть любовь.

Как он и предполагал, я стала знаменитым художником и в возрасте семидесяти двух лет, на пороге моей смерти, он пришел ко мне вновь. Все такой же красивый. Статный. Все с теми же крыльями. Я лежала в больнице, когда время моей жизни секундной стрелкой стремилось на убыль. Я была счастлива покинуть эту планету, возвратиться домой. Михаил подарил мне новую жизнь. Я прожила ее так, как хотела. Вдохновила множество людей на жизнь в мире, гармонии и согласии с самими собой.

Меня окружали друзья и близкие. Они были расстроены и подавлены, хотя и все были к этому уже давно готовы. Но я уходила с улыбкой на лице. Не было ни дня, ни минуты, чтобы я переставала думать о Михаиле. Я ощущала его присутствие и помощь везде и всегда. Я видела, прямо чувствовала, как он идет со мной рядом. Спасает от автомобильной аварии. Подсказывает решение вопроса. Дарит мне сны. Посылает ко мне нужных людей. Приводит в движение механизмы, нажимает на определенные рычаги. Моя жизнь была полна ярких красок, но я никогда не чувствовала себя здесь дома до конца. Я всегда хотела туда. К нему. К нам.

Я никогда не воспринимала смерть, как нечто ужасное. Когда умирали молодые я лишь думала о том, что как жаль, они бы могли еще немного пожить, насладиться жизнью, радоваться, быть счастливыми, испытывать эмоции. Но, в глубине души, я всегда завидовала им, потому что тоже, как и все они, я хотела вернуться домой, к себе, к своим истокам. Снам.

Михаил протянул мне руку.

– Вот мы и встретились снова, – с улыбкой проговорил он, укрывая меня одним своим крылом.

– Да, только ты все также хорош, а я стара, – улыбнулась я.

– Как только ты перешагнешь черту, ты сможешь вернуться на землю. На этот раз ты будешь все помнить. Память сохраниться, и ты сможешь построить свою жизнь уже совершенно иначе.

– Снова без тебя?

Он кивал головой.

– Зачем она мне, если в ней не будет тебя?

Он открыл светлые двери и пригласил пройти в лучи солнца.

– Жизнь на земле лишь миг, в сравнении с вечностью. Я буду также следить за тобой. Наблюдать. Помогать тебе во всем. Я всегда буду рядом.

Я покачала головой.

– Нет. Больше нет. Люди на Земле справятся и без меня.

Я прожила счастливую жизнь на земле, полную изумительных приключений, удивительных встреч и восхитительных событий, но самый лучший день для меня оказался сегодняшним. Мое сердце всегда было с ним.

В этом мире непременно существуют души, предназначенные друг для другу. Именно они и именно друг другу. И вовсе не важно, встретитесь ли вы в этой жизни, или нет. Будут ли это три секунды, или тридцать минут, или проживет ваша встреча тридцать лет. Не важно. Главное, что это будет именно ваш человек. Жизнь на земле может стать раем для каждого, если каждый сможет принять рай в себе и впустить его внутрь себя, в свою жизнь.

Не обязательно ждать рая в загробной жизни, если его можно построить здесь, на земле. И даже в самой далекой галактике можно найти в жизни своих людей. Наш мир существует уже давно и давно жители планеты выдумывают себе правила, устраивают войны, доказывают правду и ищут власть в предрассудках, стараясь делить священные писания, устанавливая правила, кто выше, кто ниже, кто сильнее. Бог живет в каждом человеке, и каждый человек является его частью. Он живет не в помещениях и словах. Буквах. Он живет в сердцах людей. Таких же как вы. Таких же, как я, когда-то.