Читать книгу Будьте моей тетей - Галина Шестакова - Страница 9

Петров проснулся и по привычке поискал тёплый, разжаренный к утру под пуховым одеялом бок любимой жены. Обычно Любка недовольно мычит во сне, спихивает руку Петрова, а он подтягивает её за талию, утыкается носом ей в ложбинку между плечом и шеей и вдыхает её запах. Любка брыкается, что ей щекотно, и отодвигается.

Петров лежит ещё какое-то время, чувствуя запах Любки, её податливый бок, перебирает складочки на талии благоверной, вздыхает и встаёт: поставить чайник, шаркая дойти до ванной и умыться.

Любка поднимается только к завтраку.

– Я тебе и обед, и ужин, а на завтрак не рассчитывай. Надо – сам готовь, – через год супружеской жизни сказала ему жена.

С тех пор и повелось. Петров сам всё покупает для завтрака, сам готовит. Накрывает и будит жену. Любка выходит взлохмаченная, сонная и сердитая.

– Что лыбишься? – это вместо «доброго утра» говорит она.

Петров знает, что это не со зла, просто Любке надо выпить кофе и съесть чего-нибудь, и тогда она и улыбнётся, и поцелует его перед работой.

Но сейчас Петров наткнулся на пустоту. От неожиданности открыл глаза и увидел, что он не дома. Закрыл глаза и начал этот день ещё раз. Поискал под одеялом бок жены. Но было понятно – что-то пошло не так. Одеяло было другое, кровати не было, был диван. Подушка была не такая. Всё было не так.

Он снова приоткрыл глаза. Комната была совсем другая. Другая!

И женщина рядом тоже была другая.

Не жена.

Не Любка.

Петров обречённо закрыл глаза и всё вспомнил.

Началось всё с утра понедельника. Любка встала недовольная, завтрак ей не понравился, и кофе остыл, пока она вставала. Она с раздражением выплеснула кофе в раковину. Брызги полетели по всей кухне: на стенку, на пол, на новую белоснежную рубашку Петрова. И на галстук, который ему подарила мама.

Петров не сдержался и рявкнул на Любку. Любка тоже не сдержалась и рявкнула на Петрова. Мало того, запустила в него кружкой с кофейной жижей, которая не вылилась до этого в раковину до конца. Петров стоял, молчал, краснел, а потом высказал всё, начиная со свадьбы.

Любка не молчала ни секунды, не дала Петрову даже договорить и высказала ему всё, начиная с их знакомства.

Матом.

Такое у Любки случалось от переизбытка эмоций, она не могла подобрать нормальных слов и вываливала весь свой запас, который получала не один год в деревне у бабушки на каникулах. Каждый раз, когда она возвращалась от бабушки, которая в прошлом была учительницей русского языка, а выйдя на пенсию, стала жить в деревне, в доме ещё своей прабабушки, Любка, прожив эти три месяца каникул на «свободном выпасе», как говорил папа, приезжала с новым багажом интересных слов, которые узнавала от деревенских. Слова были необычные, ёмкие и хлёсткие. Не такие вялые, какие обычно использовали в городе и в школе. Слова, которые привозила Любка, настолько соответствовали её неукротимому характеру, что расставаться с ними категорически не хотела.

Из-за этого её несколько раз пытались отчислить из школы, угрожали маме детской комнатой милиции и лишением родительских прав, но потом смирились, ибо кто в своём уме откажется от девочки, которая постоянно привозит золотые медали со всяких олимпиад по русскому языку.

Со временем Любка научилась говорить интеллигентно, но если её выводили из себя, она кричала такими словами, которыми защищалась в детстве, отбиваясь от деревенских мальчишек палкой.

Петров всё это знал, прощал и не обращал внимания. Но сегодня не выдержал. Осторожно поднял несчастную кружку с размазанной кофейной жижей и из самого сердца крикнул:

– Заколебала! – швырнул кружку об пол, отчего та тоненько и обиженно звякнула и рассыпалась мелкими фарфоровыми осколками.

Ни Любка, ни Петров больше ничего не сказали. Петров зашёл в спальню, переоделся во вчерашнюю рубашку и галстук, который не подходил к ней, и ушёл на работу. Пришёл вечером, почти ночью, пьяный. Есть не стал, лёг спать.

Утром проснулся носом в ложбинке между плечом и шеей Любки, блаженно втягивая её запах, а рукой обнимая за талию и сжимая правую грудь жены. Она, как обычно, замычала, пихнула Петрова, что ей щекотно, и снова уснула.

Петров открыл глаза, сел на постели, посмотрел с ненавистью на свою руку, которая только что сжимала податливую Любкину грудь.

– Слабак, – сказал себе, натягивая носки.

Потом зашёл на кухню, заглянул в холодильник, со злостью хлопнул ни в чём не повинной дверцей и ушёл на работу голодный. Весь день надеялся, что Любка позвонит, как обычно, в обед, спросит, как дела, когда его ждать. Не позвонила.

Так продолжалось до четверга. В четверг он не вернулся домой, ночевал у мамы. И даже после этого Любка не позвонила.

А сегодня была суббота, и Петров проснулся в постели чужой ему женщины. Петров сел на кровати. Хотел натянуть носки, но оказалось, что он уже в носках. Облокотившись на худые колени и обхватив голову руками, о чём-то задумался. Хотелось так же, как Любке, материться и бить посуду.

Но он сдержался и посмотрел на женщину. Это была Лена из бухгалтерии. А вчера был её день рождения, и они отмечали его сначала на работе, а потом в кафе. Дальше он не помнил.

Петров ещё раз посмотрел на Лену. Она спала, чуть приоткрыв рот. И по-детски положив ладони под щёку. Петров вздохнул и осторожно встал, взял свои вещи. Оделся уже в коридоре. Вышел, закрыл дверь, придерживая язычок замка, чтобы не щёлкнул и не разбудил Лену, молясь про себя, чтобы она не вспомнила, когда проснётся, с кем провела ночь.

Сел в автобус и по пути думал, что скажет Любке.

Так ничего и не придумав, пришёл домой. Любка пила кофе на кухне, всклокоченная, в распахнутом халате. С ехидной усмешкой посмотрела на Петрова, но промолчала.

– Я переспал с другой женщиной, – тяжело вздохнув, сказал напрямую Петров и сел за стол.

Рассматривая узор на столешнице, ждал, что сейчас будет опять биться посуда, Любка будет орать матом, а он это всё примет и выдержит. Но Любка только молчала и швыркала кофе. Потом поставила кружку и хмыкнула:

– Ладно, Петров, поскандалили и будя.

– Я переспал с другой женщиной, – повторил Петров и посмотрел на Любку.

– Петров, не неси чушь, – хмыкнула она. – Кому ты нужен, Петров? Какая другая женщина? Иди в душ, будем сейчас чай пить, я пирог испекла.

– Люба, ты меня не слышишь? – Петров посмотрел на жену.

– Ой, всё, – рассердилась Любка. – Я поняла, ты обижен, ты заставил меня переживать и ревновать. Петров, я тебя убью, – театральным тоном сказала Любка, – отомщу тебе за измену!

Петров встал, на автомате пошёл в душ. Выйдя из душа, натянул свежие трусы и прошёл в спальню. Лёг в кровать и с наслаждением втянул Любкин запах. Проснулся от того, что его целуют.

– Нет, – он открыл глаза, – не надо, я женат.

– Всё верно, милый, ты женат, – хихикнула Любка. – Видишь, ты даже во сне хранишь мне верность, – она поцеловала его ещё раз, не слушая ответа.

Они провалялись в постели до обеда. Любка счастливо прижималась к нему, а Петров малодушно уговаривал себя молчать. Не верит – и ладно. Ему же лучше. К воскресному вечеру он уже сам начал сомневаться, что у него что-то было с Леной. Может, они просто спали рядом, потому что ей было неудобно положить его на пол, – размышлял он.

А в понедельник на работе Лена сама к нему подошла, улыбнулась, покраснела и провела пальчиком по его руке, нежно произнося его имя:

– Серёж…

И он понял, что было всё и ничего ему не приснилось. И, как ни странно, он обрадовался этому. Потому что в голове постоянно всплывало Любкино «Кому ты нужен, Петров?»

Это разъедало ему душу. Он был рад, что Любка ничего не узнала, что не поверила ему, что жизнь вошла снова в привычное и безопасное русло, но эти слова «Кому ты нужен, Петров?» звучали у него в голове и были невыносимы.

И он решил доказать Любке, что он кому-то нужен. Вот, вот Лене он нужен! Она ходит за ним и смотрит глазами испуганного спаниеля, надеясь, что он заметит её.

И он решил доказать жене, что нужен, много кому нужен, и что он действительно изменил.

И он пригласил Лену на свидание. Выбрал кафе, где часто бывает Любка с подружками, надеясь, что кто-нибудь его увидит там с Леной. Не повезло.

Потом он пришёл домой со следами помады на воротнике новой рубашки, которую ему дарила Любка на Новый год. Она не заметила. Просто сунула в стирку, а потом его ругала, что он не может нормально есть.

– Полоротый! – рассердилась она и достала свой арсенал пятновыводителей.

Потом он не пришёл домой.

Потом пришёл пьяный, облившись женскими духами.

Потом опять не пришёл домой.

Потом Любка встретила его утром на кухне, попивая кофе. Посмотрела на него в упор и грозно сказала:

– Петров, нам надо поговорить.

У Петрова всё сжалось внутри, и он возликовал.

– Не понимаю, о чём ты, – надменно сказал он и картинно облокотился о косяк кухонной двери.

– Не понимаешь? – ехидно улыбнулась Любка. – Точно? – она посмотрела на него в упор.

– Да, – продолжал упорствовать Петров. – Не понимаю.

– Ладно, – обмякла Любка, подошла и поцеловала остолбеневшего мужа. – Хватит мне доказывать, что ты кому-то нужен, кроме меня. Хороший ты, Петров. Я тебя люблю. Но… – Она в упор посмотрела ему в глаза: – Кому ты нужен, Петров?