Читать книгу Сын. Илья Базарсад, или История мгновения длиною в жизнь - Галина Викторовна Лущинская, Галина Викторовна Люткене - Страница 4

ЧАСТЬ 1
Глава 3

Оглавление

С самыми главными героями моей повести вы уже успели познакомиться, и вот теперь позвольте мне, дорогие читатели, представить вам еще одну из ее главных героинь: собственно – меня.

Я – мать самого-самого любимого, основного и главного человека в моей жизни, благодаря которому теперь точно знаю, что такое счастье, что такое материнская любовь, что такое гордость за кого-то, а также знаю миллионы других эмоционально-ярких оттенков всевозможных прекрасных чувств, какие только может испытывать женщина, и, наконец, что такое я сама.

Именно: «что такое», – так как, думаю, что не следует кичиться излишней одухотворенностью, и лучше исследовать себя как явление. Впрочем, как бы я ни старалась казаться объективной в оценке себя самой, вряд ли мне это удастся, но не в этом суть

Этот самый-самый любимый человек, конечно, Илюшенька. Мой сын Илья.

Итак, родилась, а потом жила-была девочка. Прехорошенькая, умненькая и всеми любимая. Ну а как иначе?

Волосики беленькие, кудрявые-кудрявые, а глаза зеленые, губки пухлые, щечки розовые – загляденье.

Дедушка из всех многочисленных своих внуков и внучек более всего души не чаял только в ней: и привозил гостинцы и подарочки всем любимым внукам, но отдельно – Галиньке.

Да и имя – Галинька – дал ей он, дед Аверьян. Аверьян Игнатьевич Аксаев.

Очень уважаемый человек, главный в районном центре, потому что обладал недюжиным умом и рассудительностью, необходимой для того чтобы тебя слушались и почитали.

Был справедлив, и потому уважаем, и к нему приходили за советом, за судом.

А еще лучше него никто не пел песен, никто не мог петь сильнее, красивее, чувственней.

Его голос мощный и глубокий, раздавался далеко по всей округе, проникая также глубоко в душу, заставляя переживать и страдать, а, порой, и плакать вместе с героями его песенных сюжетов.

Чего стоит только: «Ревела буря, гром гремел…» или «По диким степям Забайкалья…» Талантливый, самостоятельный, трудолюбивый – крепкий хозяин, мой дед. Кулак.

Его семью, согласно нелепой традиции известного всем времени, сослали в Сибирь, раскулачив.

История. Опять история нашей Родины пишет сценарий жизни для многих семей, проникая в самое личное и сокровенное без разбора сути.

И далее – Сибирь.

Сибирский народ так высоко ценился во все времена именно потому, что состоял вот из таких крепких и самостоятельных (любимое словечко моей бабушки) мужчин, настоящих хозяев жизни.

Кто, как не сибиряки стояли насмерть за Москву – столицу нашей Родины в Великую Отечественную. А как иначе? Отборные люди.

Сибиряк – это звучит гордо.

Быть самой любимой внучкой такого деда – деда Аверьяна – это, я вам скажу, как царское клеймо на золоте высочайшей пробы. Это на всю жизнь клеймо.

Необходимо соответствовать, чтобы не подвести какой-нибудь глупостью, подлостью, легкомыслием, лживостью или любой другой безнравственностью священный род.

Все творческие (и не творческие) начала ребенка питаются корнями прародителей.

Пышная крона дерева (будь то и генеалогическое древо) потому и роскошно пышная, переливающаяся и блистающая разнообразием оттенков здоровой зелени, что вскармливают ее здоровые и крепкие корни этого дерева.

Иначе, как бы мог родиться у меня такой талантливый, безгранично одаренный и тонко чувствующий этот мир сын Илья.

«Ничего не возникает ниоткуда. И ничто не уходит никуда», – говорят буддисты.

Бывает, что в лесных массивах, которые, как и люди, состоят из отдельных деревьев, встречаются чахлые, ущербные и гнилые особи – такие наносят непоправимый вред прекрасному окружающему, они должны переродиться, чтобы не распространять заразу.

Однако, это – тема другой повести.

Конечно, я была избалованным ребенком. Но разве можно испортить дитя беззаветной и абсолютной любовью, и разве может быть, как говорится, любви много?

Дитя было весьма смышленое, что позволило этой девочке в школе быть одной из первых учениц. Любила она заучивать и декламировать стихи, поэтому всегда на всех праздничных мероприятиях учительница выдвигала ее на сцену. Сцена ей была по нраву.

На ней же эта девочка выступала с танцами, а танцевать она любила еще больше, и ее здесь тоже выделяли. В общем, петь, танцевать, читать стихи – было ее любимым делом.

Она мечтала стать балериной. О, как она этого хотела. Но пришлось удовлетвориться кружком по художественной гимнастике и хореографией русских народных танцев во Дворце Пионеров в своем городе, ибо никто в Ленинград в балетное училище ее бы и не отпустил.

– Какая-то ты несерьезная! Взрослая ведь уже, а не понимаешь. Вот придумала: жить одной в интернате, да и примут ли тебя. Выучишься, закончишь школу, а там будешь выбирать, чем заняться в жизни, – наверно, так или приблизительно так однажды сказала мне мать. А я запомнила. Но и свое желание не забывала тоже.

– Там только беспризорные девочки учатся, Галинька, и что толку-то, ноги задирать, разве этим накормишь семью, деток своих, – успокаивала меня моя практичная бабушка, справедливо полагая, что это просто мне блажь какая-то в голову залетела. Так она про Ленинградское хореографическое училище имени А. Я. Вагановой, между прочим, говорила. (Сейчас это Академия русского балета имени А. Я. Вагановой в Санкт-Петербурге).

Мне было 10 лет. Родители не проявили психологической утонченности к формирующейся личности ребенка, к наклонностям и способностям его, а, главное, к желанию девочки.

Впрочем, может быть, наоборот: жалели, оберегали, хотя, конечно, весьма оригинальным образом. В общем, не хотели от себя отпускать: мало ли что. А ребенок не сумел продемонстрировать силу характера и решимость.

Если короче: я не стала балериной. Моя жизнь, строго говоря, могла проигрываться по весьма разным, а порой, противоречащим друг другу сценариям и далее, но каждый раз выбор того или иного варианта зависел от близких людей, и лишь во вторую очередь – от меня самой.

Так случалось со мной на протяжении довольно долгих лет. Я зависела от родителей, от учителей, от мужа, от подруг… И это несмотря на то, что всегда слыла независимой.

Что же тогда собой представляет жизнь других, более покладистых? Интересно? Страх оказаться отринутым…

Человеком в любой, тем более, судьбоносной ситуации, когда необходимо сделать выбор, руководят только страхи.

И только потом, когда устанавливается мировоззрение и некое психическое равновесие, мнение окружающих не принимается в расчет (или кажется, что не принимается!).

Зависимые и обусловленные мы существа – люди. Вид наш – вид людей, как ни крути, мелок, зависим и обусловлен, а порой – жалок.

Наше значение в масштабах Вселенной минимальное.

Отдельные только, весьма немногочисленные личности-сущности выбиваются по определению (или предопределению) из общего ряда.

И это потому, что любой страх можно нейтрализовать Любовью. (Слово, конечно, избитое и даже затасканное, но если прочувствовать его глубокую суть, то только оно и подойдет).

Безусловная Любовь, подаренная таким людям свыше, творит «чудеса», как бы высокопарно это не звучало, но в этом суть вещей.

Безусловная Любовь. Другой любви не бывает. Все другое, как бы похожее, – от лукавого. Не любовь вовсе.

Вот эти два краеугольных камня: страх и любовь вековечно определяют нашу человеческую жизнь. Собственно, в жизни только эти значения: страх и любовь – нужно осмыслить, а потом сделать выбор: быть свободным, в смысле осознанной необходимости, и масштабно мыслящим человеком или присмыкающимся, управляемым страхами любых потерь. Но кто это понимает?

Да и свыше каждому отмерено свое. Поэтому я всегда говорю, что главное в жизни – самоисследование, самопознание, чтобы прийти к сути своего предназначения. Но что я сама тогда понимала?

– Все. Хорош философствовать, – сказал бы мой сын Илья.

Так или иначе, окончив среднюю школу, я поступила на филологический факультет Иркутского государственного университета и благополучно его закончила.

Внешность моя с тех детских пор продолжала демонстрировать расцвет здоровой и красивой, но уже юности.

Я являла собой высокую, стройную, очаровательную, одухотворенную и, естественно, привлекательную девушку, но с достаточно эгоцентричным характером.

Тем не менее, девушка была не без способностей и подавала некоторые надежды на то, чтобы заняться писательским трудом, или стать актрисой, точнее, киноактрисой – «а кем же еще», – как думали некоторые мои одноклассницы-подруги.

Но я стала преподавать русский язык и литературу в средней школе детям.

Однако, скажу вам по секрету, очень сильные желания и мечты, которые вы переживаете в детстве, затем, не осуществившись явно, все-таки вас преследуют и просто ходят за вами по пятам. Оглянитесь. Обратите на них внимание, вспомните о них.

Я оглянулась, и оказалась ведущей программ на телевидении. А это тоже было моим желанием, моей голубой мечтой.

Мне казалась заманчивой и интригующей жизнь по ту сторону экрана. Это был сказочный и волшебный мир ярких красок, событий, всего нового и красивого в моем детском воображении. Но кто спорит: в детстве все волшебно и сказочно.

Реальность взрослости окрашена в другие цвета.

Впрочем, у меня была своя программа на телевидении, которая называлась: «Души прекрасные порывы…»

«Души прекрасные порывы…» – И тут же мой оператор Миша Байбородин, смеясь, цинично вопрошал: «Галина, «души» – это от глагола…? – ну что ж, тогда – вперед. Поехали за «жертвами».

Однако, отодвинув шутки в сторону, можно констатировать, что эта программа (по своему определению) позволила мне познакомиться с известными творческими людьми: поэтами, писателями, художниками, артистами, бизнесменами, а сибирская земля, как известно, богата талантами – они являлись героями моих передач, сюжетов, фильмов, интервью.

Снискавший мировую известность Е. А. Евтушенко, пожалуй, самый знаменитый из них.

Есть мой документальный фильм о нем, снятый в один из его приездов в Зиму.

Однажды в одно прекрасное весеннее утро в мой кабинет заходит большая женщина с большими бездонными очами цвета индиго. Полная, сочная, статная, очень высокая и очень красивая, пышущая здоровьем и энергией, разливающиеся волны этой густой энергии ощущались почти физически, как бы касаясь кожи. Глубокие и необыкновенно синие глаза этой женщины подчеркивали выразительность яркого образа. Ее низкий хорошо поставленный голос произнес:

– Здравствуйте, Галина.

– Добрый день, – конечно, ответила я.

Великолепная женщина кладет на мой стол сборник стихов. Своих стихов. Это был очередной сборник стихов известной и талантливой, как оказалось, сибирской поэтессы (лучше – поэта) Татьяны Назаровой.

До этого мы с ней не были знакомы, разве что, пару раз встречались на каких-то мероприятиях и все.

Но не заметить ее и не запомнить было невозможно, тем более, однажды я слышала, почти случайно, как она читала свои стихи на одной из встреч со своими читателями и поклонниками в городской библиотеке, а мы только что закончили там съемку какого-то другого сюжета или, напротив, обсуждали с кем-то предстоящее интервью.

Магия телеэкрана совершает свое волшебное действие, умело завораживая, стимулируя воображение зрителей, манипулируя их сознанием – легко. И тут, открывая сборник, я читаю мне посвященное ею написанное стихотворение, вот оно:

Королева экрана,

Незажившая рана

Вашей нежной улыбки

На душе у меня.

Королева экрана,

Мы близки, как ни странно,

Хоть и не были вместе

Ни единого дня.


Каждый вечер с надеждой

Я спешу к своей тайне

В холостяцкую келью,

В мир заброшенных грез.

Вы в прекрасных одеждах

На волшебном экране

Улыбаетесь людям

И грустите всерьез.


Как же хочется мне

Вам в ответ улыбаться,

Вас любить и лелеять,

Защищая от бед.

Гаснет синий экран,

И пора нам прощаться,

Но не гаснет в душе

Вашей прелести свет.


(Татьяна Назарова)

«Весьма оригинально, – подумала я тогда, – вот так легко можно снискать виртуальную любовь и популярность».

Нет, стихи мне, конечно, и раньше посвящали, но это были стихи от мужчин-поэтов все-таки, а тут… Хотя, вдохновленный моим появлением на телеэкране образ героини стихотворения очень приятен. Это были 90-е годы ближе к концу века, интернет еще не был так повсеместно распространен, вообще не был распространен.

Но я бегу домой, к моим маленьким детям, которые во мне нуждаются и любят меня не за экранный образ, а просто потому, что это я, и я в них души не чаю.

Илья и Маргарита – мои дети. Мой сын и моя дочь. Так случилось, что бог меня выделил, чтобы стать счастливой матерью. Сейчас я это утверждаю, потому что всему на свете и всем на свете интересным людям я предпочту общение с моими детьми, я прислушаюсь и спрошу совета в самую первую очередь у своего сына или дочери, и это мне, а главное, и им, сыну и дочери, доставляет настоящее удовольствие, радость.

Им интересно со мной тоже – и это то единственное, что только и может оправдать, по-моему, звание родителя.

Ни какое не чувство сыновнего или дочернего долга, а настоящее желание быть рядом, дорожить мнением друг друга, притягиваться не по долгу, а потому что личность матери осознанна и интересна, и гармонирует с уровнем развития, интеллекта, эрудированности своих детей, обогащая таким образом друг друга духовно.

Для этого необходимо заботится о том, чтобы быть достойной своих детей. Это единственное предназначение родителей, единственная их задача.

Этот благословенный наш триумвират – самый совершенный в мире. И он непоколебим, потому что объединен родством на всех уровнях, а именно: кровным родством, душевным, духовным.

Мы одинаково осмысливаем жизнь, суть существования или бытия. Нас объединяет принципиальный подход к вопросам искусства (и литературы), а также абсолютное понимание и чувствование друг друга, но Илья в этом смысле, да и во всех смыслах – наш ведущий, а мы с Маргаритой, как правило, внимаем ему, порой раскрыв рот, в очередной стотысячный раз удивляясь и убеждаясь в его неординарности и уникальности, в наличии у него пророческого дара, в его умении завораживать своим масштабом мышления и его умении так тонко чувствовать и понимать суть вещей.

И то еще нас объединяет, конечно, что потрясающий юмор Ильи – верх любого притяжения – искрится бесконечно, и поэтому наши встречи проходят весело, мы громко и искренне смеемся, и нам это нравится…

И не хочется расставаться, потому что не так уж часты эти встречи, когда мы втроем. И все-таки нужно прощаться.

Как выяснилось, ничего более важного, более существенного и лучшего в этом мире нет и быть не может. И нет большего счастья и большей радости ни в чем, ни с кем, н и к о г д а…

Сын. Илья Базарсад, или История мгновения длиною в жизнь

Подняться наверх