Читать книгу Лица российской национальности. Сборник рассказов и эссе - Гарри Беар - Страница 3

16 января 1547 года Ивана Васильевича венчали на русское царство. Митрополит Московский Макарий торжественно возложил на царственного юношу шапку Мономаха, бармы и торопливо сунул в руки скипетр. Иоанн спокойно, не шелохнувшись, выслушал литургию, принял поздравления от духовенства и высокородных бояр, а затем, «ступая с камки на бархат», вытек из храма, где и проистекало действо. «Подлый» народ, толпившийся поодаль от алтаря, тут же с шумом и шипом бросился к нему и ободрал его «на память». Стража побоялась вмешаться, опасаясь то ли бунта, то ли гнева новоявленного самодержца… Так холопы показали, на что они способны, в самый день царственного венчания.

После официального вступления на царство Иван решил жениться; страсть к физическим утехам была ему хорошо знакома, и она была даже поощряема людьми, его окружавшими. Выбор Ивана пал на девицу Анастасию Захарьину‑Романову, юную летами, но прекрасную лицом и смиренную. Отец Анастасии был царским окольничим, дядя – боярином, возвысившимся при царе Василии Иоанновиче. Молодые обвенчались уже 3 февраля 1547 г. и «явились глазам народа»… Москва была пьяна неделю; всем казалось, что царствование Ивана 4 наконец‑то обретает Божественное предназначение. Титул «царя» придавал весомости фигуре Ивана Васильевича в европейских делах, так как таким титулом обладал в Европе только император Священной Римской империи.

Молодой царь видел все и понимал беды Русского государства, он с детства наблюдал нищету народа и своеволие бояр. Он искренне хотел с Божией помощью решать проблемы, хотя и не очень представлял, как будет это делать… Однако семья Глинских вовсе не торопилась освободить свое вельможными задами насиженное место у трона. Дядья Ивана по‑прежнему наущали молодого самодержца править по‑старому, опираясь лишь на высокородных людей и не приближая «служилых». Они инстинктивно опасались жителей Новгорода и Пскова, где народное вече не потеряло своего былого величия… Для начала раздурившийся Иоанн подпалил бороденки псковским челобитчикам, пришедшим жаловаться на своего наместника – хама и ворюгу Турунтая‑Пронского, но потом… Разобравшись и посоветовавшись с женою, царь велел отловить и «хорошенько наказать» самого Турунтая… Из‑за неурожая и пожаров были резко повышены налоги, что вызвало праведный гнев у населения Москвы. Страсти закипали, Иоанн оставался один на один и со своим величием самодержца, и с проблемами, назревшими в стране.

12 июня 1547 года начался знаменитый Московский пожар, свирепствовавший 10 дней и уничтоживший большую часть столицы Русского царства вместе с тремя тысячами жителей. Сгорели Кремль, Китай‑город, Большой посад… Московские люди с опаленными лицами бродили по городу и «в горести великой простирали свои вопли Богу»… Но никакой помощи от власти для горожан не было. Ужаснувшись пожару, царь с домашними быстро укатил в село Воробьево и грустно напился там, заочно сочувствуя москвичам. Созревали предпосылки для бунта! Бояре во главе с бодрым князем Скопиным‑Шуйским решили, воспользовавшись случаем, покончить с всевластием рода Глинских. Они стали внушать черни, что поджог Москвы – дело рук княгини Анны, бабки государевой, которая якобы, оборотясь птицей, летала по городу и кропила дома, и ее детей – Юрия и Михаила. Холопье племя поверило наветам и бросилось на поиски ненавистных царевых родственников. Князь Юрий Глинский спрятался было в церкви Успения, но смерды нашли его там и убили. Распоясавшись, подлые люди поубивали всех найденных слуг Глинских с их детьми, а затем бросились к царю в Воробьево. Над царем Иваном нависла страшная угроза.

Окружив царские покои, холопы потребовали выдать им на расправу княгиню Анну и сына ее Михаила. Перепуганные бояре, бывшие при царе, посоветовали было Иоанну исполнить волю народную во избежание худшего. Обозвав их «паскудными псами», Иван 4 решил держать оборону и велел стрелять в бунтовщиков. Толпа, почуяв смерть, разбежалась, а люди Иоанна догоняли бегущих и «рубили их подлые головы, ако кочаны капустные» (цитата из историка 17 века Михея Трюхина). Именно тогда и рек царь Иван свои знаменитые слова: «И вниде страх в душу моя и трепет – в кости моя…». Но страх и трепет быстро прошли, а железная воля и умение применять силу оставались с Иваном Грозным уже до его кончины. Да и народ понял, что над ними стоит подлинный царь, а не боярский временщик. В этот день Иоанн стал подлинным Государем, царем Русской земли, где страх и любовь всегда рядом.