Читать книгу Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты - Гастон Леру - Страница 13

На следующий день после того, как Кристина исчезла прямо у него на глазах – какое-то ослепление, заставившее его усомниться в трезвости собственного рассудка, – виконт де Шаньи отправился проведать госпожу Валериус. Его глазам предстала идиллическая картина.

У изголовья кровати старой дамы, вязавшей сидя в постели, Кристина плела кружева. Никогда еще над девичьим рукоделием не склонялся более прелестный овал лица, более чистый лоб, более нежный взгляд. Щеки девушки вновь обрели свежесть, исчезли синеватые тени вокруг глаз. Это было уже не то трагическое лицо, что Рауль видел накануне. И если бы молодой человек не решил, что легкий налет грусти на ее чертах – последний признак той невероятной таинственной драмы, приключившейся с бедной девушкой, он мог бы подумать, что Кристина не имела к этим событиям никакого отношения.

Она, не выказав никакого волнения, поднялась ему навстречу и протянула руку. Но Рауль был так потрясен, что молча стоял, абсолютно подавленный, не в силах даже пошевелиться.

– Так что же, господин де Шаньи! – воскликнула матушка Валериус. – Вы уже не узнаете нашу Кристину? «Добрый гений» вернул ее нам.

– Матушка! – живо прервала ее девушка, покраснев до ушей. – Я думала, что об этом и речи больше нет. Вы же знаете, что нет никакого гения музыки.

– Девочка моя, он же целых три месяца давал тебе уроки!

– Матушка, я ведь обещала вам скоро все объяснить… Во всяком случае, я на это надеюсь; а до того дня вы обещали хранить молчание и не задавать никаких вопросов.

– Да, если бы ты дала мне слово больше меня не покидать! Но ты ведь этого так и не пообещала, Кристина.

– Матушка, все это, должно быть, неинтересно господину де Шаньи…

– Вы ошибаетесь, мадемуазель. – Юноша попытался сделать свой голос твердым и мужественным, но тот все еще дрожал. – Все, что касается вас, очень меня интересует, и когда-нибудь вы, возможно, это поймете. Не скрою, я удивлен не меньше, чем обрадован, найдя вас рядом с вашей приемной матушкой, хотя все то, что произошло вчера между нами, то, что вы мне рассказали, и то, о чем я мог лишь догадываться, никоим образом не предвещало столь скорого возвращения. И я буду очень рад, если вы не станете упорствовать. Госпожу Валериус также не может не беспокоить это зловещее приключение, которое будет угрожать вам до тех пор, пока мы не раскроем его суть, иначе это приключение, Кристина, обернется для вас катастрофой.

При этих словах матушка Валериус беспокойно зашевелилась.

– Что это значит? – воскликнула она. – Так, значит, она в опасности?

– Да, мадам, – храбро заявил Рауль, несмотря на знаки, которые подавала ему Кристина.

– Боже… – задыхаясь, проговорила добрая и наивная старушка. – Ты должна все мне рассказать, Кристина! Почему ты успокаивала меня? А о какой опасности вы говорите, господин де Шаньи?

– Ее простодушием злоупотребляет самозванец!

– Ангел Музыки – самозванец?

– Она же сама вам сказала, что нет никакого Ангела Музыки.

– О, ради всего святого! Что же все-таки происходит? – умоляюще сказала бедная старушка. – Вы меня убиваете!

– Мадам, всех нас – и вас, и Кристину – окружает земная тайна, которой следует опасаться больше, чем всех призраков и гениев, вместе взятых.

Матушка Валериус в ужасе повернулась к Кристине, но та уже бросилась к своей приемной матери и сжала ее в объятиях.

– Не верь ему, милая матушка, не верь ему, – повторяла она, стараясь успокоить ее своими ласками, потому что старая дама душераздирающе вздыхала.

– Тогда обещай, что никогда меня не оставишь! – умоляла вдова профессора.

Кристина молчала. Рауль поддержал госпожу Валериус:

– Вы должны это обещать, Кристина. Это единственное, что может нас успокоить – меня и вашу матушку. Мы же более не зададим вам ни одного вопроса о прошлом, если вы обещаете впредь оставаться под нашей защитой.

– Я вовсе не прошу вас о таком обязательстве и ничего подобного вам не обещаю! – гордо сказала девушка. – Я свободна в своих действиях, господин де Шаньи, и вы не имеете никакого права их контролировать, поэтому я прошу вас больше этого не делать. Что касается того, чем я занималась эти две недели, только один человек в мире мог бы потребовать у меня отчета – мой муж! Но у меня его нет, а я никогда не выйду замуж!

Сказав все это, она протянула руку в сторону Рауля будто для того, чтобы ее слова звучали более торжественно, и Рауль побледнел – не только из-за того, что услышал, но и из-за того, что на пальце Кристины он заметил золотое кольцо.

– У вас нет мужа, однако вы носите обручальное кольцо!

Он хотел схватить ее руку, но Кристина проворно ее отдернула.

– Это подарок! – сказала она и снова покраснела, тщетно пытаясь скрыть свое смущение.

– Кристина! Поскольку мужа у вас нет, значит это кольцо дал вам человек, который надеется им стать! Зачем обманывать нас и мучить еще больше? Это кольцо означает предложение руки и сердца, и вы его приняли!

– И я ей говорила то же самое! – воскликнула старая дама.

– И что она вам ответила, мадам?

– То, что захотела! – раздраженно сказала Кристина. – Вы не находите, сударь, что этот допрос слишком затянулся? Что до меня…

Рауль, крайне взволнованный, перебил ее, чтобы не дать ей произнести слова окончательного разрыва:

– Простите, что я так с вами говорил, мадемуазель. Вы прекрасно знаете, какое благородное чувство вынуждает меня сейчас вмешиваться в дела, которые, без сомнения, меня не касаются. Но позвольте мне рассказать то, что я видел, а я видел больше, чем вы можете себе представить, Кристина… или, скорее, то, что мне привиделось, потому что, по правде говоря, в такой ситуации немудрено не поверить своим глазам…

– Так что же вы видели, сударь, или что вам привиделось?

– Я видел ваш восторг при звуках этого голоса, Кристина! Голос, который доносился прямо из стены или откуда-то из соседней гримерной… Да, ваш восторг! Именно это и страшит меня. Вы попали под влияние самого опасного очарования. И все же мне кажется, что вы понимаете, что это обман, поскольку теперь говорите, что никакого гения музыки не существует… Но зачем тогда вы последовали за ним и на этот раз? Почему вы поднялись с таким сияющим лицом, будто действительно услышали ангелов? О, этот голос очень опасен, Кристина, потому что я сам, слушая его, был так очарован, что даже не могу сказать, каким образом вы исчезли прямо у меня на глазах… Кристина! Кристина! Ради всего святого, ради вашего отца, который сейчас на небе и который так любил вас, да и меня тоже, скажите нам – мне и вашей матушке: кому принадлежит этот голос? И мы спасем вас, даже против вашей воли! Итак, имя этого человека, Кристина? Человека, который осмелился надеть вам на палец золотое кольцо?

– Господин де Шаньи, – холодно заявила девушка, – вы никогда этого не узнаете!

В этот момент послышался резкий голос матушки Валериус, которая, видя, с какой враждебностью ее подопечная обратилась к виконту, вдруг приняла сторону Кристины:

– Если она любит того человека, господин виконт, то это вас не касается!

– Увы, мадам, – смиренно ответил Рауль, не в силах удержать слезы. – Увы! Я действительно думаю, что Кристина его любит. Все говорит об этом, но не только это приводит меня в отчаяние, потому что я вовсе не уверен, мадам, что человек, которого любит Кристина, достоин этой любви!

– Только я могу судить об этом, сударь, – сказала Кристина, глядя Раулю в глаза; лицо ее выражало крайнее раздражение.

– Когда для соблазнения девушки, – продолжал Рауль, чувствуя, что силы покидают его, – используют столь романтические средства…

– То значит – либо мужчина негодяй, либо девушка на редкость глупа?

– Кристина!

– Рауль, как вы можете выносить такой приговор человеку, которого никогда не видели, которого никто не знает и о котором вам самому ничего не известно?

– Это не так, Кристина. По крайней мере, я знаю его имя, которое вы намереваетесь вечно скрывать. Вашего Ангела Музыки, мадемуазель, зовут Эрик!

Кристина тотчас же выдала себя… Она побелела, как алтарный покров, и пробормотала:

– Кто это вам сказал?

– Вы сами.

– Как это?

– В тот вечер, во время бала-маскарада, когда вы так о нем сокрушались. Разве, войдя в свою гримерную, вы не произнесли: «Бедный Эрик!»? Так вот, Кристина, вы и не знали, что вас слышит бедный Рауль.

– Значит, вы опять подслушивали за дверью, господин де Шаньи!

– Я был вовсе не за дверью! Я был в комнате!.. В вашем будуаре, мадемуазель.

– Несчастный! – простонала девушка с неописуемым ужасом. – Несчастный! Вы что же, хотите, чтобы вас убили?

– Может быть.

Рауль произнес это «может быть» с такой любовью и отчаянием, что Кристина не смогла сдержать рыданий.

Потом она взяла его руки в свои и посмотрела на него со всей нежностью, на какую была способна, и юноша почувствовал, что его боль уже прошла.

– Рауль, – сказала она, – вы должны забыть о «мужском голосе» и больше никогда не вспоминать даже его имя… И никогда не пытаться проникнуть в его тайну.

– А что, эта тайна так ужасна?

– Нет на свете ничего страшнее!

Молодые люди замолчали. Рауль был удручен.

– Поклянитесь, что вы не попытаетесь узнать, – настаивала она. – Поклянитесь, что никогда не зайдете в мою гримерную, если я сама вас не позову.

– Но вы обещаете хоть иногда меня приглашать, Кристина?

– Обещаю вам это.

– Когда же?

– Завтра.

– Тогда я клянусь!

В тот день это были их последние слова.

Он поцеловал ей руки и ушел, проклиная Эрика; он решил быть терпеливым.