Читать книгу Движущиеся подземелья. Интеллектуальные рассказы - Газинур Хузаирович Дюсимбиев - Страница 16

На нашу страну нагрянула война. Война хотя и не частое явление, но все же иногда происходящее событие. Виной войны могут быть разные события. Но они большей частью для нас, мелких обывателей, непонятны и независящий от нас. Наши руководители страны находят объяснение войне. Они объясняют нам в начале или после войны насколько справедлива и несправедлива эта война. Это объяснение нас устраивает, более того мы ожидаем этого объяснения. Это объяснение дает нам возможность понять насколько велики наши шансы победить в войне. Большей частью эти объяснения сводятся к тому, что война справедлива с нашей стороны и вероломна со стороны врага. И все существующие научные законы войны да и другие научные законы на стороне нашей победы. Это позволяет нам идти на войну будучи уверенными, что мир снова вернется к спокойствию. Наши страхи и мелкие удовольствия, хотя считаются мелкими удовольствиями обывателя, для нас ценны. Ведь всякое стремление наших руководителей столкнуть на великие деяния кончаются тем, что нам вернут наше обывательское спокойствие, мы совершаем великие деяния наших кормчих. Нам устраивают на наших площадях красивые демонстрации. Наши руководители уверены в неистощимой энергии и восторге, который охватывает нас. Нас этот восторг охватывает, мы искренне верим в наш восторг. Возвращаясь домой мы хотим передать этот восторг нашим домашним, нашим женам и детям. Но их тупость и бестолковость нас удручает. Они не в состоянии разделить наш восторг. Или они разделяют наш восторг, когда мы устаем объяснять позиции и политику наших великих вождей. Наша монолитность, которой добиваются наши руководители, действительно существует, хотя она не имеет ту природу, которой добиваются наши руководители. То, что в природе нашего порыва нет порыва, заставляет опускать руки наших руководителей. Природа одарила наших руководителей тем, чем обделила нас. Но кто скажет или упрекнет нас в том, что мы мало отдаем сил, чтоб понять наших руководителей. Свидетельство тому измененные русла рек, вспаханные пустыни, утепленные полюса. Но мы никак не можем в себе победить нашу первобытную потребность к комфорту. Нас тянет к теплому домику с женой и детьми, к горячему чаю. Хотя наши руководители утверждают первобытность этого совершенства, но должно быть какая-то ошибка, иначе они бы знали, что хорошо. Но они чувствуют непорядок. Возможно даже, что это не первобытность. Мы понимаем заботу наших руководителей. Им приходится нелегко, в постоянной заботе о нас. Нельзя сказать, что нам не доставляет удовольствие, когда мы совершаем что-то правильно, ошибка происходит в расчетах наших руководителей. Но мы не испытываем радости, мы знаем, что их научные изыскания продиктованы заботой о нас. В конце концов они находят ошибки. И кто другой, как не мы испытываем большей радости плоду их колоссального труда. Мы с огромным энтузиазмом изучаем свои прошлые ошибки, уверенные, что наша озабоченность непонятностью прошлого прошла. Теперь мы вооруженны самыми последними научными разработками. Совершенство первобытного совершенно в низшем уровне, совершенство нашего общества совершенно в высшем уровне. Хотя это несовершенно в мелких деталях большей частью от нашей обывательской природы. хотя в будущем, когда будет побеждена наша обывательская природа, это общество будет совершенно первобытной, хотя моделью будет схожа с древней и, значит, это идеально совершенно. Мы в восторге, если мы теряем наши книжки по самообразованию. В любой лавке можно приобрести дубликат. Сегодня началась война. Я помню, помню схожие войны, и хотя их было немного, но в моем обывательском сознании есть опыт. Хотя понимаю, что этот опыт низменный, не отражающий идеалов нашего общества. Этот опыт продиктован чувством самосохранения. Я понимаю, наши большие руководители будут говорить о спокойствии, о могучей нашей армии, которая непобедима, о наших руководителях, которые никогда не бросят свой народ в беде и все делают, чтоб народ не испытывал никаких трудностей в войне. Мой страх перед могучими нашими врагами гонит меня на станцию. Ходят слухи, что до вечера враги оккупируют нашу местность. Наши войска отступают. Единственный способ покинуть-это железная дорога, но и она ненадежна, так как некоторые участки железных дорог захвачены нашими врагами. Они целы или из-за неразберихи, тот ли из-за того, что сами надеются использовать железные дороги для перевозки войск и военной техники. Я залезаю в состав, идущий вглубь нашей страны. Я прячусь под лавку. Вагон забит вещами, с которыми мои сограждане не смогли расстаться. Это тюки с одеждой, одеялы, матрасы. Мы знаем, что скоро начнется территория, захваченная нашим врагом. Он будет пользоваться вагоном, и нам нельзя быть обнаруженными. Но коварный враг неподвижно путешествующего человека-это газы. Они возникают в глубине утробы от неподвижности, от плохой работы кишечника, от дисбактериоза, от плохой несвежей еды, добытой путешественником, купленной за две-три цены в дороге. Я не знаю, как остановить эти газы, они выдают мое присутствие в вагоне, хотя я спрятался основательно и обнаружить визуально меня невозможно. Но запах газов выдает присутствие человека. Но это еще полбеды. Вагон набит прячущимися моими соотечественницами. Их количество и запах их газов не оставляет шансов не быть обнаруженными. Обнаружив их из-за запаха наши враги начнут тщательнейшим образом обыскивать вагоны и обнаружат меня, как хорошо я бы не укрылся. Иногда я смею раздражаться нашими вождями, их стремлением не делать наших женщин сексуальными. Женщина, равная мужчине, -не предмет потребления мужчин, скорее приходится предметом, потребляющим мужчин. Мужчине трудно быть предметом потребления, у него есть независимый орган, живущий своей жизнью и своими желаниями и потребностью, и полностью освобожденный от авторитарности хозяина. Он вряд ли послушается хозяина, если даже он продал его за хорошую цену. Он сам вынюхивает, присматривается. Наши руководители сделали наших женщин толстыми, обладающими не меньшей физической силой, чем мы сами. Они выделяют газов намного больше нас. Как бы хотел сейчас я, прячась в своем укрытии, чтоб наша женщина, лежащая в соседнем купе, перебивающая своими газами меня, была худой, изящной, сексуальной женщиной. Она могла бы соблазнить врага. Враг, предаваясь сексуальным утехам, и не думал бы искать меня по моим газам. Он бы даже не заметил меня. Он бы занимался моей соотечественницей на всей вражеской территории, этим она спасла бы меня и совершила благородное дело. Но вместо этого она, укрывшись, незаметная, источает такие газы, что может привести врага в такое ожесточение, что пощады не будет. Не знаю насколько мы приблизились к вражеской территории. С каждым стуком колес я мчусь навстречу смерти, источая газы. Возможно, провидение меня спасет, но я не верю. С такими женщинами мы беззащитны против свирепого злого врага, врага, которого я не видел, но которого ощущаю всем существом живого органического белкового существа.