Читать книгу Вера - Гела Стоун - Страница 8

Альбину разбудил какой-то странный звук за окном спальни. Она почти проснулась и прислушалась. Сначала было тихо, потом звук повторился. Она не спешила, оставаясь с закрытыми глазами, постаралась представить себе, на что это могло быть похоже. Складывалось впечатление, будто огромная птица, присев на узенький отлив окна, пытается усесться поудобнее, сложив могучие крылья. Звук повторился еще раз, определенно, что мягкое, но мощное, шелестящим потоком билось в окно. Она, наконец, открыла глаза. Занимался серый, морозный рассвет. Сквозь штору в комнату проникал серебристый рассеянный свет. Часы показывали шесть. Она ненавидела и боялась это время. Откуда-то в мозгу всплыла вычитанная некогда информация: чаще всего люди умирают на рассвете. «И что? люди умирают везде и всегда, и днем и ночью». Она все-таки встала и подошла к окну, слегка раздвинула шторы и ахнула. За окном бесновалась настоящая пурга, пригоршнями швыряя в окно спальни крупные, напоминающие театральный реквизит, комья снега. Спать больше не хотелось, она поплелась на кухню, выпить чаю. Альбина подумала о Вере, вспомнила подробности вчерашнего вечера и меланхолия, граничащая с депрессией, вновь накатилась на нее. Определенно, чем больше она погружалась в мир собственных, мрачных, закрытых от посторонних тайн, тем тяжелее становилось у нее на душе. «А ведь это я пока только в собственном шкафу поковырялась, проверила, все ли скелеты на месте…Что же дальше будет? … ». Она уселась у любимого окна на кухне, сжимая в руке горячую кружку. Уставилась на снежный апокалипсис за окном и стала не спеша отхлебывать обжигающий напиток. Опять подумала о Вере, а как же ей живется, как она ладит с тем багажом знаний, которым владеет, да и годы тяжелым грузом ложатся на плечи. Каково это, просыпаться каждое утро, осознавая свой возраст и ощущая все большую физическую немощность. И все – таки что-то в Вере было не так. Что-то не сходилось. Альбина вспомнила свои впечатления, когда еще не была знакома с ней, и та была для нее всего лишь незнакомой старушкой в окне. « Да, я воспринимала ее как бабушку, пожилого человека. Почему в прошедшем времени? Что изменилось?» – задавалась она вопросом. Потом вдруг сама себе ответила:

– Изменилось мое отношение к ней. Я больше не воспринимаю ее как старуху. Я даже обращаюсь к ней на «ты», и это воспринимается нами обеими вполне органично.

– Но почему? Когда это случилось?

– Позавчера вечером, когда я застала ее мертвой… – Альбина продолжала напрягать память, выискивая мельчайшие детали. А потом поняла, ответ лежал на поверхности, но она почему-то не хотела видеть его даже в упор. Дело было вовсе не в ее облике, а в манере речи, лексиконе, способе подавать информацию. Вот, что вызывало диссонанс. Обладая внешностью сильно пожилой женщины, она общалась с Альбиной вполне себе современным языком, присущим скорее молодой женщине, нежели старушке, молодость которой пришлась, ну как минимум, на шестидесятые годы прошлого века.

– Сегодня же выясню это – твердо решила Альбина.

Она поднялась, не сводя взгляда с окна. Чай был допит, нужно было как-то начинать это ранее утро, но что-то удерживало ее. Взгляд ее зацепился за нечто, довольно странное, происходящее за окном. В промежутке между порывами ветра, швыряющими в окно большие, пушистые снежинки, она заметила фигуру мужчины, чернеющую на девственно белом, снежном полотне, покрывшим двор. Очевидно, она приковала к себе внимание Альбины еще и из-за того, что в этот ранний час во дворе не было даже дворников. Он никуда не шел, этот мужчина, он даже не пытался прикрыться от пронизывающих порывов снежной бури. Складывалось впечатление, будто он ее не замечал, а если точнее, она не имела к нему никакого отношения. Альбина приблизила лицо к стеклу и пригляделась к мужчине более внимательно. И правда, снег не ложился на его темную куртку, ни одна прядь волос не шевельнулась на его голове от порывов ветра. Альбина испытала какое-то странное раздвоение, буря за окном существовала сама по себе, а мужчина – сам по себе. Внезапно он обернулся и посмотрел на Альбину. Даже густая снежная пелена не помешала ей ощутить пронизывающую остроту этого взгляда. Подчиняясь какому-то подсознательному порыву, Альбина отпрянула от окна, опустив глаза. Чуть успокоившись, она постаралась вспомнить его лицо, но память не спешила идти ей на встречу. Уже потом, когда она, стоя у плиты, готовила себе завтрак, внезапное озарение, чуть не заставило ее выронить из рук сковородку. Это был 52-х летний мужчина, ее сосед, кажется, его звали Николай, фамилию его она не знала. А помнила его Альбина потому, что этот Николай часто гулял со своей собакой, чистопородной борзой по кличке Лотта. Худая, как велосипед, и изысканная, как член английского парламента, Лотта отличалась добрым нравом и любовью к детям. Насколько помнила Альбина, на собаке ни разу не было намордника, и это не вызывало раздражения соседей. Все бы ничего, но в последний раз Альбина видела их пару лет назад, и знала по разговорам соседей, что на тот момент Николаю было 52. Откуда такие подробности? Обычно, когда умирает человек, первым в этой новости фигурирует его возраст, а потом уже причина. Сосед умер два года назад от инфаркта, а сегодня утром, точнее сорок минут назад, стоя под окнами Альбининой квартиры, смотрел на нее будто из другой реальности. Ошибки быть не могло, это был именно он. Альбина так и замерла над плитой, пытаясь переварить свое открытие. «Я начинаю видеть мертвецов, это просто «суперская» новость, но есть новость еще более «крутая» – они начинают видеть меня! Прям хоть сейчас открывай окно и прыгай!».

Она еле сдерживала себя, от идиотской затеи обратиться к Вере с просьбой «откатить настройки и выключить на фиг ее умение к телепатии». Потом, глядя на часы понимала, что старушка наверняка еще спит. Позавтракала и села за работу. Она намеренно избегала смотреть в окно, и чтобы по привычке, не заглянуть туда, опустила жалюзи. Работа затянула ее, она с головой погрузилась в нее, наверстывая все то, что было отложено в связи со смертью мамы. Через пару часов проект был закончен и отправлен на рабочую почту. В приписке к файлу с проектом, Альбина указала, что решила не брать отпуск и готова взять новую работу. И вообще, чем больше сейчас будет загружена ее голова, тем быстрее она забудет и увиденное сегодня утром, и все то, что произошло с ней за последние двое суток. Она прекрасно понимала наивность и почти детскую глупость своего плана, но иного способа избавиться от знания открытого в ней Верой, она не видела. Склонная рефлексировать по любому поводу она и сейчас погрузилась в свои невеселые мысли и привычно завела беседу сама с собой, но странное дело, сначала она представила себе «серую комнату», или как она предпочитала называть «ядро», и только потом приступила к диалогу:

– Если я хочу избавиться от всего этого, тогда мне придется избегать и Веру?

– Пожалуй…

– Ну как же так? она ведь старая, сейчас очень слаба и нуждается во мне.

– Но ведь как-то она до тебя обходилась. И потом не забывай, что это она тебя втянула во все это. Ты что не понимаешь, что мертвяк за окнами это только первый звоночек? дальше все будет гораздо страшнее, так и в дурку загреметь не долго.

– Сейчас пойду и скажу, мол так и так, мне все это на фиг не сдалось, и пускай на меня не рассчитывает. А то я уже в окно боюсь выглянуть…

Часы показывали начало одиннадцатого, когда в замке два раза плавно повернулся ключ и распахнувшаяся дверь, впустила Альбину в скромное Верино жилище. Первым ее встретил, по- хозяйски разлегшийся на половике, здоровенный котище. Он не собирался подвинуться и пропустить ее, груженную пакетами с супермаркета. Пришлось обходить его в тесной прихожей и протискиваться сразу на кухню. Краем глаза она заметила Веру, лежащую на боку, спиной к двери.

– Вера, я тебе апельсинов принесла, но сначала позавтракай – Альбина с тарелкой горячей каши, перешагнула через кота и вошла в спальню. Старушка не ответила, она все так же лежала, повернувшись лицом к окну. Метель заметно поутихла, теперь снег шел густой ровной пеленой. «Вот же соня!» – подумала Альбина, положила тарелку на тумбочку, и обошла кровать со стороны окна. Вера не спала, она лежала, устремив глаза в окно.

– Вера, ты не спишь? – спросила в голос.

Старуха медленно перевела взгляд и уставилась на Альбину.

– Ну что там у тебя опять приключилось?

Альбина собралась «давай, смелее, нужно поскорее с этим покончить» – шептало сознание.

– Вера, я … я решила, что мне всего этого не нужно, это не мое, понимаешь? – она намеренно избегала общаться телепатически.

Не меняя выражения лица, Вера смотрела все так же отстраненно, как бы сквозь нее, и казалось, что не слышала Альбину.

– Чего тебе не нужно? – наконец спросила она.

«Не понимает, или делает вид, что не понимает…»

– Ну ты ведь меня поняла. Мне не нужен этот дар, эта телепатия и все такое. Я больше не хочу.

«Я бы и встречу с тобой стерла из памяти, если это было возможно».

Она ожидала какой угодно реакции, только не этой. Глубокие стрелки веером легли в уголках глаз, беззубый рот медленно растянулся в улыбке, показав, сиротливо жмущиеся друг к другу два желто-серых зуба. Вера тихо затряслась в беззвучном смехе. Через минуту она уже смеялась в голос, и не собиралась останавливаться. Альбина терпеливо ждала, пока бабуля нахохочется.

– Что в этом смешного? – в недоумении спросила она.

Наконец Вера успокоилась, утерла платочком слезы. Взгляд ее снова повеселел, вернулась прежняя усмешка:

– Ну повеселила девочка… Вот спасибо, давно я так не смеялась.

– И давно ты это решила? – неожиданно продолжила она в голос, все еще посмеиваясь.

– Сегодня утром....

– По-твоему дар это что-то вроде одежды? Хочу – ношу, не хочу – снимаю, кладу в шкаф и забываю о его существовании, так что ли? Нееет, моя девочка, если бы все было так просто.....

– Но ведь я как-то прожила, не зная о его существовании, аж целых 43 года.

– А ты уверена, что проживаешь именно свою жизнь? И как бы она могла сложиться, если бы твоя бабушка помогла бы тебе открыть свой дар еще в детстве?

– Вот теперь я понимаю, почему она этого не сделала, она пыталась уберечь меня от этого, как ты говоришь дара, и знаешь почему? Потому, что видела в этом проклятие.

Вера медленно села на кровати и стала водить ногами по полу в поисках тапочек. Альбина наклонилась, чтобы помочь ей. В один момент они так и замерли друг против друга, скрестив взгляды:

– Альбина, что же все-таки случилось? – Вера впервые называла ее по имени. В ответ та поджала губы жестом обиженного ребенка:

– Я сегодня утром видела за окном мертвеца…

– Это кого же? Ты знаешь его?

– Помнишь мужчину с большой красивой собакой…?

– Это ты про Колю со 152 квартиры?

– Ну наверное, собака у него борзая была…

– Ну да, Коля, помер пару лет назад. Так ты его сегодня видела?– как-то уж слишком обыденно спросила Вера.

Альбина закивала:

-А знаешь, что самое ужасное? А то, что он видел меня, обернулся и посмотрел прямо в глаза.

Она, наконец, помогла Вере обуться и, поддерживая за локоть, провожала до туалета. Старушка, шла молча, опираясь на Альбину.

Вера впервые со времени своего «возвращения», сидела на кухне, за столом. Медленно, не спеша, ела приготовленный Альбиной завтрак. Им предстоял разговор, обе знали о его неотвратимости и готовились к нему. Первой нарушила молчание Альбина:

-Ты ведь знала, что вместе с даром телепатии в нагрузку придет и это, почему не предупредила меня?

Рука, слегка потряхивающая ложку с остывшей кашей, остановилась на полпути в рот:

– В нагрузку с даром тебе стал доступен целый мир…

– Ага, мир покойников!

Вера метнула негодующий взгляд:

– Ну не разочаровывай ты меня … что за плоское, примитивное представление? Ты должна поменять свой взгляд на это. Мы для них такие же «покойники», как и они для нас.

– Мы живые, а они мертвы, разве не так?

Во взгляде Веры странным образом смешались укор и сочувствие:

– Нет не так, совсем не так. Это обывательский взгляд несведущего человека. Представь себе реку, мы на одном берегу, они на другом, и только единицам дано ходить по тонкому мостику туда и обратно. Понимаешь? Единицам! … и ты в их числе.

– Мне не нужен этот дар – ходить по мостику, и я не собираюсь им пользоваться – упрямо повторила Альбина.

В ответ Вера отложила ложку и, глядя куда-то перед собой, отстраненно заметила:

-Знаешь, я не пытаюсь тебе ничего навязать, скажу больше: ты действительно можешь «забить» на свой дар, делать вид, что ничего не видишь и не слышишь. Я больше никогда не напомню о себе, а ты будешь жить дальше. Но! Я не могу забрать у тебя то, с чем ты родилась. И еще: чтобы мы тут не говорили, но такой как прежде, твоя жизнь уже не будет. И вовсе не потому, что я так хочу, это объективная реальность. Меняется человек – меняется его жизнь. А твоя ментальность, хочешь ты этого или нет, изменилась необратимо.

Альбина слушала внимательно, и вдруг заметила:

– Ты странно разговариваешь....

– В чем же странность? – усмехнулась Вера.

– Женщины твоего возраста так не изъясняются, у них другой лексикон.

– Ну… если ты до сих пор не заметила, то я не совсем обыкновенная старуха.

– А если быть точнее, то вообще не старуха, ведь так?– подхватила Альбина.

Вера выстрелила очередным пронизывающим взглядом, потом вернулась к холодной каше, вяло поковырялась ложкой, и резко отстранила от себя тарелку:

– В этом теле живет не старуха, но я сполна ощущаю все «прелести» старческой немощи. И с каждым днем их все больше и больше.... А с тобой я разговариваю не таясь, потому, что принимаю тебя за свою.

– Не объяснишь?

– Нет… Если ты собираешься все забыть, и не иметь к этому всему больше никакого отношения, зачем тебе эта информация?

– Логично, но мне действительно надо подумать, прости, но я, правда, не готова видеть под окнами мертвецов, это выше моих сил.

Уходя, Альбина не выдержала и обернулась на пороге. Их глаза встретились, Вера смотрела ровным, беспристрастным взглядом:

– Делай что хочешь, только не снимай крестик.