Читать книгу Талисман - Генадий Синицын - Страница 27

***

Ближе к вечеру, стянув из кухонного выдвижного ящика коробку спичек и выпросив у матери несколько сырых картофелин, Дима, в предвкушении предстоящего мероприятия, вприпрыжку выскочил из дома. На улице уже кучковались ребята из примыкающих к их общему двору, однообразных, двухэтажных жилых домов, кто-то из ребят был на пару лет постарше, а некоторые и помладше его. Постояв и поболтав между собой ещё некоторое время в ожидании ещё не подошедших друзей, они, наконец, собравшись, гурьбой направились на пустырь, который начинался за довольно глубоким и широким оврагом. Ближний край его почти вплотную, недотянув всего метров двадцать, подходил к дому, в котором жил Дима. Вблизи дома, практически по самому краю оврага, почти без просветов, прилепившись друг другу, расположились приземистые деревянные, хозяйственные постройки жильцов дома, в обиходе именовавшиеся сараями. Шумная, босоногая ватага, устремившись в обход их, стремительно спустилась по достаточно крутому склону оврага, оказавшись на его дне, покрытом вязкой глиняной массой, образовавшейся после спада вешних вод, ещё совсем недавно проносившихся здесь бурным мутным потоком. Лишившись обильной подпитки, поток воды иссяк, и только небольшие ручьи разрозненными, а порой вновь объединявшимися рукавами, продолжали свой уже ленивый, с лёгким журчанием бег.

Оставив позади вязкий участок пути, мальчишки продолжали преодолевать естественную полосу препятствий, уже карабкаясь вверх по крутому склону противоположной стороны оврага, изнашивая по пути глиняные чулки, приобретённые на его вязком дне. Один за другим они уже, запыхавшись, выскакивают из оврага и, рассыпавшись по пустырю, собирают хворост из прошлогодней травы и картофельной ботвы, находящейся здесь в изобилии. В дело идут и попадающиеся обломанные ветки редкого кустарника, одиноких деревьев. Вскоре из многочисленных охапок вырастают несколько огромных куч. Начинает темнеть. Мальчишки, разделившись на группы, обступают возведённые ими творения, из которых вскоре сначала поднимается густой, едкий дым, затем появляются робкие языки пламени. Окрепнув, они захватывают всё большие участки хвороста, и вот, уже внезапно разорвав только что сгустившиеся сумерки, вырастают огненные столбы, сопровождаемые характерным гулом и треском. Высоко вверх мириадами и, в меньшей степени, в стороны от костров разлетаются искры.

Мальчишки, обдаваемые нестерпимым жаром и донимаемые искрами, нехотя, но вынуждено отступают подальше от огня. Побушевав некоторое время, он постепенно спадает, окружение костров вновь постепенно сужается. Время от времени, желая хотя бы ненадолго продлить удовольствие, в прожорливое лоно огня, задавая ему порцию пищи, летит очередная охапка хвороста. Кто-то из мальчишек, самый нетерпеливый бросает в слабеющий огонь клубни картошки. Наконец, открытые языки пламени, слизав последнюю пищу, исчезают. Почти до самого костра, вернее, до осевшей на его месте кучи тёмно бордовой золы, опускается темнота. Уже дружно, до полного исчезновения запасов, в золу летят многочисленные клубни картошки. Все сосредоточено и заботливо, заранее припасёнными палками из суковатых веток, стараются полностью прикрыть горячей золой картошку. Кто-то выцарапал палкой картофелину, чёрную, обгоревшую до неузнаваемости, брошенную ранее в открытый огонь. Перекидывая её, жутко горячую с ладони на ладонь, сильно обжегшись, вскрикивает от резкой боли. Роняет на землю, наконец, немного остывшую картофелину пытается разломить надвое, ан, нет, не получается. Кусками отваливается толстая, верхняя, горелая её часть, а оставшаяся в руках сердцевина, хотя и горячая, но почти сырая. Сгорая от нетерпения, хочется её попробовать и укусить, но на поверку она слабо поддаётся и хрустит на зубах. Никакого удовольствия, остаётся только выбросить. Приходится терпеливо ждать, когда истомится до готовности та картошка, которая ещё печётся. Нетерпение уже перехлёстывает через край, хочется попробовать на зуб хотя бы одну из картофелин, ещё томящихся в золе. Кто-то не выдерживает, но быстро разочаровывается и ждёт дальше. Наконец-то, терпение вознаграждено. Одна за другой картофелины, под воздействием управляемых палок, выкатываются из золы, уже выгоревшей до белизны.

Какое удовольствие иметь дело с картошкой, доведённой до полной готовности, испечённой в золе! К этому времени то, что осталось от костра, уже не излучает ощутимого тепла. С наступлением темноты становится прохладно. Тогда особенно приятно, даже обжигая пальцы, без особых усилий разломить картофелину пополам, она слегка сверкает на рваном изломе. От обеих её половинок поднимается и доходит до вдыхающих ноздрей пахучий, смешанный с дымком и ещё непонятно с чем, парок. Подсасывая прохладный воздух, чтобы не так сильно было горячо насладиться рыхловатой мякотью, поглощаешь её вместе с обгорелой кожурой, даже без соли она вкусна неповторимо и кажется слегка сладковатой. Если к тому же ты ещё и запасливо прихватил с собой в спичечном коробке немного соли, то, конечно же, не пожалеешь об этом.

Пиршество, ради которого всё затевалось изначально, закончилось. Развороченная зола заметно осела и практически уже остыла. Ощутимее становится опускающаяся на ночь прохлада. Особенно это чувствуют босые ноги, пора домой.

Обратный путь в темноте через овраг дался значительно труднее, хотя об этом никто и не задумывался. Перебравшись через овраг, все разбежались по своим домам, немного уставшие, но вполне довольные, доставив мамам хлопоты по отмыванию чумазых лиц от костровой сажи и конечностей, заляпанных рыжей глиной.