Читать книгу Баронесса Z. Цикл «Отшельники». Том 2 - Геннадий Анатольевич Бурлаков, All Season Interceptor, Вадим Андреев - Страница 17

Сознание в этот раз вернулось спокойно, – нет, можно даже сказать, что она просто проснулась. Джуля не помнила сколько дней продолжались кошмары, но это было так страшно и мучительно, что она и не хотела вспоминать никакие подробности. Сказать, что при этом ей было плохо, – значит ничего не сказать! Это было просто КОШМАРНО ПЛОХО! У неё непрерывно отрывались ноги, руки, все мышцы выкручивались, туловище разрывалось на множество мелких частичек, голова просто раскалывалась от пульсирующего в груди ритма сердца, а само сердце стучало неритмично, временами вообще, казалось, останавливалось, вызывая при этом сильную нехватку воздуха и дикий ужас. Джуля не помнила сколько дней продолжались кошмары, но она помнила сами кошмары. Она разговаривала с неизвестными ей духами, бородатыми богами, с самим дьяволом, так и норовившем откусить у неё какую-то часть тела… Тонула, горела, задыхалась, рыдала остатками воздуха, выворачивала наизнанку пустой желудок и огнедышащий низ живота… БР-Р-Рррррр!!!!….

Джуля проснулась в обычной комнате, а не в палате. На окнах были красивые занавески, на подоконнике, как в далёком детстве, стояли цветочные горшки. Сквозь полупрозрачные шторы светили яркие лучи солнца. Девушка встала с постели, подошла к окну и отодвинула штору. Лучи солнца ярче осветили комнату, заиграли бликами на чайной посуде на столике около её кровати.

– Проснулась? – за спиной раздался знакомый звук голоса. – Как себя чувствуешь?

– Да, спасибо, – мелодично ответила, обернувшись, Джуля. – Ещё не поняла, но, кажется, хорошо. Это Вы меня просили играть вам, когда я лежала… ну, там… в палате, наверно?

– Ты это запомнила? – рассмеялась собеседница. – Да, я. Но я не думала, что ты меня услышишь, и уж тем более запомнишь.

– Это не имеет значение. Я дала слово, – и я буду…

– Расслабься, – перебила женщина. – Я тебя услышала, поняла, твои слова приняты. Но сначала ты должна пройти полный курс реабилитации, и уж потом… Впрочем, я надеюсь, что потом мы просто подружимся.

– Я бы тоже этого хотела. А кто Вы?

– Давай сразу договоримся обращаться друг к другу на «ТЫ». Я – Лейла. Я хозяйка этой клиники, где тебя лечили, этого дома, куда тебя перевезли и где ты проснулась.

– А это где?

– Название тебе ни о чем не скажет, хотя планета Земля тебе знакома? – рассмеялась Лейла.

– Конечно знакома. А меня звать Джуля. Джульетта. Джулей меня звала мама, а друзья Жулей. Но так мне не очень травится, хотя тоже нормально.

– Что с тобой произошло? – они уже сидели за столиком на удобных стульях, а перед ними как по мановению волшебной палочки молчаливые слуги накрыли стол для завтрака. Печенья, фрукты, сырные нарезки, ветчина, – и большой самовар с чаем.

– Я играла в клубе, – концерт группы. А потом там появился человек, который ранее обещал отрезать мне пальцы. Я вылила со сцены на него стакан какого-то напитка, – поверьте… ну, т. е., прости, поверь, я только пыталась защищаться! И убежала по какому-то коридору. Они с охраной должны были меня поймать и… – Джуля закрыла лицо руками и всхлипнула. Всё-таки это воспоминание было самым сильным из её кошмаров за время беспамятства.

– А зачем ему твои пальцы? Он что, каннибал?

– Он завистник. Я играла лучше, чем его сын, – на всех выступлениях, – и даже смогла отбить у него самый большой приз, хотя это именно он его и купил, – для конкурса и для сына. А потом… Потом он рассердился. И пообещал, что если увидит или услышит меня на сцене, то отрежет мне пальцы. Я и убежала с концерта, когда увидела его. Как мне кажется долго бежала по какому-то техническому коридору через подвал, потом вышла на улицу, попыталась спрятаться в какой-то машине… А потом ничего не помню.

– Наверно, ты ударилась в тот момент головой. Или тебя ударили… Теперь не выяснить. Тебя привезли в одну из моих резиденций на технической машине, кто ты и откуда выяснить не удалось. Мои лучшие врачи уверили меня, что твоя смерть от травмы головы – вопрос только нескольких часов. Самое лучшее, что тебя ждало, – полная инвалидность.

– Значит, услышанный разговор с врачом – не бред?

– Да, это было на самом деле.

– И мои ощущения, что моё тело мне не подчиняется, – тоже не галлюцинация?

– И это правда. Половина лица и половина туловища были практически неподвижны.

– А как же тогда…

– Слушай, девочка, тебе не всё равно, что я сделал для того, чтобы ты выздоровела? Просто имей в виду, что ты теперь ко мне привязана тем, что тебе придётся время времени принимать кое-что из никому неизвестных лекарств, которые не дадут тебе стать живым «овощем». И это лекарство есть только в моей клинике, и только у меня лично.

– Да я и не хочу бежать отсюда, если Вы… ты имела в виду это.

– Я надеюсь.

– Хорошо, а зачем я тебе нужна? Только для игры на скрипке?

– Давай поговорим об этом позднее.

– А почему не теперь?

– Потому, что я и сама пока не полностью понимаю, зачем ты мне нужна. Скрипачей с мировым именем и инструментами в миллионы долларов я найду даже не напрягаясь. Но это как-то совсем не то. Что-то мёртвое, продажное… Я даже не знаю, как объяснить. Что-то типа реальный рассвет и рассвет на дорогой картине известного дорогого художника.

– Но Вы… ты меня совсем не знаешь. Может быть я и не та, которая тебе нужна.

– Я прослушала твой «Шторм»… Точнее «Шторм» Вивальди в твоём исполнении. Ты знаешь, что по твоему вступлению в тот день уже сделан очень интересный клип, который выложен в интернете и имеет огромный успех?

– Нет, не знаю.

– И не могла знать. Ты в это время лежала у меня в реанимации. А за владение этим клипом, точнее за его принадлежность, теперь воюют несколько весьма сильных агентств… А лично ты объявлена в федеральный розыск. И за тебя обещана большая награда тем, кто найдёт тебя и доставит по нужному адресу. При этом таких заказчиков уже несколько. И они постоянно наращивают цену.

– И что мне делать?

– Ничего. Долечиваться, – и просто жить. На мою территорию никто не сунется. Да никто и не знает, что ты здесь.

– А потом?…

– А что потом? Потом они рано или поздно о тебе забудут.

– Но я хочу играть и выступать!

– И я этого хочу. И мы что-то придумаем. Договорились?

– Да, конечно. А что придумаем?

– Я пока не знаю. Я только знаю, что хочу есть, а ты нас обеих отвлекаешь от завтрака.

– Я приношу свои…

– Да хватит уже говорильни! Ешь давай!…

– А когда я смогу взять в руки свою скрипку? – спросила Джуля, намазывая тост маслом.

– Это мы тоже обсудим. Для начала, какого мастера скрипок – старинного или современного – ты сама предпочитаешь? – Лейла запивала кусочки бекона кофе и всем своим видом давала понять, что прислушивается к своим ощущениям глубоко внутри себя.

– Как это какого?

– Объясняю для не далёких: Страдивари, Гварнери, Амати, Токэ-Ча, Маджини, Штайнер, Батов, Вийом.

– Но это все старинные мастера!… Я никогда не имела возможности не только прикоснуться к таким раритетам, но даже увидеть их.

– Ну, если тебя пугает старинное имя, то есть и поновее: Грег Олф, Патрик Робэн…

– Стоп, стоп, стоп!… – Джуля отставила чашку с кофе и опёрлась руками в стол. – Вы мне предлагаете скрипки, которые стоят не просто целое состояние, а бюджет некоторых не маленьких селений. Это не честно. Где я возьму такие деньги?

– Это я возьму эти деньги, чтобы получать удовольствие от того, как ты играешь.

– Но…

– И никаких «НО»! Если не сможешь выбрать по названиям или именам авторов, то будешь выбирать по звучанию. В комнате, в зале, на свежем воздухе.

– Да я… – Джуля просто задохнулась от восторга. И, неожиданно даже для себя самой, вскочила и склонилась в глубоком реверансе. – Спасибо, – прошептала она, но Лейла услышала её.