Читать книгу Колымская проза - Геннадий Гусев - Страница 7

Самат, как нам известно, находился в рулевой рубке. Он по привычке крепко стоял на гуляющем под ногами полу, лишь временами, когда судно высоко поднималось на волну или резко ныряло в пучину, придерживаясь руками за выступающие предметы. За штурвалом, рядом с ним, находился его вахтенный помощник. Звали его Виктор Фомич. Это был среднего возраста мужчина, с небольшой округлой, рыжевато-курчавой бородкой, которая с тельняшкой, видневшейся из-под робы, явно показывали, что перед нами настоящий моряк.

Вахтенный помощник не хуже самого капитана понимал и разбирался в складывающейся обстановке, и она ему представлялась удручающей. Однако сказать что-либо противоречащее капитану он в из-за субординации и профессиональной вежливости не мог. Да и был ли в этом смысл. Решение на возвращение судна в порт, несмотря на требования «берега» уйти в защищённые места в период прохождения шторма, принималось узким кругом людей: старпомом, стармехом и капитаном.

«Они несут полную ответственность за судно и команду. А людям что, остаётся лишь данное принятое ими решение выполнять. Правда, есть хорошая в народе поговорка: „Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а теперь по ним ходить“. Но что поделаешь, не на прогулке же они, а в море. Да Охотском море! Тут, как известно, может всё случиться», – примерно так в эти минуты думал вахтенный помощник, до боли в глазах всматриваясь в тёмное, постоянно заливающееся брызгами волн и залипающим снегом смотровое окно рубки.

– Виктор Фомич, как Вы думаете, движок вытянет? Может, действительно, ненадолго сбросить обороты, правда тогда замедлится ход сейнера, – со всей серьёзностью спросил Кудинов своего помощника, посмотрев на него.

– Я полагаю, Самат Ринатович, в этой обстановке нам нужна хорошая скорость. А там уж остаётся надеяться только на Бога… Сейчас вряд ли есть другие варианты. Однако Вам решать, Вы капитан, – ответил вахтенный помощник. Ещё подумав немного, добавил: – Рядом с нами, вы сами это хорошо слышите по рации, нет ни одного судна. На помощь рассчитывать не приходится, только на самих себя. Может быть, пора связаться с берегом, подать сигнал SOS и, наконец, доложить о реально складывающейся обстановке? Конечно, вероятности мало, что вышлют нам навстречу спасательное судно, но всё-таки.

Выслушав ответ и предложение вахтенного помощника на свой вопрос, Кудинов не стал ничего отвечать, только ещё больше задумался. Глубокая морщина впервые так явно, что этого невозможно было не заметить у сравнительно ещё молодого человека, прорезала горизонтально лоб пополам.

В последние часы обстановка значительно ухудшилась, это было ясно каждому. Однако подавать SOS сейчас Самат не мог. Во-первых, судно как никак шло, не тонуло. Движок работал, система управления тоже, пробоин не было. Во-вторых, в случае чего, все расходы с организацией помощи, лягут на их компанию, судовладельца и, в конечном счёте, на команду. Если, конечно, сейнер вернётся в магаданский порт в рабочем состоянии. После чего лично ему о дальнейшей карьере на флоте можно было не мечтать. А о профессии моряка, капитана судна, он грезил с раннего детства.

«Но это, так сказать, одна сторона медали, – думал Кудинов. – Конечно, помощь-то можно запросить, ведь главное не карьера, не их ржавая „посудина“, не деньги, а люди. Однако при такой погоде, да ещё ночью, со стопроцентной уверенностью можно было утверждать, что к ним в ближайшие часы никто на выручку, даже спасать, не придёт. Авиация в таких условиях не летает, а корабли отстаиваются в бухтах, портах, в местах естественного укрытия. То же самое должны были сделать и они, когда получили предупредительную информацию с берега о приближающимся сильном шторме. Но он ошибся, принял неверное решение. Да чего там, просто проигнорировал требование „берега“. Поддался мимолётному желанию скорее увидеть семью! Поступил как легкомысленный пацан! Надо было хорошо всё обдумать, рассмотреть возможные последствия. Какой он после этого капитан?! – слишком поздно осознал неправильность принятого решения Кудинов. – Верно говорит вахтенный помощник, теперь остаётся только одно – лишь уповать на волю Всевышнего и надеяться на удачу. И идти, „всем врагам назло“, только вперёд и как можно быстрее».

Внезапно раздался громкий режущий сигнал. Звонили из машинного отделения.

– Слушаю вас! Что случилось?! – громко, стараясь чтобы его услышали, практически прокричал Кудинов в то время, как за тонкими стенами рубки творилось что-то несусветное, не поддающееся описанию, одним словом, – безумство стихии.

– Капитан, докладываю, – говорил взволнованно стар- мех, – движок перегрелся. Прокладку пробило, масло течёт. Есть большая вероятность поймать «клин» или загореться.

– Что предлагаете, Алексей Михайлович?! – с трудом устояв на ногах, после удара о борт судна мощной волны, прокричал в микрофон Кудинов.

– Теперь уже по-любому надо сбрасывать обороты, а, соответственно, и скорость, – ответил стармех.

– Исправить сможете?! – спросил капитан.

– Какое там при такой погоде! Минимальный ход можем обеспечить, только и всего, – ответил усталым голосом Михайлыч.

– Ладно, пусть будет так! Вам помощь нужна?! – спросил в свою очередь капитан.

– Нет, не нужна. Как-нибудь сами, – ответил стармех.

– Худо дело, капитан, – сказал слышавший весь разговор вахтенный помощник. При таком положении дел, чувствую, не дойдём мы до Магадана. Не пришлось бы нам

«ласты клеить».

– Рано в панику бросаетесь, Виктор Фомич. Лучше твёрже держите штурвал. Не стоим же, а идём. С каждым часом Магадан становится всё ближе. Я уверен, дотянем,

– холодно посмотрев в сторону вахтенного помощника, сказал Кудинов.

Вахтенный ничего не стал отвечать на упрёк капитана, надолго умолк.

Прошло с полчаса, как судно потеряло полный ход и теперь шло на малом. Это позволяло держать направление, а с учётом, что ветер дул несколько сзади и сбоку, как бы немного помогал подталкивать корабль вперёд. Возникал вопрос: только вот знать бы куда он толкает их сейнер и зачем?

Из-за сброса скорости бортовая и килевая качка значительно возросли. В этом случае возникали новые опасения. Силы инерции и удары волн могли привести к местным разрушениям корпуса и отдельных устройств судна, нарушению нормального режима работы механизмов и устройств, заливанию палубы, вредному физиологическому воздействию на людей. Но самое страшное, что в результате постоянного нароста льда на корпусе сейнера, всё это вместе взятое, в конечном счёте могло привести к потере остойчивости судна и его опрокидыванию.

Шторм к полуночи разгулялся сполна и набрал свою жуткую, зловещую силу. По шкале Бофорта его можно было приравнять к восьмибалльному. Он характеризуется высокими, до семи с половиной метров в высоту, волнами. По краям гребней взлетают пенные брызги. Их полосы ложатся рядами по направлению ветра. Грохочут обрушивающиеся на судно волны, свищет сводящий с ума ураганный, ледяной ветер.

Внезапно в рубку вместе с резким порывом холодного воздуха буквально вломился в мокром с ног до головы брезентовом плаще старпом. Он быстро захлопнул за собой дверь, скинул с головы капюшон.

– С чем пожаловали, Матвей Степанович? – взглянув на него, спросил капитан и добавил. – Течи во внутренних помещениях судна нет? Нарост льда снаружи большой? Как там в кают-компании люди себя чувствуют, чем занимаются?

– Корпус судна в порядке, течи нет. В остальном – ничего хорошего. Обледенение очень значительное и к тому же неравномерное. Со одной стороны борта нарост льда больше, чем с другой. При такой скорости сейнера и силе ветра до Магадана вряд ли дойдём. Качка большая. Люди волнуются. Внутри судна чувствуешь себя как в закрытой металлической бочке, пущенной вниз с горы. Надо что-то делать, капитан. Может, запросить берег о помощи? – сказал поникшим голосом старпом, посмотрев на Кудимова.

– Я думал об этом. Только вряд ли кто сейчас нам поможет. Рядом с сейнером нет ни одного судна. Сами подумайте, в такую погоду ну получат они от нас сигнал SOS, разве смогут тут же выслать спасательный буксир или авиацию? Конечно, нет. Всё это требует значительного времени. Нам ничего не остаётся, как только рассчитывать на себя и удачу. Если есть возможность обкалывать лёд, надо это делать, во внутренних помещениях осуществить перевалку грузов к борту, где меньше льда, чтобы обеспечить равновесие. Следить за протечкой корпуса. Подготовить спасательные средства и главное – поднять дух у людей, – сказал капитан.

– Хорошо, я постараюсь это исполнить, однако выходить в настоящее время на палубу и там работать становится смертельно опасно. Если человека накроет волной или сорвёт с ног порывом ветра, то не поможет ничего, никакое страховочное средство. Он тут же окажется либо за бортом, либо его просто сломает, разобьёт, покалечит. Это каждый из команды знает и вряд ли согласится пойти на палубу скалывать лёд. Я бы всё-таки на Вашем месте связался с «берегом» и доложил о нашем критическом положении, – в заключение предложил старпом.

– Я Вас услышал, Матвей Степанович, – посмотрев в глаза своего старшего помощника, тяжело сказал Кудинов. В душе он в этот момент думал: «Как жаль, что ты не остановил меня при принятии решения возвращаться или нет в магаданский порт. Могли бы действительно отстояться за островом Завьялова, переждать непогоду и через пару дней спокойно вернуться домой. Всё-таки стармех один из нас троих оказался прав».

– Я тогда пошёл… – без особого желания, чувствуя обречённость и безнадёжность их положения, то ли спросил, то ли просто сказал старпом.

– Да, идите, Матвей Степанович, – ответил капитан, вновь обратив свой взор в смотровое стекло рулевой рубки.

Старпом ушёл.

Сразу после этого, ещё раз переговорив со старшим механиком о положении дел в машинном отделении и поняв, что в лучшем случае только таким ходом они могут идти дальше, Самат наконец решился доложить на «берег» о реальном положении дел с их кораблём. Однако подавать сигнал SOS он не стал.

«Берег» ответил тем, что всем судам, находящимся в данной акватории вблизи к их сейнеру, будет дана команда оказать им помощь. В то же время, береговая служба информировала, что спасательное судно из Магадана раньше, чем через несколько часов и то при условии улучшения погоды, выйти к ним не сможет. На авиацию также не приходилось надеяться. Договорились постоянно между собой держать связь. Регулярно, через согласованное время, Кудинов обязывался докладывать о состоянии дел и местоположении судна.

Получив данную информацию, Самат ничему не удивился. Он и так прекрасно знал, что ему ответят.

«Да, не повезло нам в данном случае. Что ж, иногда бывает и так. Не все же везучие. В народе правильно говорят: „Знал бы, где упасть, соломки бы подстелил“. А ведь предполагал, что такое может случиться, предупреждение ведь получил. Однако не выполнил требование, не прислушался к стармеху, человеку с большим опытом, да и просто к здравому смыслу. Какая глупость, тупоумие! Как мог он, капитан, на такое пойти?!» – корил очередной раз себя Самат. Глаза при этом у него слегка повлажнели, словно перед ними опустился туман.

Рядом с Кудиновым по-прежнему находился его вахтенный помощник. Поэтому мимолётную слабость, которая могла бы показать отсутствие у него характера, твёрдой воли, он тут же жёстко внутри себя подавил. «Не хватало, чтобы меня раскисшим увидели подчинённые, позор будет на всю оставшуюся жизнь. Пусть даже она у меня будет короткая», – Самат резко встряхнулся, взял себя в руки.

Очередная мощная волна обрушилась на корабль. Она словно снежная лавина сошла с горы и всей своей силой придавила его. Удар, скрежет, визг и свист ветра всё разом соединилось, сплелось. В рубке моргнул свет. Сейнер несколько развернуло влево. Такое положение грозило ему серьёзной опасностью опрокидывания. Сразу же увеличилась бортовая качка, которая и до этого уже была непомерно большой. Вахтенному помощнику пришлось серьёзно попотеть, чтобы восстановить нужное направление движения судна. При хорошей скорости такого случиться не могло, да и поменять курс можно было бы сравнительно легко, но только не сейчас. Теперь в любой момент жди, когда тебе, как в боксе, то с одной стороны, то с другой «прилетит» внезапная оплеуха, вернее, нанесут нокаутирующий удар.

Вдруг раздался раздражающий звон вызова по системе внутренней связи.

– Слушаю. Кудинов, – ответил капитан.

– Что случилось, Самат Ринатович?! У нас тут движок чуть со шпилек не сорвало, и мы с механиком чудом не убились! – явно встревоженно прокричал стармех. Спокойным голосом в это время на корабле уже никто не разговаривал, это просто было невозможно.

– Алексей Михайлович, не волнуйтесь, это ударила о борт большая волна! Положение судна мы восстановили! У вас-то как там?! Скорость не можем прибавить?! – в ответ, стараясь успокоить своего старшего механика, громко спросил Кудинов.

– Какое там, Самат Ринатович, дай бог такие обороты держать! А если подобные этому удары участятся, то вообще ничего гарантировать не смогу! Тут и генератор может выйти из строя, тогда судно вовсе обесточится! Вслепую придётся работать и идти! – прокричал стармех.

– Я Вас понял! Будем бороться за корабль, за жизнь и надеяться на лучшее! —заканчивая разговор, сказал Кудинов.

– В нашем теперешнем положении только и остаётся – одна надежда… – уже без крика, без эмоций в голосе, мрачно ответил стармех.