Читать книгу Донской хронограф. Хронологическая история донских казаков. 1632—1660 год. Том 2 - Геннадий Иванович Коваленко, Геннадий Иванович Кривецков - Страница 7

Михаил Фёдорович, извещённый о не однократных погромах ногаев казаками, решил, что пришло время для переговоров с мятежными мурзами. Для этого он отправил на Дон дворянина Фёдора Алябьева с большими полномочиями и милостивыми грамотами к Большим и Малым Ногаям, а так же к донским казакам. В Главное Войско царский посланник прибыл 10 января 1636 г., где вручил войсковому атаману Ивану Каторжному похвальную грамоту, зачитанную в Кругу.

16 января, по воле Круга, из Войска, в ногайские улусы были посланы Василий Струков и толмач Василий Лазарев. Они должны были передать мурзам государеву грамоту и войсковую отписку, и потребовать от них выдачи Войску за себя и своих людей аманатов (заложников). Мурза Большого Нагая Кейкуват Енмамет, встретил посланцев Войска с почётом. Видя пагубность для нагаев разрыва отношений с Москвой, и страдая от опустошительных казачьих набегов, он решил пойти на переговоры с Москвой и Войском Донским.

28 января Кейкуват Енмамет отправляет в Главное Войско одного из своих приближённых, мурзу Ешпулата с грамотой. Вместе с ним на Дон возвращается войсковой толмач И. Лазарев и посланный Войском к ногаями татарин Байтерак. В своей грамоте мурза Енмамет писал о готовности ногаев дать Москве шерть на верность, заключить с Войском мирный договор и перекочевать к Дону, так как к Астрахани мурзы возвращаться не хотели. Ведь их пустующие кочевья заняли пришедшие из-за Волги, многочисленные и воинственны калмыки: «В Астрахани де ныне калмыки, а кочуют де по наших кочевьях и мочеках».

Для обсуждения договора с ногаями, атаманом Каторжным был созван Круг: «… у атаманов молодцов, у всего великого Войска Донского, был Круг съезжей, и в Кругу договорились атаманы молодцы: велели атаману Ивану Каторжному ото всего Войска Донского руку дать до мирного договора во всём. Ногаям от имени Войска предлагалось прикочевать к Дону, где жить с казаками в мире и «шкоты» не чинить, «коней и животины не отгонять», а также не умышлять разбоев. Атаман Каторжный со стороны Войска и мурза Ешпулат, со стороны Больших Нагаев, дали согласие на заключение мирного договора. Они клятвенно гарантировали безопасность всех мурз, которые приедут для заключения договора в Окупной Яр. Атаман Каторжный предупредил ногайского посланника, чтобы мурзы, за два дня до выезда в Окупной Яр, выслали в Войско гонцов, для извещения об этом, так как «атаманы молодцы в одном месте не живут». На раздумья степнякам была дана неделя. Для сопровождения, мурзе Ешпулату, Войско выделило двух казаков-татар: Байтерека и Такуда. В случае если предложенный Войском мир, Ногайскую Орду не устроил бы, их должны были отпустить с вестью об этом, вместе с посланником Василием Струковым и бывшими с ним казаков-татар.

Однако многие мурзы и рядовые ногаи не хотели переходить в подданство Москвы и встреча, назначенная на 7 февраля 1636 г. в Окупном Яру, не состоялась. Ногайские мурзы не явились, прислав от себя в гонца с вестью, что им в назначенный срок не поспеть «… потому, что де не в одном месте мы кочуем». Был назначен второй срок, но ногаи вновь не приехали, подстрекаемые азовцами и крымцами. Видя это, атаман Каторжный послал в ногайские улусы «добрых татар», с требованием немедленно съезжаться в Окупной Яр, и обвинениями в неверности данному слову заключить мир. На это мурзы ответили, что им нужно посоветоваться с азовцами и крымцами, чьи посланники беспрерывно появлялись в их кочевьях. Подобный ответ вызвал крайнее недовольство казаков, решительно потребовавших от мурз незамедлительно прибыть на переговоры. Грозя в противном случае войной.

Видя, что оттягивать переговоры далее нельзя, Кейкуват Енмамет отпустил на Дон Струкова с известием, что через 3 дня, то есть 12 февраля, все ногайские мурзы прибудут в Окупной Яр. На этот раз мурза Енмамет не обманул и прибыл в назначенное место с Бей мурзой и 1000 всадников. Вскоре туда же прибыл и русский посланник Алябьев с атаманом Каторжным и прочими атаманами и казаками. Они так же приехали в Окупной Яр под охраной бывших в Главном Войске казаков, так как было получено известие о желании части мурз захватить московского посланника, а казаков перебить. В результате взаимной подозрительности, обе стороны вели переговоры имея по 20 вооружённых всадников, съезжавшихся меж двух войск.

На первой встрече Алябьев потребовал от ногаев, как подданных русского царя, сойти с коней и выслушать государеву грамоту с непокрытыми головами. Мурзы, после недолгих колебаний спешились. После прочтения грамоты, Алябьев потребовал от ногаев в качестве гарантий верности слову, знатных заложников-аманатов. Предложив со стороны России себя, Василия Струкова, Ивана Лазарева и других россиян. Однако мурзы отказались дать аманатов, но заверили казаков и русского посланника, что ни какой «шкоты чинить не будут»; о чём били по рукам с двумя казаками по выбору Войска. Кроме того, ногаи, прежде чем заключить договор, просили им дать государеву грамоту на 10 дней, для прочтения её в улусах.

Но прошло 20 дней, а ответа от ногаев так и не было. Алябьев настоятельно советовал войсковому атаману отправить под ногайские улусы, кочевавшие по Чубуру и Ее, казаков для захвата языков. Каторжный согласился на это предложение и вскоре казаки захватили двух ногаев, показавших на расспросе, что государева грамота в улусах, но нагаи не желают исполнять волю царя, идти в астраханские степи. Мало того, многие из мурз увели своих воинов в набег на русские украины: к Рязани и Шацку. Мурза Алей Казыева улуса и часть ногаев Малого Нагая, ушли к Азову, где собирались переправляться на крымскую сторону.

Узнав об этом, атаман Каторжный, собрав казаков, он пошёл вслед за ушедшими ногаями, и начавшими уже переправляться через Дон. Но те уже переправились через Дон, ниже Азова, где у казаков не было застав. Переправившись на крымскую сторону, степняки пошли в набег на русские украинные города: «… и наши, государь, донские атаманы и казаки пошли сокмами, и сошли, государь, их, не доходя украинных городов, в трёх местах погромили, татар побили и лошадей у них отогнали». Оставшихся в живых ногаев, казаки рассеяли, и погнали в сторону Дона.

Тем временем другой татарский чумбул, возвращавшийся с полоном из набега на Россию, и был замечен казачьими дозорами. Донцы, сойдясь из нескольких городков, устремились за ними по зимнему шляху и «шли украдом» 10 дней, ожидая удобного случая «… и сошли, государь, их к Крыму за Молочными Водами, и стали на них бить; и милостию Божиею, а твоим государским щастьем, тех татар многих побили и начального агу Багильдю и многих татар живых взяли, и русский полон весь отгромили».

Крымский хан отправил за Перекоп нуреддина Сайдет Гирея, для встречи и сопровождения ногаев в Крым. И тот, « … вышед с крымскими людьми, стоял в Перекопи полтретьи недели и привёл в Крым жить тестя своего казыевского Алея князя Уракова и брата его Дивея и иных многих мурз со всеми их улусы и перевёз их совсем и рассажал их по деревням врозь по пяти человек на деревню. А сказывают де, перешло их в Крым жить всякого человека тысяч с 12». Но такой оборот событий вызвал недовольство ногаев, так как они были рассеяны по всему Крыму, и лишились при этом части своего скота: «А животину многую у них разволокли». Ещё 400 ногаев ушли в улусы князя Кантемира.

Пленников и русских полоняников казаки привели на Дон, откуда всех россиян, пожелавших того, отправили бударами на родину. Ага Багильдя на расспросе показал, что вышли они на Русь из Малого Нагая осенью и всю зиму разбойничали на дорогах в русских украинах. В феврале же они, с большой добычей пошли в Крым, к мурзе Алею Уракову, перешедшему туда в прошлом 1635 году. Об этом и всех прочих своих делах, Войско сообщило в Москву двумя отписками, отправленными с легковыми станицами, во главе с атаманами: Полуэктом Савельевым и Анисимом Никифоровым.

Станица атамана Полуэктова и есаула Иванова, на пути в Москву, подверглась нападению татар: «А как ехали мы степью, и на дороге, в Гундоровском юрту, нашли на нас Азовские Татаровя, и мы, холопи твои, сидели от них, а осаде, отабарилися коньми на степи, сидели мы от них в осаде два дни».

В ходе боя семь казачьих лошадей были убиты и три ранены, « … и они от ран на степи померли: да з голоду у нас же, холопей твоих, померли два коня на степи». Лишившись коней, казаки три дня шли пешком по степи: « … брели мы, холопи твои до Валуйки пеши трои сутки дённо и ношно, не пивали и не едали ни чего, опричь снегу». Впоследствии, по прибытии в Москву, казаки били государю челом, о возмещении убытков.

Легковую станицу атамана Анисима Никифорова, татары пытались перехватить дважды: « … нас на дороге громили Татаровя дважды, и сидели мы, холопи твои, от Татар в осаде два дни, … а товарища нашего вожа, которова нам дали Войском, Фетьку Иванова, убили до смерти. Да на том же бою семь коней у нас отгромили, а два коня у н ас убили, да коня у нас ранили».

16 февраля 1636 г. Михаил Фёдорович и Освящённый собор, официально утвердили прославление донского атамана Ермака и его товарищей, присоединивших в прошлом веке сибирский край к России. Тем самым, это событие приобрело государственный статус, а Ермак стал национальным героем. Царь велел своим указом сибирским воеводам, разыскать всех оставшихся в живых сподвижников Ермака, если таковые имеются, и расспросить во всех подробностях о покорении ими Сибири, и написать подробную летопись.

Весной 1636 года в Стамбул прибыл царский толмач Афанасий Буколов, привезший турецкому султану государеву грамоту, передав её Фоме Кантакузину. На приёме у верховного визиря Буколов был вынужден выслушивать его упрёки и обвинения: « … только б де Великий государь ваш, его царское величество, хотел быть з Государем их с Мурат салтановым величеством в братцкой дружбе и любви, и он бы де Великий Государь велел унять донских казаков, а донские де казаки на море ходят, и городы, и сёла воюют беспрестанно». Выслушав это, Буколов отвечал, что ему « … и самому ведомо, что донские казаки воры и царского величества повеленья ни в чём не слушают».

Буколов был задержан в Стамбуле до сентября. Турки выделили ему вопреки посольскому обычаю на «прокорм» всего 18 ефимков и ему приходилось довольствоваться за свои деньги. Не смотря на все просьбы толмача об его отпуске на родину, великий визирь задерживал его отъезд. В сентябре донские и запорожские казаки совершили морской поход к берегам Турции, разграбив турецкие селения в дне пути от Стамбула. Туркам удалось захватить 6 казаков в плен и их привезли в столицу, где визирь, представив их Буколову, поносил его последними словами: « … и в то ж де время привели во Царьгород языков донских казаков и запорожских черкас 6 человек, а вяли их на Чорном море от Царягорода за днище. И его Офонасья (Буколова) визирь имал к себе и воровство донских казаков ему вычитал, и его лаял, и называл безверником». Как впоследствии заявил на расспросе Буколов: « … его де Офонасья держали в Царьгороде в неволю». Кроме этого, визирь упрекал Буколова в том, что « … Государь де ваш с польским королём помирился, не обослався с Марат салтаном».

В Москву Буколов был отпущен 28 сентября вместе с посланником султана Фомой Кантакузиным, который получил это назначение, дав взятку визирю. Судя по всему, столь частые поездки Фомы Кантакузина в Москву в качестве посла и посланника, были связаны не столько с доверием султана и визиря к греку, сколько торговыми интересами купеческого дома Кантакузиных.

Из расспросных речей толмача Буколова, мы узнаём: «Да с Томой де ж пошли из Царягорода для торговли греченя торговые люди, брат его родной Юрьи, да племянник, да 2 шурина, да 3 кума, да людей его два человека, да торговых же людей, имян им не упомнит, 10 человек, и всего 20 человек».

Для того, что бы визирь отправил его в Москву с грамотами султана, Фома Кантакузин принёс ему в дар соболью шубу ценой в 900 ефимков. Но визирь счёл эту шубу не достойной себя и не взял её, « … и они принесли другую шубу соболью ценою в 1200 ефимков да 6 сороков соболей». Кроме этого взятки получили казначей визиря, в виде шубы из лапок соболей, ценой в 90 рублей, и дворецкий, в виде 3 сороков соболей. Это подношение визирь счёл достаточным и только тогда разрешил Кантакузину везти в Москву письма султана. Хотя, первоначально, письма должен был везти сам Буколов.

В Россию Буколов и греки во главе с Кантакузиным отплыли в Россию кораблём, « … на Синоп, да на Кафу, да на Керчь, а ис Керчи в Азов». Прибывая во все эти города, Фома Кантакузин заявлял, что он является посланником султана, везущим его письма русскому царю, Афанасия же Буколова, грек на берег не выпускал, боясь, что откроется правда. Однако кафинский паша, очевидно был в курсе проделок Кантакузина, и приказал ему возвращаться назад в Стамбул: « … а велел было ево воротить назад во Царьгород, и говорил ему, что он будет для торговли, а пролыгаетца послом. А Мурат салтанову де величеству, и без него было в поспех послать мочно, и называл де Тому баламутом».

Кантакузин ссылался на то, что на его корабле якобы плывёт русский посол, вместе с которым он едет в Москву. Паша велел досмотреть корабль, но даже после обнаружения Буколова не хотел отпускать его в Керчь. Тогда Кантакузин собрал со своих родственников 500 золотых и преподнёс их паше. Только после этого паша разрешил ему отплыть.

В Азов Буколов и греческие купцы прибыли 25 ноября, за Филиппова заговенья. На этом же корабле в Азов прибыл капычей (один из телохранителей султана) с грамотой для азовского бея, так же привезший жалованье мурзам Большого Нагая, перешедшим на крымскую сторону. Оно состояло из 24 вышитых золотом кафтанов. Кроме этого, для пополнения Азовского арсенала, на случай очередного приступа казаков: «Да в Азов для осадного времени прислано 5 медных пушек полковых, и мелкое ружьё, и зелье, и свинец, а сколько мелково ружья, и зелья, и свинцу порознь – того не ведает. И на ногайских мурз х которым турской салтан кафтаны прислал под Азовом не заехали, и те кафтаны отдали азовскому бею».

Кантакузин потребовал от азовского бея отправить в Москву гонца с известием о приезде в Азов турецкого посла и русского посланника. Буколов хотел ехать вместе с гонцом, но грек не отпустил его. Но тут выяснилось, что Кантакузин приехал не в качестве посла турецкого султана: «И азовский бей и приказные люди на него шумели, и говорили ему, что он называется послом обманом, и едет к Государю на ссору, а Марат салтанову де величеству, мочно было послать к Государю в послех и опричь его, и за то хотели его убить. Но как в случае и с кафинским пашой, хитроумному греку удалось откупиться от азовского бея и чиновников.

Весной этого года, казаки, сойдясь в Круг, решили ещё раз приступить к турецкой твердыне Азову, представлявшему более чем реальную угрозу Войску Донскому. Но подобный поход требовал от казаков тщательной подготовки и создания больших запасов продовольствия, пороха, свинца и ядер.

Летом 1636 г. казаки, дав дворянину Алябьеву, ведшему переговоры с ногаями, сопровождавших казаков и суда, отпустили Доном в Воронеж. Вместе с Алябьевым в Россию были отправлены и русские полоняники: « … которые отбиты у Татар, детей боярских и всяких людей, Дмитрея Орлова с товарыщи, 12 человек». В связи с тем, что несколько казаков сопровождавших дворянина Алябьева, в дороге занемогли, и на Дону появились шайки воровских запорожцев, атаман Иван Фёдоров в Есауловом городке взял ещё двух казаков: Алексея Дронова и Торговова Панкрвтьева.

Одновременно с его отбытием, Войско отправило в Москву легковую станицу атамана Неустроя Фёдорова с отпиской. В ней донцы сообщали Михаилу Фёдоровичу, что согласно его повелению: « … к Нагайским мурзам посылали многижда и на съезд с Фёдором Олябьевым к Нагайским мурзам ездили, ево, Фёдора, от Нагайских мурз берегли, и отпустили ево, Фёдора, к Москве Доном рекою, и проводить ево послали». Кроме того казаки, в своей отписке, доносили государю о погромах всех тех ногаев, которые « … ходють под государевы украины войною».

Так же Войско продолжило подготовку к большому походу на Азов. Однако ресурсов Войска Донского катастрофически не хватало. Положение осложняло и то, что в 1636 г. Михаил Фёдорович не прислал на Дон своего государева жалованья продовольствием и боевыми припасами. Так что казакам приходилось рассчитывать только на свои силы и средства.

10 августа из Москвы, в Главное Войско возвратилась легковая станица атамана Анисима Обуха, привезшая государеву грамоту. В ней Михаил Фёдорович призывал казаков « … на их Тотарских сакмах лежать и поиск над ними чинить», в случае если нагаи и крымцы пойдут « … на государевы украинные городы войною».

Казакам пришлась по душе такая государева грамота, и в своей отписке царю они писали: «И мы, государь, с тово числа пошли по розным местом на Крымскую сторону, на степь и на перелазы, и по их Тотарским сокмам конные и пешие по розным местам лежать».

Между тем, среди ногайских мурз, начались распри и междоусобицы. Мурзы Малого Нагая, Бий Урамаметов, Адил Арасланов и Кучук Урамаметов, видя пагубность конфронтации с Москвой и донскими казаками, решили откочевать к Астрахани. Но мурзы Большого Нагая, Янмамет Тинмаметов и Окин Бет, узнав об этом, напали на улусы «отступников»; «Большого Ногаю Янмамет мурза Тинмаметев, да Окинбет мурза з братьями и з детьми и з племянники и з своими улусными людьми Бей мурзу Урмометева, да Одиль мурзу Орсланова, да Кучук Мурзу Урмометева з братьеми и з детьми и з племянники всех переграбили, и Одиль мурзу у них до смерти зарезали ножем, и чёрных мужиков многих у них посекли а жён мурзиных и детей и чёрных мужиков жён и детей, улусы их о всеми животинами к себе заворотили».

Уцелевшие нагаи ушли к Азову и 10 сентября 1636 г. прислали в Войско переговорщиков с предложением мира, и объявили о своей готовности стать подданными России. На расспросе переговорщики рассказали, что междоусобица в их улусах началась потому, что « … наши де Урмометевы мурзы хотели итить под государскую руку под Астрахань на старые кочевья». Против чего выступили « … Анмомет (Янмамет) мурза Тинмаметев, да Окинбет мурза з братьеми» и погромили улусы Урмометевых мурз».

Казаки, сойдясь в Круг, решили заключить мир с мурзами Малого Нагая, и объявили ногайским послам: если они хотят вновь быть в русском подданстве и замириться с казаками, то должны откочевать назад к Астрахани. Для заключения же мира, ногайские мурзы должны прибыть со знатными аманатами. «И сентября, государь, в 18 день Кучук мурза и иные многие мурзы Урмометевы с своими людьми со многими приехали, государь, к нашему Нижнему городку».

Жестоко притесняемые своими единоверцами, мурзы Малого Нагая, заключили с казаками мир, и, желая отомстить за своё бесчестье и ограбление, согласились на совместный с казаками поход против немирных мурз Большого Нагая. Кроме этого, мурзы обязались дать Москве шерть на верность и обещали откочевать к Астрахани. В качестве аманатов, в Войске было оставлено несколько знатных ногаев, в их числе был и сыновья мурзы Кучума, и Бий мурзы Урамаметова. Казаки же, видя крайнюю нужду своих новых союзников, ограбленных соплеменниками, снабдили их продовольствием из своих и без того скудных запасов: «… давали им всякий запас, мёд, вино, и себя в том изубыточили».

Осенью 1636 г. Войско решило совершить поход на мятежные улусы Больших Нагаев, кочевавших у Темрюка. Для этого казачьи полки, общим числом 1400 человек под предводительством И. Каторжного и М. Татаринова, соединились с 5000 (по другим сведениям, с 2000 или 3000) замирившихся ногаев Малого Нагая. Они совершили стремительный бросок к Таманскому полуострову: «По Кубану, в Култуку на речке Кумуре к морю, к Темрюку октября в 5 день и ударили на первые улусы, на Янмамет мурзин Тинмаметова улус, да на Окин Бет мурзин улус и на иные улусы, и в тех улусех, многих татар порубили; а Урамаметевых мурз жён и детей, и чёрных мужиков жён и детей с избами (кибитками) заворотили многих». Множество ногаев попало в плен к казакам. С добычей и ясырём, донцы и союзные им нагаи, двинулись на Дон.

Но вскоре казаки и Малые Нагаи, были настигнуты, Большими Ногаями, получившими подкрепление от темрюцких черкес. Видя подавляющий численный перевес неприятелей, казаки, поставив телеги обоза в круг, сели в осаду. В первом же бою, «чёрные люди» Урамаметевых мурз, забыв про благодарность за освобождение жён и детей, и не желая быть в Российском подданстве, изменили своему слову, и перешли на сторону Больших Нагаев. С верными своему слову мурзами, осталось не более 500 человек всадников.

Однако измена не смутила казаков, и они вступили в бой с превосходящими силами противника. Завязалось кровопролитное сражение, длившееся, практически без перерывов четверо суток. Засев за поставленными в круг кибитками, донцы из пищалей и самопалов отражали атаковавшие их толпы ногаев. Сами атаковали их лавами, заманивали в засады и ловушки, где истребляли десятки и сотни неприятелей.

Потеряв множество всадников и мурзу Кудана Уракова, оставшиеся в живых мурзы, убедились в тщетности всех попыток отгромить захваченный казаками полон. Они упали духом и решили заключить с Войском мир. А так же заявили о признании над ними верховной власти Москвы. И просили атамана Каторжного вернуть им, их жён и детей опасаясь, что казаки вырежут их поголовно: « … а мы де, мурзы Большого Ногаю, все хотим быть под государьскою рукою в холопстве, и вины ему, государю, свои принесём, тока де ясырь наш весь отдадитя нам».

Казаки вновь, великодушно простили ногаев и отпустили часть пленников, позволив им кочевать по рекам Бейсугу, Челбашу и Кагальнику. Не отдав захваченный скот и не выдав Урммаметевых мурз. Однако вскоре нагаи снова изменили данному слову. Крымский хан, Иннает Гирей, узнав о поражении ногаев, отправил из Кафы под Азов, одного из царевичей, с лучшей конницей в 9000 человек, которая переправилась через Дон, и подошла к улусам ногаев. Царевич стал один за другим, слать гонцов, предлагая им крымское подданство и вместе громить казаков. Часть мурз сразу же согласились принять крымское подданство и идти громить казачьи городки.

О появлении калги Хусам Гирея, очень скоро стало известно в Войске: « … идёть Крымский царевич с ратными людьми со многими и с огненным боем с Еньчени (янычарами), а стал не доходя Азова у Сонбека». Видя колебания своих новоявленных союзников, казаки отправили к ним двух казаков татар, с напоминанием о данной ими шерти. Но те решили изменить своему слову и откликнулись на призыв калги.

Казаки, узнав об измене ногаев и их желании вместе с крымцами сбить Войско с куреней, тотчас выступили им на встречу, как сушей, так и стругами по Дону. Неприятели встретились 25 октября 1636 г. у Мёртвого Донца. Союзные казакам Урамаметевы мурзы, так же присоединились к казачьему войску, не смотря на то, что калга призывал их напасть на казаков. Соединённое войско медленно двинулось на встречу крымско-ногайской армии. Казачьи атаманы, как Каторжный, так и Татаринов, не слишком доверяли своим невольным союзникам, помня старинную казачью поговорку: «Замиренный враг, что сломанный лук, ни куда не годится».

И они не ошибались, у Пяти Караулов, нагаи, видя нерешительность казаков, и принимая её за боязнь, сами их атаковали, стремясь подавить численным превосходством и надеясь на поддержку единоверцев. В завязавшемся сражении, все замирённые нагаи, за исключением мурз, чьи родственники находились в заложниках у казаков, перешли на сторону крымцов: « … А оне, государь, Большого Нагою мурзы со своими людьми… и Озовцы с Крымским царевичем сложась за одно, и бились, государь, с нами, холопи твоими, с утра до полудня».

Видя подавляющее численное превосходство неприятелей, казаки сели в струги и стали отходить к своим городкам: « … и бившися, государь, мы с ними, сели в суды да погребли к своим городкам». Но на подходе к Донецкому устью, крымский царевич « … по обе сторону Дону пересед учинил, а хотел, государь, холопей твоих побить».

Однако казакам и на этот раз улыбнулась удача, отчаянным натиском они опрокинули степняков: « … и бились с ними на сухом берегу, и тута, государь, ево царевичевых ратных людей и Ногайских и Азовских людей твоим государьским счастьем побили и переранили». Но вскоре к калге подошло подкрепление и он, усилившись, стал в укреплённом лагере на Темернике, ожидая, когда ногайские улусы переправятся через Дон. Ногайские мурзы и азовские турки стали призывать крымского царевича идти на казачьи городки. Но тот не решился на столь рискованное предприятие, заявив: « … под казачьи де я городки не иду, потому казаком теперь не уметь ничево учинить, воды не замёрзли, а многих людей они побьють».

Казаки же, сев в струги, пробились по Мёртвому Донцу в Дон, и ушли в Главное Войско. Оттуда они разослали гонцов в окрестные городки, за подкреплением.

Собрав свежих бойцов, атаман Каторжный стал готовиться к сражению с укрепившимся на Темернике татарами. В ночь на 14 ноября 1636 г., казаки напали на лагерь крымского калги, но тот не отважась испытывать судьбу, ушел в степь, а затем, вместе с ногаями переправился через Дон у Азова и ушёл в Крым. У казаков не хватило сил помешать этому уходу.

За день до этого, 13 ноября, в Главное Войско вернулись из Москвы две легковые казачьи станицы: атаманов Неустроя и Ивана Фёдорова. Они привезли государевы грамоты. В них царь призывал донцов, всемерно промышлять над крымцами и ногаями, идущими войной на русские украины.

Усиление крепостных сооружений и гарнизона Азова, крайне беспокоило Войско Донское. Непрестанные набеги на азовские городки, отгоны скота и препятствия, чинимые ими казакам при выходе в море, требовали принятия решительных мер. В прошлом донцы уже дважды брали этот город штурмом, разоряя его до основания. Но, не имея сил удержать его, всякий раз оставляли. Однако в середине тридцатых годах семнадцатого века, в Войске всё настойчивей звучали призывы не только захватить и разграбить Азов, но и утвердиться в нём, изгнав турок с берегов Азовского моря. Тем самым казаки могли решить и вторую задачу, прервать связь крымских татар с оставшимися в Прикубанье нагаями.

Азов был ключом к Чёрному морю и его падение, выводило донское казачество на мировую арену в качестве самостоятельной силы, с которой будут вынуждены считаться сильнейшие государства Европы.

Осенью 1636 г., казаки, собравшись в Круг, вновь решили идти весной 1637 года штурм города. Но для осады такой мощной крепости, казакам нужны были большие запасы боеприпасов и продовольствия. Их же катастрофически не хватало. Поэтому Войско решает отправить в Москву зимовую станицу, во главе с войсковым атаманом Каторжным и другими знатными казаками, чтобы добиться отправки на Дон жалованья «перед прежним во всём с прибавкой». Кроме того, казаки должны были уведомить Михаила Фёдоровича о прибытии на Дон турецкого посла Фомы Кантакузина.

Тем временем яицкие и волжские казаки, задумали на Волге грандиозное предприятие по захвату и разграблению весной следующего года караванов царских и купечески судов. Однако наличных сил для этого у них не хватало. И на Круге было решено отправить на Дон отряд казаков, найти охотников для похода на Волгу. 14 октября 1636 г., на Покров пресвятой Богородицы, на Дон был послан есаул Иван Поленов с 53 казаками « … называть втайне ис казачьих Донских городков Запорожских черкас, и Донских казаков для тех твоих государевых Терских и Астраханских бус и Немецких кораблей». Вскоре посыльщики прибыли в Манычский и Голубой городки, где стали призывать донцов идти на Волгу, для грабежа царёвых и торговых судов. Все желающие должны были собираться в верховых казачьих городках: Пяти Избянском, Паншинском, Стрельчинском, Чирском и Голубом. А с наступлением весны идти на Волгу, для соединения с Яицкими и волжскими казаками.

Однако далее события приняли совсем неожиданный оборот. Есаул Иван Поленов, вдруг раскаялся и пришёл в Воронеж: « … и тебе, государю царю и великому князю Михаилу Фёдоровичу вину принёс, а на Яицких казаков извещает». Воронежский воевода Савелий Козлов отправил есаула подводами в Москву.

21 ноября 1636 г. атаман Каторжный с 36 казаками, отправился в долгий и опасный путь в Москву, через донскую степь, где в поисках добычи рыскали многочисленные разбойничьи шайки крымского хана Инайет Гирея и ногаев. Малочисленная зимовая станица Войска Донского, везущая богатые подарки царю, являлась лакомым куском для степных хищников. Первое нападение произошло у Тёплого Ключа, когда три сотни татар атаковали казаков Каторжного, рассчитывая быстро и без особых потерь истребить неверных: « … а сидели в осаде полторы дни; и божьею милостию, а твоим царским щастьем, ни какие шкоты не учинили». Донцы были начеку, ружейным огнём они остановили бешеный натиск татар и ударив в дротики, опрокинули их, и обратили в бегство ошеломлённых врагов.

На реке Деркул, уже две сотни татар вторично атаковали зимовую станицу, но после жестокой схватки, они были разбиты и бежали. Однако богатая добыча, как магнитом притягивала хищных степняков, и они в третий раз набросились на отряд изнурённых и израненых донцов, в открытом поле, между реками Айдар и Явсюг. Казаки, став в круг и сбатовав коней, долго отстреливались от степняков из пищалей, после чего ударив в дротики, рассеяли неприятелей превосходивших их числом, взяв в плен четырёх татар и доставив, впоследствии, в Москву: « … приходили на них Татаровя человек со сто и на них ударили; и они де с теми Татары бились до полудни и… тех Татар побили многих, а в языцех взяли четырёх человек». Потерь среди казаков не было; семь их лошадей было убито, ещё несколько ранено.

2 декабря 1636 г. зимовая станица атамана Ивана Каторжного и есаула Михаила Кирилова прибыла в Валуйки. В тот же день, даже не отдохнув, казаки отбыли в Москву. Валуйский воевода Андрей Лазарев, без промедления выделил им ямские подводы.

На расспросе в Москве, взятые в плен татары показали, что принадлежат к ногайскому племени, Улуса Акмарбет мурзы Аксакова, и шли на Сев. Донец «для зверя». А их же улусы кочуют у реки Кальмиус. О планах крымского хана и турецкого султана, пленные ни чего не знали.