Читать книгу Звери лютующие. Екатеринбург: гримасы уголовного мира - Геннадий Мурзин - Страница 11

Ефимчик, взглянув на часы, понял: пришла его пора. Вышел в узкий и длинный коридор. Приёмная шефа – через дверь от него. Вошел. Златокудрая секретарша рылась в папках с деловыми бумагами.

– Привет, Ксюша. Шеф, – майор кивнул на плотно прикрытую дверь слева, – на месте?

Девушка улыбнулась.

– Могли бы и не спрашивать.

– Ну… Мало ли… Мог быть на вызове. Например, у полковника.

– У себя он… И имейте в виду: не в духе.

– С утра? Кто успел?

– Не имею представления.

– У себя один или?..

– Один… Сказал, чтобы я всех «отшивала».

– И… даже меня?

– В отношении вас, Антон Алексеевич, эта команда не действует.

Ефимчик усмехнулся.

– Какая-никакая, а привилегия. Ну, я пошел, Ксюша.

– Ни пуха! Не вставайте перед начальством на дыбы и все обойдется.

Майор вошел. Начальник районной уголовки сидел к нему вполоборота и разговаривал с кем-то по телефону. Судя по тональности, не с руководством, а с равным по чину себе.

– Разрешите?

Подполковник Мартиросян кивнул и жестом левой руки указал на стул. Ефимчик прошел и присел. Закончив разговор, хозяин кабинета отключил сотовый, положил на стол, с минуту смотрел на своего заместителя и молчал.

– С докладом? – наконец, спросил он. Ефимчик кивнул. – Слушаю, майор… Что-то серьёзное? Хотя не думаю: иначе, несмотря на ночное время, ты бы меня не оставил в покое.

– Вы, как всегда, правы. Рядовое, я так думаю, преступление… И мое присутствие было излишним: на данном этапе легко справился бы рядовой оперативник. Возник, правда, нюанс, неприятный, откровенно говоря, лично для меня.

Подполковник Мартиросян прищурился.

– В чем дело? Что случилось? Твои подчиненные напортачили?

– Ну, сколько мои, столько же и ваши подчиненные, – сдержанно заметил майор Ефимчик. – Вот мой рапорт. Ознакомьтесь и примите решения по существу.

– Прямо сейчас? Горит? Может, оставить до вечера и решения принять в конце работы, так сказать, оставить на закуску?

– Как вам угодно, Степан Ашотович, но я думаю…

– Все понятно: ты думаешь, как всегда, иначе.

– Но… Имеет место…

– Я понял, – пробурчал недовольно подполковник и уткнулся носом в рапорт. Прочитав, поднял глаза на майора. – Первое: ознакомлю руководство с ночным происшествием немедленно и, скорее всего, кому-то из дознавателей будет поручено провести первичные доследственные действия. Второе: с этим сложнее; вызывает удивление, нет, даже подозрение реакция доставленного в больницу на твое появление в палате; ох, не зря он показал на тебя, что-то за этим маячит. – Подполковник встал, одернул мундир, пригладил волосы на голове. – Иду к заму по оперативной работе. Доложу… Жди меня здесь. – Вернулся минут через пять. – По первой проблеме ты был прав. Первичные документы перейдут к дознавателю Марусевой, а потом, поскольку смерть наступила в результате насильственных действий в отношении потерпевшего, вероятнее всего, займётся следствие.

– А что в отношении меня?

– Черт тебя дернул высунуться!..

– Вы о чем?

– Мог бы и промолчать.

– Не по совести.

– Мало ли что мог нагородить мужик? Что-то и с кем-то перепутал. В его состоянии могло, что угодно показаться.

Ефимчик, слушая, думал о своем: «Проверочка… Ему бы было в радость, если бы скрыл важное обстоятельство. Мог подловить на нечестности, однако не получилось. И, похоже, разочарован». В слух же сказал другое:

– Обязан был.

– Да ладно тебе! Хочешь выглядеть святее Папы Римского?

– Никак нет. Хочу выглядеть всего-то самим собой.

– Да ради Бога!.. Тебе хуже, а мне без разницы. В общем, так: поручено, чтобы не разжигать преждевременно страсти, мне провести служебное расследование и о результатах доложить руководству.

– Я готов… Поспешите… Сутки без сна… Тяжело…

– Что ж, приступим…. Первый вопрос: ты был знаком с умершим?

– Нет, никогда.

– Так и запишем…

– Почему, увидев, как ты сам написал в рапорте, испугался и показал на тебя?

– Не знаю. Удивлен не меньше вашего.

– Может, бредил?

– Не похоже.

– Хм… Я предлагаю спасительную ниточку, тебе бы ухватиться, а ты…

– Не вижу смысла. Присутствовавшие доктора в голос утверждают, что он был в этот момент в сознании и отдавал отчет действиям и словам.

– Всё не просто так: тебя с этим мужиком что-то связывало – это аксиома. Будешь продолжать отрицать?

– Да. Повторяю: с ним никогда и нигде не встречался.

– Не верю в случайности. Ты опытный оперативник и сам всё прекрасно понимаешь.

– В отличие от вас, Степан Ашотович, я имел дело и со случайностями.

– Вопрос в лоб: ты имеешь отношение к нанесению тяжких телесных повреждений умершему в больнице?

– Нет, никакого.

– Так и запишем… Итак, ты был на выходном. Скажи, чем ты занимался вчерашним вечером?

– Вам нужно алиби?

– Да… В обязательном порядке и если алиби не будет, то грош цена твоим отрицаниям.

– Моя семья сейчас на даче, пережидает эпидемию. Мы где-то в тринадцать часов все вместе пообедали, потом я поковырялся на грядках, а вечером…

– Что вечером?!

– Пошли в театр оперы и балета… Билеты были куплены заранее на спектакль «Баядерка» Людвига Минкуса…

– Разве зрелищные мероприятия не отменены?

– Вчера после долгого перерыва вновь этот театр начал принимать зрителей.

– Ишь, какой балетоман…

Сарказм был замечен, но майор пропустил мимо ушей. Он лишь, будто оправдываясь, заметил:

– Не столько я, сколько жена.

– Следовательно, ты и жена были на вечернем спектакле?

– Да.

– Во сколько начался спектакль и во сколько закончился?

– Должен был начаться в половине восьмого и закончиться в пять минут одиннадцатого.

– «Должен», говоришь?

– Была задержка на двадцать минут… Так что домой вернулись в одиннадцать с минутами. Вот вам и алиби. Жена может засвидетельствовать… Да и билеты могу предъявить.

– Алиби, но слабые. Жена – не свидетель. Почему? Ты сам знаешь: близкая родственница и может скрыть проделки мужа, потому что заинтересованная сторона.

– Извините, но имею то, что имею.

– А что, если я прямо сейчас позвоню жене?

– Сделайте одолжение.

Подполковник позвонил. Он разочарован, потому что жена подтвердила информацию мужа. Даже привела дополнительные подробности.

– Всё равно жене нет веры. Могли договориться.

– Ну, извините.

– Скажи, майор, а в зрительном зале с другими балетоманами, знакомыми тебе, не встречался?

– В зале – нет, а вот, погодите-ка, у гардероба столкнулся с полковником Курбатовым…

– Из областной уголовки? Тот самый?

– Он, думаешь, подтвердит?

– Надеюсь. Вместе вышли из театра и на улице распрощались.

– Твое счастье, майор, если… – Мартиросян набрал номер. – Алло… Здравия желаю, товарищ полковник… Извините, но есть вопрос… Не удивляйтесь… Вы вчера были на спектакле «Баядерка»… Понял… Да так… И виделись с майором, моим замом?.. Вот как… Я понял… Извините… Да, нет, ничего серьезного… Он у меня в кабинете… Он слышит наш разговор… И он передает вам привет. – Положив трубку, тяжело вздохнул. – У вас есть железное алиби…

Ефимчик грустно усмехнулся.

– … И вы этим, как понимаю, огорчены?

– Нет-нет, что ты! Рад за тебя… Повезло… Но беда в том, что проблема остается: почему так среагировал умерший?.. Ты можешь ответить?

– Нет, не могу. Но хочу узнать.

– Мертвые не дают показания… Даже таким крутым оперативникам, как ты.

Подкол? Еще какой! Хорошо, что, проявив отменное самообладание, подумал майор, не прореагировал.