Читать книгу Звери лютующие. Екатеринбург: гримасы уголовного мира - Геннадий Мурзин - Страница 4

Из-за угла вывернула женщина. Прищурившись, Семён издали признал в ней соседку: квартиры на одной площадке, слева от него. Живет в двухкомнатной, с дочерью и зятем. Как будто, ждет внука. По словам соседки, молодые собираются купить отдельное жилье, ибо после пополнения будет в малогабаритке тесновато; ищут что-то подходящее – и по цене и по расположению.

Соседка поравнялась, остановилась, поставила к ногам пакеты с продуктами и вместо приветствия сказала:

– Сидим, Юрьич? Старые косточки прогреваем? И ноль внимания, фунт изюма на требования самоизоляции?

Карелин усмехнулся.

– Да будет тебе, Васильевна, ахинею городить. Я для короновируса не интересен, поэтому его агрессии не боюсь.

– Забыл, что находишься в том возрасте, который…

В ответ – старик махнул рукой.

– Как говорится, двум смертям не бывать, а одной – всем нам не миновать.

Васильевна кивнула, а потом поправила на голове газовый платок.

– Оно, конечно, так, Юрьич, но и спешить смерти навстречу не годится. Как говорится, поспешишь – людей насмешишь… Ну, я пойду, – взяв в обе руки по пакету, добавила. – Решила зятя порадовать… Пивка купила…

– Балуешь.

– Дочурке повезло с парнем… Как тут не порадеть, а?

– Не поспоришь.

Последние слова настигли соседку, когда она уже прикрывала за собой тяжелую дверь подъезда.

С соседями Карелин ладит. Старается со всеми не конфликтовать. Но и в гости не заглядывает. Зачем, считает он, надоедать? Правда, в последнее пасхальное воскресенье, то есть девятнадцатого апреля, Васильевна зазвала к себе. Не сразу согласился: для порядка, понятно, поотнекивался. Посидели вдвоем с часик. За запашистым чаем и вкусным куличом. Женщина добрая: уходя от неё, унес с собой пяток крашеных яиц.

Семён, сидя на лавочке уже больше часа, разомлел под солнцем. Даже глаза прикрыл. Призадумался. О чем? О дурно прожитых годах. На что ушла жизнь? Для чего жил? Зла принес людям немало – факт. Рядом – никого. Не нашел времени даже маломальскую семью создать. Когда двадцать исполнилось, попробовал. Познакомился с хорошенькой девчонкой, из приличной семьи. Первой она у него была. Мимолётные знакомства – не в счёт. Влюбился по уши. Мечтал о свадьбе. Но тут случайно дошел до него слушок, что его любимая замутила с другим. Тот оказался завидным парнем, из семьи новых русских. Узнав, психанул. Напился. И потянуло на «подвиги». С дружком залезли в торговый павильон. Особо и не поживились, однако вдоволь побезобразничали, владельцу тем самым нанесли серьёзный ущерб. Словом, Семен впервые загремел и отправился по этапу в одну из уральских колоний общего режима, где по прибытии тотчас же, встав на защиту личной чести и достоинства, учинил мордобой с кровопусканием. Не рассчитал силы и в результате добавили ему срок. А дальше? Как водится: пошло-покатилось под откос.

Вспомнив, старик тяжело и глубоко вздохнул. Тогда на своем опыте убедился, что воспитательная колония, даже если она советская, не лечит, скорее, калечит.

Семён услышал вблизи шаркающие шаги по асфальту. Приподнял веки и… Увидел сестрёнку, Анютку, значит.

– Привет, – улыбаясь, сказала она. – Вот… Две недели не была… Решила заглянуть… Прибраться… Насвинячил, пожалуй…

– Да нет, Анют… У меня порядок… Зря беспокоишься…

– Так вот взяла и на слово поверила. Жильё без бабьего присмотра за неделю превращается в свинарник.

Брат слабо попытался возразить:

– Не правда…

– Больше, Сень, ни слова! Пошли!

Брат, обречённо вздохнув, поплелся следом за сестрой. Вида не подает, но ведь рад в душе её приходу. Как ни крути, но она есть его единственная отрада под старость. Понимает, что не заслужил, а всё-таки приятно видеть рядом такого родного человечка.