Читать книгу Запах креозота - Геннадий Пискарев - Страница 16

В нашей лесной стороне, где я родился, казаков вроде бы не было. Но песни казацкие, – буйные, вольные, – пели; парни наши страсть как любили «показаковать» – покрасоваться, погулять лихо.

Моя первая шапка – «кубанка». Головной убор с округлой меховой опушкой и с крестом из золотого позумента на красном бархатном верхе – достался мне от дяди Васи, материнского брата – «форсуна» и мечтателя (стихи писал), пропавшего без вести на войне.

Как-то на дне рождения Всемирного казацкого атамана Валерия Васильевича Камшилова, устроенного в ресторане Центрального дома туристов, опекаемого известным «солнцевцем» – «Михасём», я, женатый на внучке кубанского казака, говорил об обожании казачества жителями моего неказацкого края, о корневой связи иконного крестьянина-мужика с казацким сословием.

Казак – воин и труженик, первопроходец, но разве не кондовые «навозные жуки» моей деревни и тысяч таких же деревень отстояли Отечество в грозные годы Великой Отечественной, надев серые шинели, вместо замурзанных телогреек, шагнув с поля хлебородного на поле бранное ратное? Не они ль «пол Европы, пол Европы пропахали, проползли?».

Атаман, прошедший Афган, Югославию, Сирию и прочие огни и воды, израненный «не на охоте» – в боях, вмешался в моё самовоизлияние:

– А ты не забыл, Геннадий, что именно казацкий отряд сопровождал родоначальника императорской династии Романовых, молодого боярина Михаила, из твоей Костромы в Москву?

Я принял реплику, закончив тост во славу вольного Казачества – хранителя и оберега державной воли, устроителя, по словам Михаила Шолохова, матушки России.

А сев на место призадумался. Чудна, необычна история государства нашего, рассматриваемая в лицах. Вот гуляем мы во владениях Сергия Михайлова – известного всем, благодаря неистовости ошалевших от гласности СМИ, как главарь «Солнцевской группировки», «крёстный отец русской мафии» – «Михась».

А ведь это «Михася» судил международный суд в Женеве и не нашёл криминала в его делах. Кроме того, ему выплатили огромную денежную компенсацию за моральный ущерб. И знаете ли Вы, что благодаря фонду «Участие», другим благотворительным учреждениям, созданными «Михасём», нет, не «Михасём», а Сергеем Анатольевичем Михайловым, мы снова застолбили Арктику, как неотъемлемую часть Российской территории. Как когда-то, благодаря Ермаку, казаку-разбойнику, – овладели Сибирью.

И не через «окаянство» ли Стеньки Разина и Емельяна Пугачёва наказывалась Россия, когда забывали о чаяньях своих верноподданных, черносошных людишек. Каралась и очищалась, не теряя единства и любви к своей родине, всех сословий, сословий не раздираемых непримиримостью, как ныне, определяемой принадлежностью к той или иной партии.

Чудна история наша в лицах. Моя жена по матери, повторю, – внучка кубанского терского казака, кстати, главного ветеринарного врача кубанского войска, женившегося на чеченке – предпринимательнице. Бабка шила для царской армии полушубки, благо чеченцы далеко не только абреки, но и отменные животноводы.

Мой приятель, экс-председатель КГБ по Чечено-Ингушетии, последнее время занимавший ответственные посты в Российском комитете по борьбе с оборотом наркотиков Ахмет Хутаев, с кем поделился я родословной своей супруги, воскликнул:

– Слушай! Узнал бы ты из какого аула бабка твоей жены. Мы бы там памятник российско-чеченской дружбе поставили!

Революция отобрала у бабки и матери моей женушки два двухэтажных дома в Екатеринодаре (Краснодаре), но дала в мужья моей тёще курсанта Ейского лётного училища Дмитрия Скрицкого, впоследствии генерала авиации, предки которого поляки были за бунтарство своё сосланы в Забайкалье.

На приёме в Кремле в честь Победы над фашистской Германией, молодая (сорока ещё не было) красавица, вобравшая в себя кровь и русскую и чеченскую, Вера Степановна Скрицкая танцевала с Георгием Жуковым – заместителем (единственным) Верховного Главнокомандующего Иосифа Сталина.

И этот Иосиф Сталин, спустя два месяца, выразит личную благодарность генералу Дмитрию Скрицкому, за то, что он со своими соколами не допустил высадку американских самолётов на японских аэродромах: он разбомбил их – не американцев, конечно, а японские аэродромы, обеспечив приоритет нашей победы над «страной восходящего солнца».

У нас в квартире, на стенке висит шпага японского лётчика – камикадзе, сбитого лично моим тестем. Висел до поры и парадный мундир самурая с шляпой со страусиновыми перьями, пока их не сожрала моль.

Ой, не сожрала бы только «моль» нашу память, не поколебала бы любовь к отчизне, такой, какова она есть, хитросплетенная, прочно перевитая судьбами разных, но по божьей воле, единых народов, схожих верований, нравственных принципов.

Не блок бы посты ставить нам, а памятники дружбы, что предлагает чеченец Хатаев.