Читать книгу Классические мифы Греции и Рима - Генрих Штолль - Страница 10

У Инаха, бога одной аргивской реки и первого аргивского царя, была красивая дочь по имени Ио. Зевс полюбил ее. Когда узнала об этом Гера, Зевс, желая избавить свою любимицу от мести суровой богини, обратил Ио в прелестную белоснежную телицу. Гера выпросила ее у Зевса себе в дар и отдала стеречь исполину Аргусу, сыну Арестора.

У Аргуса было сто глаз, из которых постоянно сомкнуты были только два, другие ж смотрели во все стороны. Днем он пас бедную телицу и тщательно стерег ее; ночью же запирал ее и заковывал ее нежную шею в цепи. Бедная дева, сохранявшая и в превращенном виде человеческий разум, питалась древесными листьями и горькой травой, пила из мутной реки, спала на жесткой земле. И не было у нее никаких средств понятно выразить свое горе: ни рук, чтобы простереть их с мольбой к жестокосердому стражу, ни человеческой речи; вместо жалобных воплей, у ней вырывалось мычанье, и пугалась она собственного голоса. Вот пришла она к берегу отчей реки, где так часто прежде игрывала; увидала в водах свою неуклюжую голову и рога свои, ужаснулась она, убежала от собственного вида. Не узнали Ио сестры ее, речные наяды, не узнал и сам Инах. Она же подошла к отцу, к сестрам, дала себя поласкать, полюбоваться собою. Старец Инах нащипал ей травы; она стала лизать ему руки и не могла удержаться от слез. Будь у ней человеческий голос, взмолилась бы она о помощи, назвалаа бы себя, поведала б о своем горе.

Но все это для нее было невозможно. И тогда на песке ногою написала она про свою печальную участь.

– Горе мне злосчастному! – воскликнул Инах и с плачем и воплями припал к шее превращенной дочери. Но к чему его вопли? Безжалостный страж Аргус отстранил его, и погнал телицу к другому дальнему пастбищу, а сам воссел на вершину горы, чтобы далеко видеть во все стороны.

Но отец богов не мог долее смотреть на страдания возлюбленной Ио и повелел Гермесу убить исполина. Покорный сын Зевса тотчас же слетел с неба на землю; сняв с себя сандалии с крыльями и окрыленную шляпу, он взял лишь свой волшебный прут и, наигрывая на своей пастушеской свирели, сиринге, прелестные напевы, погнал перед собою стадо коз, невдалеке от Аргуса. С наслаждением прислушался исполин к приятным звукам и закричал ему:

– Кто б ни был ты, подойди ко мне, присядь на эту скалу; нигде нет такой роскошной травы; а какая прохладная тень здесь для пастухов!.

Гермес подсел к исполину, проболтал с ним день и пытался усыпить его звуками свирели.

Аргус старался преодолеть сон, и хоть иные из ста глаз его сомкнулись от дремоты, зато другие бодрствовали. Чтобы не заснуть, Аргус задавал собеседнику то те, то другие вопросы, спросил его и о том; как изобретена сиринга, – она ведь изобретена недавно. Тогда вот что разсказал ему хитрый бог:

– В горах Аркадии жила прекраснейшая из всех нимф, наяда Сиринга; неприступнее этой наяды не было девы на земле: тщетно преследовали ее своею любовью сатиры и прочие боги лесов и лугов. Ее подругой и образцом была строгая Артемид: подобно ей, высоко подпоясанная, охотилась она по лесистым горам, и по всему можно было бы счесть ее за Артемиду, только у богини лук золотой, а у Сиринги он был резной. Да и так ее часто принимали за дочь Латоны. Раз возвращалась Сиринга с ликейской горы и увидал ее Пан, шаловливый бог стад и пастбищ, полей и лесов и, очарованный ее красотою, сказал… Гермесу следовало еще передать о том, что сказал ей; и как нимфа, презрев его искание, убежала в непроходимые горы и достигла поросшего тростником берега Ладона; как бегство ее было остановлено волнами этой реки и как взмолилась она здесь богу реки, чтоб дал он ей иной образ и укрыл ее от преследователя. Бог уже готов был схватить ее, но схватил вместо нимфы тростник. Застонал Пан, и в колеблющейся, ковылистой чаще тростника его стон повторился тонким, печальным отзвуком. Очарованный прелестью звуков, бог воскликнул: «так соединюсь же я неразрывно с тобою!» – и разрезал ту тростинку на неравные дудочки, слепил их воском и назвал эту тростниковую флейту Сирингой, по имени любимой нимфы…

Все это хотел еще рассказать хитрый Гермес, как увидел, что все очи стража смежились сладкой дремотой. Тотчас умолк он; тихо касается своей волшебною тростью глаз Аргуса, и сомкнулись они, отягченные глубочайшим сном. Своим серповидным мечом отрубил он поникшую во сне голову великана, и, брызгая кровью, покатилась голова со скалы. Сто глаз верного Аргуса поместила потом Гера на хвосте павлина и, словно блистающими звёздами, украсила ими свою любимую птицу.

Гера украшает глазами верного Аргуса павлиний хвост

Так избавилась Ио от своего мучителя; но разгневанная Гера выдумала для несчастной новую муку. Она наслала на обращенную в телицу деву огромного шершня, который своим жалом довел ее до безумия; мучимую страхом, гнал он ее по всем странам земли, чрез Иллирио, другие страны Скфию, Кавказ, страну Амазонок, чрез Киммерийский Босфор, через все страны Азии, до того ущелья на юге, где, с гор Библоса, Нил начинает сливать свою. плодотворную воду на почву Египта. По течению Нила дошла наконец Ио до его низовьев, до той треугольной страны, которая опоясывается рукавами Нила. Здесь нашла она новую родину и освободилась от долгих мучений.

Тут, у берега реки, в изнеможении припала несчастная дева на колени и с плачем и стоном умоляла Зевса положить конец ее страданиям. Он укротил, наконец, гнев своей супруги и возвратил деве ее прежний вид. И вот шерсть сходить с ее тела, опадают рога, орбиты глаз суживаются, толстые гyбы изменяются и превращаются в человеческие, исчезают копыта, и нечего не остается от ее недавнего вида – одна только блестящая белизна кожи. Выпрямляется и встает Ио в прежней, человеческой красе. Боязливо пытается она воспользоваться голосом: все боится еще, не замычать бы по-прежнему; но – о, радость! – она опять говорит человеческой речью.

Нежной рукой прикоснулся к ней Зевс, и родила Ио в Египте Эпафа, которому суждено было властвовать над этой страной.

Впоследствии египетский народ стал почитать Ио богиней под именем Изиды.