Читать книгу Граф Монте-Веро - Георг Борн - Страница 20

Канун Рождества. На покрытых снегом улицах столицы было оживленно. Отцы и матери спешили с елками, несли корзины с яблоками, покупали подарки. Стайки мальчишек с веселыми криками подбегали к возведенным на дворцовой площади лавкам, где были выставлены елочные игрушки, подарки для детей и взрослых, которые торговцы громко предлагали прохожим.

Неподалеку от этого базара, за рекой, через которую был переброшен широкий железный мост со статуями, раскинулся обширный еврейский квартал с бесчисленными узкими и грязными улицами. Серые ветхие дома здесь были переполнены жильцами, а в смрадных подвалах торговали старыми вещами. Грязные, оборванные дети, сгорбленные старики и громкоголосые женщины с восточным типом лица сновали по улицам.

Иногда здесь можно было прочесть над дверью: «Ссуда денег под залог», а если бы чаще осматривали скрытые склады тряпичников, едва освещенные и известные только посвященным, то нашлись бы многие вещи, владельцы которых и полицейские напрасно искали уже долгое время. Здесь укрывались подозрительные лица, которые почему-либо имели основание избегать полиции.

Когда начало смеркаться, в одну из узких улочек на, пути от монастырского рынка свернули двое. Они не бросались никому в глаза – их одежда была обычной для этой части города. Одной была маленькая, сгорбленная женщина, в старой соломенной шляпе с широкими полями, скрывавшими почти все ее лицо, и в бесцветном клетчатом платке; в руке она держала большой старомодный красный зонт.

Рядом с нею шел мужчина; он тревожно озирался и старался оставаться в тени домов, так что даже самому невнимательному наблюдателю было ясно, что он чего-то боится. На нем был коричневый застегнутый до верху сюртук и надвинутая на глаза старая темно-серая шляпа.

– Ты смельчак, Фукс, – прошептала сгорбленная старуха, – что если бы тебя узнала не я, а кто другой?

– Другому я едва ли дал бы себя узнать, ты знаешь, Паучиха, я человек решительный!

– Верно, тебе уж особенно надо было выйти! – проговорила госпожа Робер не без любопытства.

– Точно так же, как и ты не станешь даром утруждать своих ног в такую пору.

– Это ты верно сказал. На старости лет еще не иметь покоя по вечерам!

– Скажи-ка лучше, куда делась Маргарита, которую ты выманила у моей жены, проклятая Паучиха? – убедившись, что вокруг никого нет, Фукс схватил за руку испуганную старуху.

– Выманила! Да ты шутишь, Фукс! – отвечала старуха. – Ведь я дорого заплатила за нее!

– Я хочу знать, где эта девушка, – говори скорее» или тебе плохо будет!

Бедная старуха поняла, что не отделается молчанием. Тем более что эта часть города была далеко не безопасной.

– Я скажу тебе, но только отпусти мою руку! Она у богатого лорда Уда!

– Сколько заплатил тебе этот старик? Ты получила бы втрое больше от отца этой девушки!

– Мне давно уже известно, что Маргарита – дочь богатого человека. Я сама жалею, что сделала глупость.

– Маргарита у лорда Уда – я тебе шею сверну, если ты меня обманула!

– Там ли она теперь, я не знаю, но я продала ее этому старому ловеласу.

– Ага! Я вижу, ты побывала уже у старика и узнала, что ее там нет!

– Я ничего не могла узнать от лакеев, – ответила Паучиха, хотя отлично знала, что Маргарита в настоящее время находилась на вилле принца Вольдемара. Но старуха имела свои виды на девушку, так как фон Шлеве сказал ей по секрету, что Маргарита родная дочь графа Монте-Веро.

– Я говорю вам это только из сострадания к девушке и отцу с условием, что еще сегодня вечером вы сообщите об этом графу, – сказал ей барон, – он щедро вознаградит вас и сейчас же, как только стемнеет, отправится в виллу за своей дочерью.

Легко можно догадаться, как старуха желала в эту минуту отделаться от мерзкого Фукса, чтобы тут же отправиться на Марштальскую улицу, где жил граф. Она проклинала случай, который свел ее именно в эту минуту с преступником. Но вот из соседнего дома вышло несколько евреек.

– Будь ты проклята! – пробормотал Фукс, отпуская руку Паучихи, которая быстро отошла от него. Радуйся, что уже шесть часов, а то бы так просто не освободилась от меня!

Видя, что Паучиха направилась к Монастырской площади, Фукс быстро нырнул в один из домов, входная дверь которого была открыта настежь. Возле темного коридора, куда он вошел, за стеной находилась лоскутная лавка, над ней красовалась вывеска: «Магазин платья Шаллеса Гирша».

Фукс, по-видимому, отлично знал этот низкий старый дом. В двух шагах от двери было уже так темно, что не видно и собственной руки, но Фукс уверенно миновал крутую грязную лестницу, что вела наверх, где жил владелец дома Шаллее Гирш, и прошел к двери, которая всегда была заперта. Но Фукс принадлежал к числу тех, перед которыми она отворялась. Для этого он наступил на подкову, прибитую у порога.

Из мрака пахнуло сырым, холодным воздухом – он оказался под открытым небом во дворе.

Этот двор, подобно тюремному, был окружен со всех сторон высокими стенами. Впереди при блеске снега был виден флигель с низкими окнами, а за ним возвышалось строение, которое своими крохотными окошками походило на конюшню или сарай. Фукс приблизился к нему и спустился по лесенке в подвал.

Ни один лучик света не проникал через подвальные окошечки с железными решетками, но за ними явно кто-то находился, так как Фукс три раза постучал в окно.

Услышав шаги за дверью, Фукс расстегнул свой сюртук, под которым оказался черный шелковый жилет, на нем блестела тяжелая золотая цепь.

– Кто там? – спросил женский голос.

– Тот, кого ты ожидаешь, прекрасная Эсфирь, отвори!

Задвижка отодвинулась, и дверь отворилась. На пороге показалась фигура девушки, державшей в руке свечу.

Эсфирь была дочерью Шаллеса Гирша и опасной союзницей самых ловких мошенников великого города. Ее мать, Сара, была сестрой известного Икеса Соломона из Лондона, который принадлежал к числу богатейших торговцев краденым. Икес Соломон умер в глубокой старости, но сыновья продолжали его ремесло и постоянно поддерживали отношения с Шаллесом Гиршем. Полиция не подозревала, какого рода торговлей занимался этот человек, его считали оптовым торговцем старым платьем, которое он пересылал через Англию в Америку. Этот ловкий преступник умел хорошо прятать концы в воду. Кроме того Шаллес Гирш давал в своем доме тайный приют преследуемым собратьям по ремеслу, на чем отлично наживался, так как они за надежное убежище часто отдавали ему почти всю выручку своей ночной охоты. Хозяйкой и распорядительницей в этом притоне преступников была его дочь, Эсфирь, которая носила прозвище «ЧЕРНАЯ».

Эту Черную Эсфирь, возможно, узнают многие посетители Эмса, Висбадена и Баден-Бадена; блистая роскошными туалетами, она в сопровождении ловких мошенников являлась летом на воды, где обирала легкомысленных влюбленных стариков, – эта восточная красавица стояла теперь перед Фуксом. Высокую и стройную фигуру обтягивало черное платье, из-под которого виднелась красная юбка и маленькие ноги в изящных башмачках. Длинные черные локоны подчеркивали белизну прекрасных плеч. Большие темные глаза ее горели тем обжигающим огнем, что свойствен восточным женщинам. Она подала Фуксу свою маленькую белую руку.

– Здравствуйте, – она, многообещающе улыбнулась. Фукс запер дверь на задвижку и хотел было обнять прекрасную Эсфирь, но она с ловкостью кошки ускользнула от него и поспешила по неровным, старым доскам пола, крикнув ему:

– Вас уже ждут, не мешкайте!

Она скрылась, пройдя мимо старой лестницы, что вела в верхний этаж, и через люк в полу по крутой лесенке спустилась в нижнее помещение.

– Последний запирает! – крикнула она шутливым тоном следовавшему за ней Фуксу; эта легкая беззаботность в сочетании с ее красотой была ее опаснейшим оружием.

Фукс последовал за Эсфирью, закрыв за собой потайной люк.

Они оказались в подвале, где для виду был рассыпан картофель и лежали другие овощи; только глухой шум голосов и стук стаканов, доносившийся из глубины темного подвала, свидетельствовали, что это помещение служило местом тайного сборища. Фукс следовал за Черной Эсфирью, любуясь ее маленькими ножками. Голоса становились все громче и наконец Эсфирь остановилась перед высоким шкафом с полками, на которых стояли старые пустые цветочные горшки и несколько бутылок. Задняя стенка этого шкафа прикрывала вход в другую часть подвала, для этого нужно было только открыть дверцу шкафа. При внезапном обыске шкаф этот представлял необходимую домашнюю утварь, никто не подозревал о его истинном назначении.

Прекрасная Эсфирь отворила эту хитрую дверь; густым смрадом пахнуло из освещенного красноватым светом помещения, где за столом, уставленным бутылками и стаканами, сидели известные нам четверо бандитов. Рыжий Эде, который в компании с товарищем с немалым успехом посетил ночью какой-то богатый магазин шелковых товаров, угощал сегодня своих друзей отменным вином, тоже, без сомнения, краденым, так как Черная Эсфирь не очень дорого брала за него.

– Вот и он! – вскричал Кастелян. – А мы только тебя и ждали, – обратился он к вошедшему Фуксу.

Один из собутыльников встал с неуклюжего табурета и подал бывшему канцеляристу свою сильную руку, он был невысок ростом, но весьма крепок с виду. Его безбородое лицо дышало здоровьем; темно-русые волосы были коротко острижены, а глаза не выражали ровным счетом ничего. На нем была грязная блузка, которую он носил в память о своем прежнем кузнечном ремесле, и старая потертая фуражка; в руке он держал стакан, будто не мог оторваться от него.

Рыжий Эде походил сегодня на денди; даже свою рыжую бороду он выкрасил в темный цвет, а волосы намазал душистой помадой.

Подле него, счастливо улыбаясь, сидел толстяк доктор, а напротив – чернобородый Дольман. Подперев голову руками, он разглядывал вошедшего Фукса и Черную Эсфирь, которая из предосторожности заперла за собой дверь. Ни одного окна не было в этом мрачном подземном помещении с грязными стенами.

– Как, ты еще не на виселице? – со смехом спросил доктор Фукса. – Черная Эсфирь, стул и стакан! Я каждый раз думаю, что вижу тебя в последний раз.

– Ну, господа, попадись я, вам всем будет плохо!

Взрыв хохота был ответом на это дружеское уверение Фукса, который, не дожидаясь, пока Эсфирь принесет ему стакан, залпом осушил стакан Рыжего Эде.

– Время – деньги, нельзя терять ни минуты, – сказал Кастелян, – но сперва следует опорожнить эти две бутылки. Иди, Фукс!

Он чокнулся с бывшим канцеляристом, который не отрывал взгляда от Эсфири.

– Ну, говори! – нетерпеливо воскликнул Дольман. – ты же созвал нас, чтобы что-то сообщить.

– Теперь все в сборе, я не люблю повторяться, – ответил Кастелян, вынимая из блузы какое-то письмо, – речь идет о маленькой ссоре, из-за нее-то мы и должны отправиться в десять часов в засаду.

– А деньги где? Ты уж, верно, опять спустил их? – прервал его Рыжий Эде.

– Деньги мы получим, как только обтяпаем дело, – пояснил Кастелян. – Нынче вперед не платят.

– Тут что-то неладно! Кто станет подставлять свою шкуру, если нет уверенности? – спросил доктор. – Я на это не согласен!

– Taк отстань от нас, толстяк, от тебя все равно мало толку! – громко воскликнул Кастелян, вскочив с места. – Нас все-таки останется четверо, ведь разговор о маленьком нападении! Сегодня вечером, между девятью и одиннадцатью часами, какой-то господин проедет в карете или верхом по Лихтенфельдской аллее. Очень может быть, что он будет иметь при себе одного или двух провожатых. Он тайно посетит виллу, что в конце аллеи, с правой стороны. Так сказано в письме! – Кастелян сложил бумагу.

– В письме еще что-то сказано, не обманывай нас! – воскликнул Рыжий Эде.

– Ну да, тут еще сказано, что этот господин обыкновенно носит при себе много денег. Я уже составил план! Дольман и Рыжий Эде бросятся на лошадей и займут кучера или рейткнехта; доктор станет на карауле, а мы с Фуксом займемся остальным. Думаю, что в полночь мы снова будем у прекрасной Эсфири и не с пустыми руками.

Кастелян тайком толкнул сидевшего подле него Фукса, давая ему понять, что в этом деле есть еще более важные обстоятельства, которые он сообщит ему позже.

Еще раз зазвенели стаканы; с грубыми шутками и громким смехом выпили гости Черной Эсфири за успех предприятия, которое готовились совершить. Только Дольман был молчалив и по временам недоверчиво поглядывал на Фукса, которого ненавидел, и на Кастеляна, у которого, по-видимому, были задние мысли.

Рыжий Эде надел шляпу и запел какую-то песню.

– Вы идите вперед, а мы с Фуксом – за вами, – сказал Кастелян. – На Лихтенфельдской аллее встретимся у кустарника, возле виллы. Есть ли у вас при себе оружие?

– Что за вопросы! – возмутился Рыжий Эде.

– Ну, о тебе я не беспокоюсь, я спросил доктора. Но идите, идите, уже пора!

Дольман, доктор и Рыжий Эде вышли, сопровождаемые Эсфирью, которая последовала за ними со свечой в руке.

Оставшись наедине с Фуксом, Кастелян признался:

– Дело будет не таким легким, как они думают. Тот, на кого мы готовимся напасть, говорят, имеет дьявольскую силу.

– А кто это? – спросил Фукс.

– Это граф Эбергард Монте-Веро.

– Эбергард Монте-Веро? – повторил Фукс, глаза его заблестели.

– Ты знаешь его?

– Да, почти.

– Он, видно, имеет какое-нибудь тайное намерение, похищение или что-нибудь вроде.

– Похищение? А чья это там вилла?

– Принца Вольдемара.

– Гм! – проговорил Фукс, размышляя и глядя перед собой. – Это дело начинает меня забавлять, но жаль, что ты сообщил о нем другим, мы бы его вдвоем сделали!

– Я так и хотел сначала; но потом случайно узнал от хромого Карла, с которым когда-то обучался слесарному ремеслу, – его сестра служит в замке, – что у этого графа недюжинная сила и что его, кроме негра, всегда сопровождает еще один лакей. Если считать и кучера, то их будет четверо, а это нам не по силам.

– Гм! Ну, а если мы отправим к праотцам этого самого Эбергарда и его провожатых, что тогда?

– Тогда мы разделим деньги и отпустим товарищей, а в двенадцать часов будем уже на Марштальской, где находится дворец графа. Там только несколько лакеев, и нам нетрудно будет туда попасть! Нажива наша будет изрядной. Говорят, граф потрясает всех при дворе своими сокровищами.

– У тебя, как видно, хорошие друзья!

– Он подарил королю три черных бриллианта. Черт возьми, Фукс, скорее бы попасть на Марштальскую!

– Мне кажется, что за этого Эбергарда лучше приняться уже тогда, когда он поедет обратно.

– На этом мы теряем время.

Черная Эсфирь возвратилась.

– Ты проводила их до улицы? – поинтересовался Фукс.

– Кругом тихо, никого нет, соседи все сидят по домам, на дворе холодно и ветрено и к ночи, как видно, пойдет снег.

– Так отправимся в путь, кланяйся старику Шаллесу и Саре. – Кастелян надвинул фуражку на глаза, а Фукс застегнул свой сюртук.

Черная Эсфирь проводила и их.