Читать книгу Посланник МИД - Георгий Комиссаров - Страница 8

Глава 7.

Оглавление

Конечно же меня там просто послали…

– Тебе чего …пацан?

– К товарищу Дзержинскому?

– А ну щас… как надеру уши… сопля наглая!, – сделал попытку дежурный на входе меня поймать.

Но я «калач тёртый» и только пятки мои сверкали, когда я убегал от дома, про который говорили: «раньше тут был рос-страх, а теперь тут рос-ужас».

Как я недавно узнал, это от того, что на фасаде этого здания была огромная надпись «Страховое общество Россия». А теперь надписи нет, но всем известно, что тут сидит ужасная ЧэКа.

Отбежав от опасного здания на приличное расстояние, я стал лихорадочно думать, что мне предпринять дальше.

Мысль идти с этим к Палсэму отпала сразу же. Наш директор был Педагог с большой буквы, но трусоват в общении с начальством и всякими там идейными. Он даже Севу с товарищем Надей побаивался… в вопросах, не связанных с обычным воспитанием детей. Ну, а сами Сева и Надя были пылкими и быстрыми, как тот фейерверк, – один пшик и всё. Шуму много, а толку мало. Ими самими нужно руководить. Тогда они на что-то способны. Например «проводить в жизнь решение кого-то». А инициатива напрочь отсутствовала.

И вот что мне делать?

– Пойти к Зорину, – всплыла очевидная мысль, и добавила: – сразу нужно было…

– Ехать не идти, – подумал я весело, запрыгивая на подножку мимо проходящего в нужную мне сторону трамвая.

И уже через полчаса я разыскивал в коридорах ЦК РКСМ своего друга Валериана. Да, друга… Он всего то на 8 лет меня старше, как и товарищ Шацкис, который в 15 лет уже стоял у истоков РКСМ.

Меня тут уже все знали.

За январь и февраль, пока работали над прообразом пионерии, я тут примелькался.

– Привет Серый, – первым начал Валериан, протягивая мне свою руку.

– Привет, – ответил я на приветствие, крепко её пожав.

– Каким ветром? Что-то решить в Дружине?…, – спросил тот.

– Да неее… тут вот какое дело…, – начал я, оглядываясь вокруг.

– Аааа… секретное, – подмигнул мне Валериан, улыбнувшись, – ну тогда пойдём в Красную комнату, там сейчас никого, – и потянул меня за руку в её сторону.

Там действительно никого не было и я быстро изложил ему суть вопроса и конечно показал тексты разговоров.

– Молодцы…хорошая работа, – похвалил он меня, когда всё прочитал и тут же завалил вопросами:

– Это ты всё организовал? Сам? Без подсказки? Просто для тренировки в изучении языков? И сколько ты их сам знаешь? Пять?!! Итальянский и испанский хуже… только начал их изучать?

– Ну ты и вундеркинд, – был его вердикт в конце.

– Да неее…, – отмахнулся я, – ещё не хватало…прилепится кличка… не отлепишь, – подумал я, а в голове голос возразил: – полиглот не лучше!

Но в слух сказал:

– Просто слежу за политической ситуацией в Италии… там к власти фашисты рвутся, а в Испании идёт пока парламентская борьба с коммунистами во главе, хоть там и там есть короли…

– Верно ты Сергей заметил, непростое сейчас время, – протянул задумчиво Валериан.

– Ну так что? Поможешь?, – спросил я его с надеждой.

– Конечно помогу. К самому товарищу Ленину идти с этим бесполезно…он отмахнётся, не читая, – раздумывал вслух Валериан и тут же хлопнул себе по лбу, воскликнув:

– Ну конечно же Сталин… к товарищу Сталину пойдём, его Владимир Ильич послушает.

С этим мы выскочили из Красной комнаты и через пять минут уже были в приёмной у Сталина, который, как оказалось, совсем недавно начал работал в этом же здании на Старой Площади в Секретариате ЦК РКПб.

– Мы к Иосифу Виссарионычу, – запросто сказал Валериан дежурному в приёмной и даже не дожидаясь кивка ворвался в кабинет.

– Здравствуйте товарищ Сталин, – весело поздоровался мой друг, за которым в кабинет пробрался и я.

Там за столом сидел усатый чернявый мужчина лет 50-ти и что-то в это время писал. И как только мы вошли, оторвался от дела и тут же ожог нас своим пристальным взглядом, как в прицел… Но разглядев Валериана и меня в красном галстуке, сменил свою серьёзность на заинтересованную весёлость, сказал:

– Ааа, какие люди… комсомол… проходи… садись, дарагой Валериан и… как тебя зовут парень? Ми раньше нэ встрэчалысь, – слегка прорезался акцент у хозяина кабинета.

– Это товарищ Сталин… мой друг… секретарь совета первой в Советской России пионерской дружины, Сергей Козырев, – представил Валериан меня товарищу Сталину.

Тот уже поднялся из-за стола и подошёл к нам вплотную, протягивая руку для приветствия.

Валериан пожал её как обычно, а я вначале отдал пионерский салют, чем удивил Иосифа Виссарионовича.

Затем сев все вместе за стол для заседаний я ему поведал причину нашего прихода.

Сталин вначале слушал сидя, а затем встал, подошёл к своему столу, взял курительную трубку и стал её набивать смятой папиросой.

Затем уже когда я закончил, он молча раскурил её и пару раз затянулся. После чего снова медленно подошёл к нам и спокойно заговорил:

– То что молодёжь беспокоится о жизни нашего вождя – товарища Ленина, више всяких похвал… Ми тут в ЦэКа тоже такого же мнения…но кто такие ми…и кто такие молодёжь, комсомольцы и … пионэры, – при этом снова проявился акцент и Сталин взмахнул рукой с зажатой трубкой.

– Ви должны широко обсудить этот вопрос в своих коллективах и о решении оповестить все вышестоящие органы…как комсомола так и партийные…пишите нам в ЦэКа…пишите в Правду…

Затем он снова затянулся несколько раз и продолжил:

– А что касается подслушанных бесед … то…как я знаю «пионер» ещё имеет значение как «разведчик»… и тогда вам нужно теснее держать контакт с органами ГПУ, которое недавно было выделено из упразднённого ЧэКа …, – пояснил Сталин и снова пыхнул трубкой, пока мы переваривали сказанное им. Вернее, Валериан уже достал из недр своего английского френча блокнот и быстро в нём строчил химическим карандашом вслед за речью старшего товарища под одобрительным взглядом того.

– Так… срочно и мне такой нужен, – подумал я вначале про блокнот, а затем и про френч. Тем более, что похожий был и на хозяине кабинета. В моду у руководства входил полувоенный стиль, сменяя собою Ленинский в виде «пикейной тройки с кепкой» и комиссарский – кожаный с неизменным «товарищем маузером». Сейчас одни шли в непманы и там уже господствовали клетчатые английские пиджаки и котелки с тростями, а другие были верны военной форме без знаков отличия.

Я решил держаться последних. Что-то мне в этом кабине чётко подсказало, что непманы долго не протянут.

А Сталин продолжал про ГПУ:

– Там есть один товарищ…хорошо зарекомендовал себя в работе со мною в Реввоенсовете Республики… Артузов его фамилия… я ему позвоню и он выпишет на вас пропуска…

На этом наше посещение закончилось, так как в дверь заглянул дежурный из приёмной и сказал:

– Товарищ Сталин…Вы просили напомнить о…

– Спасибо, мы уже закончили, – поблагодарил он того, недослушав.

А мы поняли, что нам пора.

Тепло распрощавшись, мы покинули кабинет Сталина.


***

Как только дверь за посетителями закрылась, Коба, как звали его друзья и он сам себя в мыслях, вернулся к своей работе.

Ничего срочного у него не было, но с дежурным он договорился, что в любом случае через десять минут после того, как к нему кто-то придёт, заглянуть в кабинет и произнести эту условную фразу.

Если посетители были не очень важные, то Сталин имел повод с ними безобидно распрощаться, сославшись на неотложное дело, а если наоборот… то повышал их значение в их собственных глазах, продолжая разговор с ними. Но таких было немного. Пока немного…

– Эх…не вовремя Старик начал хворать, – пробурчал себе он под нос по-грузински.

Стариком он называл Ленина, с которым долго был в близких дружеских отношениях, правомерно считая его своим Учителем, а себя его правой рукой.

– А этот молодой пострел везде успел, – пронеслась у него в голове следующая мысль и он окончательно отвлёкся от своей работы и стал думать о своих последних посетителях:

– Верно ребята рассчитали…все бы от них отмахнулись…даже Старик ничего слушать не хочет и хочет самолично «дать бой в Генуи», как он сам выражается…

– Только я смогу его убедить не ехать…там и без него найдётся кому озвучить нашу позицию… Чичерин и Литвинов себя вполне дополняют…

– Чичерин больше демагог и переговорит всех там и самого Пуанкаре, не говоря о Ллойде…

– А Литвинов разобьёт все доводы Антанты своими сухими выкладками, подкреплёнными цифрами и документами

– А по дороге туда… в Берлине они подпишут Германо-Российское торговое соглашение и соглашение о взаимном признании… и отказ от репараций и других взаимных претензий…

– Хотя Литвинов настаивает на английском приоритете в этих делах…

– Да оно и понятно…он там долго жил…дружки его в руководстве новой лейбористской партии, которой прочат большое будущие и которая сменит либеральную Ллойд-Джорджа, да и жена молодая англичанка…

– Но ничего… пусть пока пыль в глаза там пускают…пока я тут буду укрепляться…

– «Уговорили» меня на свою голову принять новую должность генерального секретаря ЦК… и свалили всю бумажную работу и подготовку к XI съезду партии…

– Нет… говорите… по Уставу у нас главы Партии… ошибаетесь…товарищи…теперь будет…ха-ха-ха

Тут он снова вернулся к размышлениям над молодыми соратниками:

– Ну с Валерианом Зориным всё понятно… не наигрался в детстве в скаутов…

Сталин сам внимательно недавно прочёл все по этой теме и был в курсе кто такие скауты и как из них сделали пионеров.

Он тогда вспомнил и свои детские игры типа «казаков-разбойников», как он руководил ватагой малышни в своё родном Гори. Как они носились по его окрестностям, делились на команды, выбирали себе вожаков…интересно было…

– Ну что…может получится…с этой пионерией…

– Главное, чтобы над ними был крепкий руководитель…нужно будет подключится к этому…

– А то комсомол мне совсем не нравится…

– Скопировали себе структуру Партии…даже названия не особо отличаются… Тоже есть свои ЦК и секретари и такие же секретари на местах…

– Большим хитрецом оказался этот товарищ Шацкис…

– Сам в тени…просто член ЦК РКСМ…но он там всем заправляет…

– Это, по его мнению, что получается?…как только секретарь комсомола станет членом Партии, то может тут же претендовать на кресло секретаря парторганизации того же уровня? Например, даже ЦК?

– Шалишь…товарищ Шацкис… не всё так просто…

– В «ставку к Духонину» ты пересядешь, а не в члены ЦК Партии…

«Ставкой Духонина» со времён известных событий стали называть расстрел и Сталин и другие прошедшие гражданскую часто пользовались этим термином и сейчас.

– А этот пионер, как его…Сергей Козырев…тоже секретарь совета пионерской Дружины…но на карьериста не похож…ребёнок ещё…им это нравится…эти игры взрослых…, – усмехнулся в усы Сталин и вернулся к работе.


***

Как только мы выскочили из приёмной товарища Сталина в коридор, Валериан обратился ко мне:

– Так, Серый… у меня дела…дальше сам, – проговорил он озабоченно, протягивая мне два исписанных листика из своего блокнота.

Я их спрятал в карман брюк и поблагодарив друга за помощь, снова направился на Лубянку.

– Ты только там опять не ломись в центральный вход…там с боку есть приёмная для граждан и там же бюро пропусков, – напутствовал в конце меня Валериан, что подсказало мне «…он там бывал».

Так всё и было и через час я уже разговаривал с товарищем Артузовым.

Это был чернявый, бородато-усатый весельчак лет тридцати. И если бы не его невысокий рост, то сошёл бы за Донкихота, как его изображают в книгах.

В глазах его играла и хитринка и серьёзность одновременно.

Он меня внимательно выслушал и с ещё большим внимание прочёл мои записи. Сталин, кстати, не стал их читать. Что говорило прежде всего о широте охвата задачи – жизнь Ленина.

А тут, в стенах ИнО ГПУ НКВД, то есть иностранного отдела государственного политического управления народного комиссариата внутренних дел, важны были любые мелочи.

На последовавшие вопросы:

– Кто конкретно подслушал и записал тот или иной разговор? Где это было? Как выглядели иностранцы это говорившие? и наконец – Давал нам кто ни будь такое задание?, – я вынужден был ответить «не знаю» и «нет».

Но тем не менее, товарищ Артузов меня похвалил и просто посоветовал впредь всё это иметь ввиду и продолжать эту работу с учётом этого.

Тут же мне было предложено стать секретным сотрудником ИнО ГПУ, на что я с удовольствием согласился, подписав необходимые бумаги.

Так же, как и все сотрудники НКВД, я прошёл фотосъёмку во всех ракурсах и дактилоскопию. Так же мне было обещано выдать удостоверение с моим фото. Но в нём я буду значится, как «добровольный помощник милиции». Но меня товарищ Артузов заверил, что «там где надо»…при предъявлении его…будут в курсе с кем имеют дело. А так для всех…я простой активист, как и положено быть пионеру.

По этому удостоверению я смогу без пропуска проходить в здание ГПУ. Посещать столовую для сотрудников на первом этаже, для чего мне выдадут талоны на месяц. Так же я смогу посещать Финчасть, где меня возьмут на довольствие и буду его выдавать. Пока это те же талоны в столовую и зарплата СекСота в размере партминимума в 40 рублей в месяц. Позже будет форма, обувь, дополнительные пайки. Но об этом меня будут оповещать в Финчасти. Так же мне вменяется сдавать каждую неделю отчёт о проделанной работе, которая и будет заключатся в докладе обо всём подозрительном. И не только из подслушанных разговоров иностранцев.

Конечно, от всего услышанного у меня поднялась тёмная волна неприятия стукачества, основанная почти на четырёх годах беспризорной жизни бок о бок с преступным миром, где за это наступала быстрая расправа. Но другой голос мне толковал, что с прошлой жизнь я покончил, а обычный гражданин просто по закону обязан заниматься доносительством, а тем более пионер, в будущем комсомолец. Тем более, что никто ему тут не говорит, что нужно за своими товарищами следить. Просто подмечать безобразия например.

Так же по этому удостоверению меня будут пускать в ИнО и к самому Артузову. Но лучше перед своим визитом всё же позвонить по телефону, указанному на карточке, что мне вручили и где было написано «Прачечная на Пресне».

– Да…там так и будут отвечать…а ты должен им сказать: добавочный А102, – ответил на моё недоумение Артур Христианович, как звали Артузова.

Кстати, гораздо позже я узнал, что в данный момент Артузов трудился замом особого отдела ВЧК-ГПУ, позже преобразованного в Контрразведывательный отдел (КРО) Секретно-оперативного управления (СОУ), где он уже будет начальником.

И то… это не точно. Спецслужбы на этом и стоят!

Затем Артузов посоветовал мне сходить и в НКИД – наркомат иностранных дел, тут рядом, на Большой Лубянке. Найти там товарища Литвинова.

– Я ему сейчас позвоню и предупрежу…постарайся Серёжа ему понравится… я ему расскажу о твоих успехах в языках, – напутствовал меня Артузов.

Посланник МИД

Подняться наверх