Читать книгу Дерзкий рейд - Георгий Свиридов - Страница 4

Полковник Эссертон, вытянув длинные ноги, лежал на широкой тахте, покрытой цветастым персидским ковром, и, опираясь локтем в тугую подушку, изучал донесения агентов Интеллидженс сервис.

В открытом окне, за виноградником, на солнцепеке маячила фигура часового.

«Ол райт! Все идет прекрасно! – думал полковник, перебирая длинными сухими пальцами бумаги. – Ребята из нашего восточного отдела умеют работать». Он дважды прочел сообщение о том, что в Москве по распоряжению Ленина создается интернациональный полк, во главе которого поставлен киргиз[4] из Тургайской степи Джангильдинов, что этот полк в специальном эшелоне повезет в Русский Туркестан оружие, боеприпасы и обмундирование.

На узких, кирпичного цвета губах Эссертона блуждала самодовольная улыбка: «Эшелон надо перехватить. Нам тоже пригодятся оружие и боеприпасы». Сообщения агентов радовали и обнадеживали. Полковник звучно хлопнул в ладоши.

В дверях, раздвинув тонкий шелковый занавес, показалась поджарая фигура слуги-индуса.

– Слушаю, сэр!

– Виски, воду и лед, – приказал полковник, не поворачивая головы.

– Будет исполнено, сэр!

Через минуту индус, бесшумно ступая мягкими туфлями по ковру, поставил на столик у тахты овальное серебряное блюдо, на котором находились сифон с содовой водой, квадратная бутылка шотландского виски, высокий граненый бокал и плоская чаша с крышкой, в которой лежал наколотый лед.

– Сэр прикажет подать, как всегда? – почтительно спросил слуга.

– Да.

Индус хорошо знал вкусы своего хозяина. Привычным неторопливым движением подцепив ложкой три кусочка льда, он положил их в бокал, налил до половины виски и, разбавив содовой, подал полковнику:

– Пожалуйста, сэр.

Эссертон, не отрываясь от бумаг, протянул руку, взял бокал. Индус бесшумно удалился. Полковник сделал несколько глотков. Напиток освежал и бодрил.

«Да, здесь, на севере Персии, немного прохладнее, чем там, в Белуджистане, – мысленно произнес Эссертон, отпивая из бокала, – но все равно как в преисподней. Разница лишь в том, что там ты в центре пекла, а тут на краю…» Он посмотрел в окно. На солнцепеке мерно прохаживался часовой в пробковом шлеме, в форме экспедиционных войск Великобритании. На спине и под мышками темные пятна пота и белые разводья соли. Неужели и там, в Русском Туркестане, будет такое же пекло?

Эссертон снова углубился в секретные бумаги, подчеркивая карандашом места, где давались характеристики политическим деятелям русской Закаспийской области. Полковника интересовали люди, не только те, с кем придется вести борьбу, но особенно такие, на которых можно было бы опереться. По многолетнему опыту службы в Индии, в Белуджистане Эссертон давно усвоил, что без марионеток трудно управлять туземцами. Вместе с тем весьма важно, это он тоже давно усвоил, знать, хорошо знать тех, на кого хочешь положиться. Тут за любой промах придется дорого расплачиваться.

Несколько раз прочел характеристики на европейцев, стараясь запомнить их фамилии: Фунтиков, граф Доррер, Козлов… Затем вернулся к сведениям о туркменских вождях – Ораз-Сердаре, Азис-хане, Джунаид-хане, Чары-Гальдыеве…

Эссертон посмотрел на часы.

«Пора идти к генералу с докладом, – полковник сложил бумаги в папку. – Старик любит точность».

Эссертон встал, прошелся по ковру, разминая мышцы, сделал несколько гимнастических упражнений. Он был высок, худощав, хорошо развит и в свои сорок пять лет мог поспорить с любым молодым лейтенантом силой, ловкостью, выносливостью. Полковник постоянно следил за собой, держал тело, как он любил говорить, в «боксерской боевой форме».

Подошел к зеркалу, внимательно осмотрел себя. Загорелое продолговатое лицо с крупным прямым носом, густые, выгоревшие на солнце белесые брови и небольшие голубоватые глаза. Полковник провел тыльной стороной ладони по щекам – они были гладко выбриты. Поправил воротник походного френча. И насторожился. В большом зеркале отражалось открытое окно, была видна часть двора – аллея к массивным воротам. От ворот быстрым шагом спешил поджарый лейтенант Смит из батальона охраны.

Эссертон знал, что посты находятся не только у ворот и вдоль высоких глинобитных стен, ограждавших обширную усадьбу, но часовые расставлены и внутри, постоянно охраняя почти каждое здание. Такова воля генерал-майора сэра Вильхорида Маллесона, главы специальной военной экспедиции, которая официально именовалась «миссией по делам Русского Туркестана». За эти два месяца, что Эссертон был прикомандирован к генералу, полковник привык не обращать внимания на желание генерала везде и всюду ограждать себя двойной охраной. Так было там, в английском Белуджистане. А здесь, на севере Персии, у самой границы с красной Россией, генерал стал еще более щепетильным, сам назначал объекты охраны и почти каждую ночь проверял посты. Близость России – таинственной и непонятной страны, в которой за последнее время происходит черт знает что, – заставляла генерала быть весьма осмотрительным. К тому же спорить с генералом было совершенно бесполезно, ибо тот не терпел возражений, требовал неукоснительного исполнения приказов.

«Миссия по делам Русского Туркестана» прибыла сюда, в город Мешхед, две недели назад, преодолев на военных машинах тяжелый путь из английского Белуджистана через пыльный Сеистан – обширную пустынную впадину с редкими зелеными оазисами. У полковника от многодневного похода по знойной пустыне сохранились в памяти только миражи да день отдыха на берегу изумительно голубого озера Хамун.

Эссертон был информирован своими друзьями из имперского штаба, что одновременно с миссией генерал-майора сэра Маллесона отправляется еще одна военная экспедиция – на Кавказ под командованием генерала Денстервилля. Эта экспедиция на автомобилях движется от Багдада через Бахтиарию, Луристан к Энзели, нацеливаясь на Баку. Полковнику Эссертону, прослужившему много лет в Индии и Белуджистане, где он в штабах колониальных войск возглавлял отдел секретной службы, многое стало ясным. Такие экспедиции направляются отнюдь не для «помощи голодающему населению Туркестана», как пишут об этом в газетах. Все гораздо проще. Время великих завоеваний не окончилось. Оно продолжается! Тут важно не упустить момента. И главное, чтобы и самому не остаться в тени. Месяцы рискованной работы могут обернуться в годы благополучия, обеспечения себя и своего потомства. Сегодняшняя Россия – это огромный сладкий пирог, вокруг которого уже рассаживаются люди с железными челюстями.

– Разрешите, сэр! – в дверях, вытянувшись в струну, застыл лейтенант Смит.

– Да, – полковник повернулся и кивком приветствовал офицера охраны.

– У ворот пять всадников. Утверждают, что прибыли из города Ашхабада, из России. Все европейцы, четверо в форме русских казачьих войск, один – в гражданском, – доложил младший офицер. – Говорят, прибыли по важному делу, просят встречи с генералом.

– Они себя назвали?

– Да, сэр. Я проверял документы. – Он поспешно заглянул в бумагу: – Старший из них, что в гражданском, назвал себя графом Доррером.

– Как? Повтори фамилию!

– Граф Доррер, сэр.

Полковник взглянул на сообщение агента, прочел «граф Д. Доррер». На узких, кирпичного цвета губах Эссертона скользнула улыбка.

«Ол райт! Великолепно! – подумал он. – Наши агенты работают с головой. Они заслуживают вознаграждения». И, посмотрев на лейтенанта, приказал:

– Пропустить в усадьбу и разместить в доме для гостей. Пусть отдохнут с дороги.

– Будет исполнено, сэр! – лихо козырнув, офицер удалился.

Эссертон, довольный таким началом дня, сложил в кожаную папку секретные донесения, отдельно поместив сообщение из Москвы о формировании интернационального отряда Джангильдинова, и направился к генералу. «На Востоке говорят, что день принадлежит сильному, а жареная пшеница зубастому, – вспомнил он туркменскую пословицу и тут же мысленно добавил: – Сейчас начинаются наши дни!»

Он шел по дорожке, усыпанной желтым песком. По ее обеим сторонам широкой яркой лентой благоухали кусты роз. Цветов было множество. На повороте, около светлой, красиво отделанной беседки, стоял павлин, распустив хвост пышным веером. Птица, чуть склонив голову набок, доверчиво смотрела на полковника темными пуговками глаз. «Консул наш, как видно, неплохо здесь устроился», – мельком подумал Эссертон. Впрочем, ему было не до птиц, не до красоты роз. Широко шагая по дорожке, полковник стал обдумывать каждую фразу своего доклада.