Читать книгу Арчибальд - Герр Фарамант - Страница 3

Лёгкий сизый дым вдоль стен, тихое пение из скрипящего радио, разбавленное мерным шумом воды, пряные благовония и смятая постель.

Робкий шепот и громкое дыхание, острые ногти и жгучие касания, дрожь в теле и пламя в сердце.

Объятый маревом, сотканным из ароматов полыни и горького дыма старых сигарет, Арчи лежал и смотрел в потолок, всё ещё переживая мгновения минувшего вечера.

Никогда, ни при каких обстоятельствах он и мечтать не смел о чём-то подобном с Сабиной. И сколько раз загадывал, мня себя прекрасным рыцарем из старых легенд, что однажды встретит свою даму сердца в её высокой башне. Баллады менестрелей, стихи о высокой любви – нет, ничто не передавало тех красок и чувств, какие испытал Арчи в этот вечер. Так вообще бывает? А так можно?

Где томные вечера под окном избранницы, где ссоры, гонения – неужто в жизни всё… настолько просто? Вот так? Почему, каким образом?

И… Он изменился. Не замечал этого раньше. Понимал только сейчас, наедине с собой и после всего.

Откинув плед, Арчи изучал своё тело в зеркале наверху. Тощий и осунувшийся, он смотрел на свои плечи, шею, грудь: повсюду проступали мелкие алые рубцы. Живот провисал так, будто он перетерпел блокаду, руки и ноги – тонкие, кожа настолько тонкая, что едва облегала кости, если приглядеться – виднелись пульсирующие сосуды. Длинные волосы цвета воронового крыла окутывали его ореолом тьмы, сияли в свете торшера, отражаясь в полуночной россыпи звёзд за окном.

Мальчик бросил быстрый взгляд на дверь спальни, снова посмотрел на своё отражение под потолком, улыбнулся и потянулся, вытянул руку к себе тому, смотрящему сверху по ту сторону стекла.

Шум воды за стеной стих. Скрип – и Немели ступила на порог спальни. Набросив на плечи синее полотенце, укутанная в собственные мокрые пряди, она стояла в дверях с бокалом сока, и блики луны играли на стекле, отражались в расслабленном, рассеянном взгляде больших голубых глаз.

Разнеженная, она расправила плечи, выгнула спину, довольно проурчала, оправляя волосы, ловя своё отражение в трюмо.

Посмотрев на лежащего в постели Арчи, сделала аккуратный глоток и покачала головой.

– Тебе правда нравится, как ты выглядишь?

– Это красиво, – признался. – Гляди.

С этими словами он зажмурился, выгнул спину, закусил губу – и кровь брызнула из его груди. Кожа треснула с лёгким хлопком, впрыснув в воздух несколько капель, пуская тонкую алую струйку, образуя небольшой порез у соска.

Напрягаясь и корчась, заломив руки за спину, он застонал – и порез вытянулся, стал больше, глубже, и Арчи выдохнул, прикоснулся к ране, обмакивая пальцы в собственной крови.

Немели в ответ на это смерила мальчика сочувствующим взглядом, подбежала к нему, села рядом, взяв за руку.

– И тебе не больно? – спросила она взволнованно.

– Это приятно, – прошептал Арчи, смотря на неё из-под полуприкрытых глаз. – К тому же, – продолжил он, – смотри ещё.

Сказав так, он снова зажмурился, стиснул руки в кулаки – только что созданный порез затянулся, как ни бывало.

– Видишь? – выдохнул после. – Я могу делать так, когда хочу. И тут же…

Договорить ему не дали.

Цепко вцепившись в плечи, Немели обхватила его ноги своими, навалилась на него всем весом, крепко прижалась к нему, смыкая губы поцелуем, сковывая в объятьях.

Растворяясь в тепле её рук, в горьких касаниях языка и жара тела, источающего ароматы яблок и малины, Арчи умолк, отдавшись во власть подруги.

Лишь спустя несколько долгих мгновений Немели отпустила его. Внимательно посмотрев на всё ещё ошеломлённого парня перед ней, она сжала его скулы – и отвесила хлёсткую пощёчину. В глазах девушки стояли слёзы.

– Не вздумай себе вредить, – прошептала она, всё так же нависая над новым другом. – Даже не думай об этом. Я знаю, как это приятно. И знаю, к чему это приводит. Приведи себя в порядок, ну. Твоё тело мне нравилось целым, настоящим, живым, а не этот скелет, который ты тут, простите, разложил.

В ответ на это Арчи грустно вздохнул и закутался в одеяло, закрыл глаза. Мгновение – и бледность плоти обрела живой розовый оттенок, порезы на теле затянулись, ни оставив и следа, и лишь ссадины на плечах и лице остались нетронутыми, настоящими следами неприятных воспоминаний.

Всё ещё находясь в коконе своей милой сердцу боли, он вздрогнул, ощутив, как Немели прикоснулась к его плечу и потянулся к ней, стоило девочке коснуться щеки мальчика тыльной стороной ладони, пытался поймать её пальцы краями губ – и та убрала руку, покачала головой.

Дети пребывали в молчании. Арчи всё ещё думал о своих призрачных шрамах и о том, почему Немели они не нравятся, если в остальном – видно же – ей приятно, что он такой слабый и хрупкий, а она – она пила сок и смотрела на глупого маленького мальчика, который просто не знал, чего желает от жизни.

Тишина нарушилась скрипящими нотами оркестра. Бойкие фанфары отбивали марш, и мальчик вытянулся, садясь на подушку, поджав колени.

Девочка щёлкнула пальцами, и в её руке появился второй бокал, который она протянула гостю.

Тот принял напиток из её рук и сделал аккуратный глоток: «Кола», самая настоящая холодная «Кола» – то, что нужно для тёплой ночи.

Немели украдкой покосилась на друга: у неё-то алый гранатовый сок.

– Напиток из моего мира, – объяснил, отхлебнув. – Хочешь?

Та осторожно взяла бокал из его рук, прикоснулась.

Пригубила с опаской. Попробовала языком, обмакнула им же губы – и только потом глотнула. И ещё.

– А ты не верила.

Та кивнула, видя улыбку своего нового друга, и их бокалы с гулким звоном сошлись.

Голоса людей давно забытых времён воспевали величие подвигов своих погибших друзей, и дети слушали их, предаваясь воспоминаниям об эпохах, в которых никогда не жили. Мальчик повёл плечами, ощущая тяжесть солдатской формы, которой никогда не носил, коснулся холодных погон, которых никогда не заслуживал, а девочка смотрела на него и лишь тихо вздыхала, качая головой.

Они стояли у окна, смотрели на яркие огни фейерверков, и слушали весёлый гром, следующий за цветастыми, красными, жёлтыми и зелёными вспышками, что рассыпались на фоне безоблачной гряды небес.

В форме уберштурмфюрерра СС, которая теперь ему была даже по размеру, с именным кортиком на поясе, Арчибальд пил из своего бокала и смотрел на ясную и прекрасную ночь. Хоть где-то ему можно вздохнуть спокойно и с гордостью за дела предков.

Облачённая в свободное зелёное платье, с лиловыми прядями, убранными в косу и подвязанными сизым бантом, с открытым и счастливым лицом, Немели смотрела на своего друга, не скрывая своего умиления. «Уж лучше такой, чем несчастный, – думала она, потягивая «Колу», немного понурив взгляд».

Торжественная нота – мальчик изящно взмахнул рукой, и ставни с шумом распахнулись, впуская ветер, развеяв дым.

– Пройдём? – пригласил он Немели под звуки оркестра, создавая перед подругой лестницу в небо, разбавляя музыкальную партию треском льда, что отбивал лазурные блики ночных светил.

Девочка гордо вскинула голову. Выгнувшись и расправив плечи, она вытянула ладонь, смотря на своего спутника.

– Да, – выдохнула она, одарив друга высокомерной улыбкой графини, которую приглашают на бал.

Ступая вровень, они шли в озарённую светом ночь, и огни города, который никогда не знает сна, сияли далеко внизу, словно встречая новых детей.

Подняв голову вверх, Немели раскинула руки в стороны, и из-под подолов её платья вихрем заструились стаи сияющих железных птиц, что освещали дорогу путникам и пели на забытых языках.

– Ты и так умеешь! – удивился Арчи.

– Дома – это не только крыши и стены, – кивнула Немели, – это и то, что внутри. Я бы не стала мастерицей, не умей я их наполнять, правда?

У мальчика не нашлось ответа, и он молча кивнул, про себя восхищаясь своей новой подругой.

– Закрой глаза, – вдруг сказала девочка. – Я хочу сводить тебя в одно место, но ты его не знаешь, и если будем идти вместе – это слишком долго. А так – пара шагов – и пришли.

– Веди, – кивнул ребёнок, отдаваясь в её власть.

Спустя несколько мгновений Немели разрешила открыть глаза, и Арчи вновь вскинул руку, давая ступеням команду спуститься. Громкий треск – и их лестница пришла в движение, плавно отводя детей вниз, в тёмный переулок, лишённый всяких фонарей. Ноты оркестра тонули в темноте, и мир погружался в тишину.

На углу улицы стояло небольшое здание без каких либо вывесок или опознавательных знаков. Деревянное, с треугольной крышей и широкой амбарной дверью, оно походило на какой-нибудь старый сарай.

Ничего не говоря, Немели подошла к воротам и постучала трижды. Скрип – и небольшая дощечка на входе отъехала, в ней показалась пара ярких янтарных глаз. Спустя ещё мгновение, врата открылись, и детей обдало волной тёплого воздуха, разбавленного ароматами карамели, смешанной с ковылём и терпким, тяжёлым табаком.

Когда туман рассеялся, дети увидели просторный зал, укрытый пеленой тусклого жёлтого света множества свеч, что висели под потолком, разбавленного лёгкими нотами джаза и неровным строем клавишных струн.

С кипами сена вдоль стен и стойкой в отдалении, остальную часть зала составляли наскоро сбитые деревянные столики и едва ли ни разваливающиеся табуреты.

В помещении были дети, человек пять-шесть, все – на высоких стульях у бара.

К новоприбывшим вышло приземистое существо: крыса в оранжевой рубашке, с длинным, в заплатках, носом, и трубкой в зубах, она принялась пытливо осматривать и обнюхивать посетителей.

– Он со мной, Гличчи, – кивнула Немели в сторону мальчика.

– Чо вырядился? – хмыкнула крыса, пристально смотря на Арчи. – Кем будешь, как имя тебе?

– Граф Арчибальд фон Кроннст, – вскинув голову, представился тот, положив руку на эфес меча, смотря свысока на существо перед собой.

– Извините, что не при параде, – рассыпалась Гличчи в поклонах, – и добро пожаловать в Клоаку, мой дорогой граф! – добавила она, падая ниц, ни разу не скрывая ядовитые ноты сарказма. – Заморское пойло, – махнула она лапой в сторону стойки, – прекрасная публика, – кивнула она на двоих ребят за кружками пива в дальнем углу помещения, – и лучшие музыканты Карпы, – указала она на трухлявое фортепиано и седого мальчика с дрожащими ладонями, что сидел за ним, – здесь всё для вас, – хрипло рассмеялась она, вновь смотря гостю в глаза.

За спинами детей послышался шорох. Арчи почувствовал, как кто-то коснулся его плеча.

– У нас нет графов, только дети и мастера, – донёсся бархатный женский голос. – Так кто же вы?

Оглянувшись, он увидел тень с бледной маской вместо лица – и тут же отпрянул, выбежал в центр комнаты, снова схватился за эфес. Немели замерла, наблюдая за другом.

Свечи под потолком вспыхнули, музыка сникла, и тьма потянулась вдоль стен, окрасила пол под ногами ребёнка в чёрный.

Арчи закусил губу, унимая дрожь в коленях, радуясь тому, что ног не видно под полами плаща, а лицо скрыто длинными прядями волос. Не при Немели. Она не должна знать, насколько он слабый. Не должна. Он её друг… Нет. Её граф. И графу не пристало бояться.

Дети у стойки повернулись к мальчику, наблюдая за тенью, что подступала к нему.

Мгновение, треск – и подле ребёнка восстала ледяная стена. Следующий миг – и множество шипов разлетелось в разные стороны. Вспышка, алый блеск – и всё объято огнём, что забрал ледяные стрелы, а в сердце стены пламени сидит мальчик в чёрной форме. Сжав кулаки, стиснув зубы, он не дрожит. Зажмурившись, Арчи ждал, силился унять внезапно обуявший его приступ гнева.

Низкий тихий смех.

Подняв глаза, он увидел девушку в длинном чёрном платье. Её лицо было по-прежнему скрыто маской, а из-под рукавов её одежд тянулись струны мрака.

– А ты хорош, – произнесла незнакомка, протянув руку. – Таолока, Мастерица теней. Если ребёнок не боится меня, он достоин стать одним из нас.

– А кто вы?

– Непризнанные мастера, – ответила Таолока. – Я бы всё равно не навредила тебе. Друг Неми наш друг, верно?

– Ты холоден, йара.

Низкий бас вывел Арчи из оцепенения.

От группы детей у стойки отделился парень, похожий на ходячий пивной бочонок. С чёрной гривой и густой бородой, в лёгкой жилетке и простых брюках, он широко улыбался, и в его карих глазах плясали весёлые огни.

– Тадеуш, Мастер света, – снова пробасил он. – Делаю свечи, несу тепло, разжигаю пламя в душе, выбирай, что ближе, йара.

Остальные трое, равно как и пианист у стены, не проявили особого интереса к новоприбывшему: складывалось впечатление, что для них подобное было обычным делом.

Арчи невольно улыбнулся, принял помощь Тадеуша. Встав на ноги, он отряхнулся, выпрямился, возвращая остатки гордости, ища глазами Немели. Та всё так же стояла у входа, наблюдая за ним. Убедившись, что с её новым другом всё хорошо, она улыбнулась, подошла к нему.

– Любуйся теми шрамами, которые заработал в бою.

С этими словами она одарила его поцелуем в щёку и, мотнув головой, направилась к барной стойке.

– Клоака – место для умных, а не для смелых, – кивнула Мастерица теней.

Стоило ей это сказать, как вдруг свет погас, и все услышали звонкий детский голос.

– Объявляем начало испытаний! На строительство башни из слоновой кости требуются скульпторы, архитекторы, мастера полёта и маляры. Желающие принять участие – отзовитесь.

Сам того не осознавая, Арчи вскинул руку, остальные дети, когда привычное жёлтое мерцание вернулось, встретили этот жест одобрением.

– Иди, – кивнул Тадеуш, – тебе там понравится, йара.

Таолока лишь цокнула языком, покачала головой, сложив руки на груди.

– До скорого, – пискнула Гличчи за барной стойкой.

Стоило ей махнуть своим длинным хвостом, как в центре залы появилась сияющая арка, а за ней – светлый парк, в сердце которого высилась невообразимых размеров башня.

Всё ещё не помня себя, Арчи ступил за грань ворот – и в глаза мальчика ударил яркий тёплый свет.

Верхушка башни скрывалась за облаками. Стоя здесь, на земле, Арчи только и мог, что задрать голову и открыть рот от удивления. Идеально-белая, её стены блестели в лучах яркого полуденного солнца.

– И мне её строить?.. – выдохнул ребёнок в изумлении, по-прежнему прибывая в смятении.

– Да, – кивнула Немели. – Ну, я пошла. Прелесть быть мастером ещё и в том, что ты можешь отказаться от участия в этой стройке. Ты не мастер, и возможности отказаться у тебя не было.

Повсюду ходили дети, самые разные, и все очень занятые. С телегами и ломами, на крыльях или в вагонетках, они сновали и колесили вокруг да около, смотрели, примерялись, будто размышляли, что можно добавить к этой и без того идеальной конструкции.

– Её строят столько, сколько существует Карпа, – заметила Немели.

– О, привет, не ожидала, что ты так быстро освоишься.

Обернувшись, Арчи увидел свою вчерашнюю знакомую. Во всё тех же простых джинсах и лёгкой футболке, с волосами до плеч и яркими огоньками в глазах, Тохра лучилась улыбкой.

– А ты разве…

– Рашму меня подменил, я отгул взяла. А тут и испытание объявили. Решила пройтись, посмотреть, как тут что.

– Ты тоже что-то строила? Эй, ты куда?

Арчи вскинул руку, видя, как Немели, развернувшись, пошла к воротам у стройплощадки.

– Я вернусь за тобой позже, – лучась улыбкой, сказала она.

С этими словами она послала ему воздушный поцелуй, а после, щёлкнув пальцами, растворилась в охватившем её сгустке дыма.

Тохра, видя грусть друга, похлопала его по плечу.

– Она вернётся, вот увидишь. Осмотрись-освойся пока, здесь каждый может найти своё место. Кстати, видишь во-о-о-н те окна, которые такие большие, и с кошачьими головами вдоль рам? Моя работа, – почти с гордостью заметила гид. – Заглянешь туда – увидишь всё, что пожелаешь. Это моим первым талантом было, до того, как я стала гидом.

– А можно менять таланты?

– Конечно. Здесь их оттачивают, а уже потом решают, кому что ближе.

– А когда я могу начать?

– Да хоть и сейчас. Видишь, вот тот парень статую гаргульи к дверям башни тянет, напротив второй такой же поставит, скорее всего. Или вот эта, да, правильно, в сарафане в горошек, да, рукой взмахнула – и по обе стороны серого входа теперь тянется виноградный плющ. Каждый вносит свою лепту, попробуй и ты.

– А я могу забраться на самый верх?

В ответ на это Тохра улыбнулась, покачала головой.

– Рискни.

Зажмурившись, сжав кулаки, Арчи как мог изобразил в своём воображении эту башню. Идеально-прямая, словно пик, она восходила с земли до самых небес – и вот, сквозь треск и блики света, ступень за ступенью, ледяные платформы оплетают её, воплощаясь вместе в такую же грандиозную лестницу.

Осознав, что все вокруг затихли, мальчик открыл глаза и ахнул: все дети замерли, наблюдая, как из воздуха вдоль башни действительно потянулась череда ледяных прозрачных плит.

– Это я?.. – прошептал ребёнок, не веря своим глазам, наблюдая, как всё новые и новые ступени появлялись вкруг башни, уходя и уходя ввысь, в самые дали.

– А леса можешь создать? Чалми стал мастером, и теперь не приходит на стройку.

Просящим был щуплый мальчик в оранжевой робе. С длинными русыми волосами и округлым лицом, он улыбался своему новому знакомому.

– Да, а чем тебе помочь?

– Видишь? – он махнул рукой на тележку за своей спиной. В ней хранились маленькие глинянные изваяния разных змей, птиц и собак. Совсем небольшие, они напоминали фигурки в магазине игрушек, которые Арчи был бы рад купить себе, но отец не разрешал, как обычно, сетуя на нехватку денег.

– Я их хочу на окно третьего этажа поставить, которое как раз в направлении Замка Императрицы смотрит. У меня есть мысль сделать небольшой садик для них, балкон там уже сделали.

– Да, без проблем, только скажи, где это.

– Развлекайся, – улыбнулась Тохра. – Иди, иди сюда.

С этими словами она обняла Арчи, легко коснулась губами его лба, а после, кивнув, попрощалась с ним и растворилась в облаке дыма так же, как это сделала Немели.

«Наверное, все мастера так умеют, – подумал мальчик, наблюдая за её исчезновением».

– Тохра классная, она и меня встречала, – заметил его новый знакомый. – Амади, – представился он, протянув руку.

– Арчибальд, – кивнул новенький, прожимая её.

– А ты откуда?

– Тайный город, – гордо вскинув голову, ответил Арчи.

Амади выдохнул, выказывая удивление.

– Ты смог ужиться с Ней?

– Да, а что такого? – с недоумением.

– Теперь понятно, как тебе удалось на ровном месте сделать нечто такое, – уклончиво ответил его новый друг, кивая на огромную ледяную винтовую лестницу. – Так как, поможешь?

– Без проблем, – сказал мальчик и хлопнул в ладоши.

Стоило ему это сделать, как из земли вытянулись новые ступени. Две покатые полосы и лестница между ними, чтоб можно было везти груз.

– А зачем ты хлопаешь в ладоши?

– Ну… – протянул Арчи, – в книгах волшебники всегда дополняют свои чары жестами. Это выглядит круто, – гордо улыбнулся он.

– Ты крутой, – согласился Амади.

– А ты что умеешь? Это всё твоё? – кивнул на тележку со статуэтками. – Можно посмотреть? – спросил новенький, направившись к ней.

– Да, можешь даже взять парочку, у меня лишние есть. Выбирай любые.

– Любые? – глаза Арчи загорелись.

Столько всего тут было! Из глины и гипса, серебра и бронзы, каменные и стеклянные, много-много маленьких фигурок самых разных зверей. Смотря на них, мальчик замер, даже не зная, что и думать.

– Я их сам сделал. Руками, – улыбнулся Амади. – Никакой магии, чистое волшебное ремесло.

– А ты долго учился?

– Всю жизнь, – ответил мальчик. – Я у Карпы бессмертия просил. – Чем дольше живёшь, тем больше умеешь. Мне нравится то, что я делаю.

– Здорово, – прошептал Арчи. – Я могу взять эту птицу? – спросил он, указывая на ворона из чёрного металла. Небольшой и блестящий, с каменным оперением и сапфирами вместо глаз, он манил к себе, и ребёнок едва сдерживал желания коснуться статуи.

– Да, бери, – улыбнулся Амади, взяв статуэтку и почти торжественно отдал её товарищу. – Теперь он твой. Можешь дать ему любое имя.

– Шварци, – выдохнул мальчик, всё ещё разглядывая статую. – Чёрненький, – пояснил он, видя непонимание в глазах знакомого.

– А что за язык?

– Немецкий, я из ГДР. Стоп, – коснулся своей шеи. – А как ты меня понимаешь?

– Мы общаемся на языке Эблы, родного города нашей Императрицы. Эта речь просто замещает нашу, – уже неувереннее добавил. – Все его просто знают, и всё тут.

Арчи поджал губы. Что-то сложное. Работает – и ладно. На всякий случай задумался – и, нет, мысли строились на немецком, всё в порядке.

– Так откуда ты? – переспросил, теперь прислушиваясь к собственным словам. Это звучало как-то… совсем чужим. Никогда не слышал ничего и близко похожего.

– Я из Пелузия, у меня папа был ремесленником. – Снова-таки, Арчи понял ответ совершенно естественно. Работает – хорошо. Может, потом спросит об этом у Немели.

– А мой папа на заводе работает, – грустно заметил Арчи. – И пьёт постоянно.

– Мой тоже пил, понимаю тебя. Папы везде одинаковые, наверное. Идём?

Арчи строил лестницы, Амади украшал окна, прочие дети таскали статуи и красили башню в белое. Ленточки в воздухе, шарики в небе, весёлая музыка и много смеха – за всеми этими занятиями ребёнок утратил счёт времени. Уже и думать забыл и о Клоаке мастеров, и об искусственных шрамах, и вообще – ему нравилось здесь, он был счастлив. И «чужеродность» речи совсем не ломала. Наконец за столько времени он чувствовал себя причастным к чему-то великому, к чему-то большому и грандиозному.

Именно так он видел ту самую башню, в которой жила королева Фантазии – а теперь он лично принимал участие в её постройке. Интересно, когда закончат – Императрица тоже переедет туда? И, быть может, стоит потом-потом достроить раскрытый цветок лотоса на самой вершине?

И ещё много мыслей по ходу, и, самое важное: он – не изгой, его помощь нужна другим. Благодаря ему дети могут пешком добираться до верхних этажей башни, не прибегая к громоздким воздушным шарам и не меняя свои таланты на те, которые позволяют летать. Это было здорово.

Сидя в тени аллеи на скамейке и болтая с Амади, Арчи дёрнулся, увидев знакомую девичью фигуру. В длинном зелёном платье и лиловыми волосами, подвязанными в косу, к детям приближалась Немели с корзинкой сладостей.

– Я уже думала, что потеряю тебя, – рассмеялась она вместо приветствия. – Здраствуй, Ами, как ты?

Амади коротко кивнул и спрятал глаза.

– Всё хорошо, Неми, спасибо. Я пойду, ты не против?

– Как знаешь, – поджала губы, также отвела взгляд.

– Что не так? – спросил Арчи, склонив голову набок.

Между его друзьями повисла неловкая пауза.

– Долгая история, – коротко ответил Амади, а после – пожал руку нового товарища и быстрым шагом заспешил в сторону остальных детей у башни.

Немели опустилась на скамейку рядом с мальчиком, коснулась его ладони, одарила тёплым взглядом.

– Не устал?

– Немного, – признался ребёнок. – А сколько длится испытание?

– Раз в день до последнего желающего. Пойдём домой, или ты ещё хочешь?

Арчи посмотрел на свои руки. Они болели, как и плечи: слишком много жестов, слишком много всего. Сейчас действительно хотелось посидеть, отдохнуть.

– Ты можешь прийти сюда и завтра, – заметила Немели.

– Да, ты права.

Рядом с ними открылось окно с видом на особняк под вечерним небом – дом Немели. Оттуда веяло теплом, пряным ароматом мёда и молока и приятной музыкой: хозяйка явно знала, как создавать уют.

– От такого быстрого перемещения в глазах рябит, – усмехнулся Арчи.

– Пешком это кучу мек, – отмахнулась Немели. – Так правда быстрее, привыкнешь со временем.

– Это как такси, только лучше, – заметил мальчик, смотря на свой новый дом, тонущий в ночной тиши.

Вместо ответа Немели щёлкнула пальцами, и мир утонул во мраке.

Мотнув головой, Арчи обнаружил себя стоящим на балконе. Сложив руки на подоконник, он стоял у окна дома Немели и смотрел в ночь.

Как обычно – он уже успел к этому привыкнуть, и всё равно удивлялся, – играла музыка, на этот раз – мерные переборы фортепиано, похожие на те, что звучали ещё вчера, когда он только прибыл в Карпу.

За окном раскинулась большая пустая площадь с поместьем в несколько этажей и высокой башней, уходящей купольным пиком в небо. Чуть вправо за особняком медленно крутилось старое колесо обозрения, какое было и в его родном городе.

«Однажды я привыкну к этому, – покачав головой, мысленно выдохнул он».

Всего миг назад он сидел на скамейке в парке – а теперь тут. Как и до этого, они с Немели пришли в тот странный бар, где он едва ли хотел оказаться снова, а после – попал на площадь. Очень, очень странное и большое место, эта Карпа. Прав был Амади, заметив, что бессмертие – самое ценное, что может быть в мире, в котором доступно всё.

– Как ты?

Звонкий голос Немели нарушил общую вновь воцарившуюся гармонию. Девочка стояла в дверях, не переходя порога, держала в руках две чашки, наполненных чем-то ароматным и пряным. Корзинка с конфетами висела у неё на локте. В лёгком зелёном халате, что мерцал в свете звёзд, она чуть склонила голову набок, так что её лиловые пряди частично скрывали лицо, отбивали собой блики луны, переливаясь в полуночном свете.

Арчи повернулся к своей подруге, поспешил к ней, взял одну из чашек, подал руку, помогая Немели войти.

Дети сидели за столом, а перед ними – аккуратные блюдца и маленькие чашки с чем-то сладким.

– Что это? – неуверенно спросил мальчик, сделав глоток. На вкус напиток напоминал тёплое молоко с мёдом, немного корицы.

– Урнаг, – улыбнулась Немели. – Теперь мой черёд угощать.

– Никогда не слышал об этом напитке, – новый глоток.

– А он местный. Из мира Императрицы.

– А откуда она?

Его подруга не сразу ответила, смотрела на своё размытое отражение в чашке.

– Эбла, – только сказала. – Далёкая-далёкая страна. Не слышала о ней в своём мире.

– Я тоже, – поджав губы, ответил Арчи.

Так дальше сидели и пили тёплый медово-молочный урнаг, а за окном сияли лазурные ночные небеса, меняя свои оттенки в тон спокойной, нежной музыке, что пронизала своими незримыми нитями воздух вокруг.

Делая глоток за глотком, мальчик смотрел на свою новую подругу. Некогда бледная, теперь её щёки укрылись лёгким румянцем, а на губах играла добрая улыбка. Взгляд её голубых глаз, разбавленный тонами тьмы, лучился нежностью, и Арчи видел своё собственное отражение в них. Робкий и всё ещё смущённый, он то смотрел на неё украдкой, то опускал взгляд. Вздрогнул, ощутив, как она легонько коснулась его кончиками пальцев стопы, поджал колени, вжимаясь в кресло.

Немели тихо засмеялась, качая головой.

– Тебе нравится здесь?

Вместо ответа ребёнок кивнул.

– Это значительно лучше, чем дома. И никто не знает, где я.

Немели вздохнула.

– Счастливый ты, наверное.

– А всё-таки, – спросил ребёнок, – почему твои дома, по крайней мере этот, такой большой и такой пустой? И Амади так быстро убежал, и в том баре мастеров – ну, я видел, как на тебя косились, хоть там и все странные.

– Ты же видел дым в спальне, правда?

– Да, это те самые сигареты, которые курил мой дедушка, пока рассказывал мне сказки.

– Вот! – воскликнула девочка, – а остальные дети терпеть его не могут. И в коридоре тоже, ты же видел картины, правда? Я нахожу их прекрасными, а остальные – только посмотрят на них, и убежать хотят. А ты вообще абсолютно всё спокойно воспринимаешь. И даже сейчас – смотришь в окно, и сам рисуешь то, что хочешь видеть, и мой дом соглашается с тобой.

– Мне нравится здесь, – пожал плечами Арчи, силясь унять дрожь, стараясь не смотреть на свою подругу. – Он правда напоминает мне о детстве.

– Ну вот, здорово же! – улыбнулась девочка. – А ещё, – с этими словами она встала и подошла к окну, широко распахнула занавески, – гляди!

Мальчик последовал за ней – и закрыл лицо руками, силясь укрыться от мощного потока ветра.

Оба ребёнка замерли. Завороженные, они наблюдали, как на город опускался сизый туман. Музыка сникла, погружая мир в тишину. Стоило дыму рассеяться, как поднялся сильный ветер, и взгляду детей открылась длинная череда надгробий. Одна за другой, на опустевшей площади появлялись гробницы, и совсем скоро из окна можно было рассмотреть целое кладбище. Фамильные склепы и небольшие усыпальницы, обелиски и маленькие оградки для парных могил – объятые лёгкой сизой дымкой, они сияли в нависших сумерках, и свет луны озарял их холодной лазурью.

Арчи смотрел на раскинувшееся перед ним мёртвое поле и улыбался. Точь-в-точь такое же изображение было на обложке книги, которую он так и не смог купить, а теперь – вот он, могильник, скованный вечной ночью.

– Ты в порядке? – прошептала Немели. В её голосе ощущалось волнение. Украдкой, она смотрела на мальчика, стоявшего рядом с ней, то и дело поглядывала в окно.

– Полном, – выдохнул мальчик.

Хлопнув в ладоши, он расправил плечи и сделал глубокий вдох: ребёнок знал, что хочет видеть здесь и сейчас. Осознавая, что он может менять всё вокруг, и мир, в который он попал, ему подвластен, мальчик хотел веселья. Того, какое не было доступно ему дома. Того, о чём он всегда мечтал.

Улыбнувшись, он взмахнул рукой, и вдоль площади прокатился оглушительный рёв. Рокот камней и пыль столбом, серый дым, скрежет и рёв – один за другим из земли поднимались тела. Хилые и в лохмотьях, блеклые и полуголые, мертвецы покидали свои гробницы, внимая зову их владыки.

Облачённый в длинный плащ офицера СС, подставив лицо северным ветрам, Арчибальд сделал новый взмах – и усопшие отвечали ему. Утробным воем, задрав головы вверх, они тянулись к своему хозяину. Укрытые чёрными пятнами, с лицами, частично лишёнными кожи, они тянули к нему свои руки, и глаза их сияли пурпурными огнями.

Снова треск – и из окна вытянулась ледяная тропа, а за ней – небольшая сцена, как раз над сердцем кладбища.

Мотнув головой, Арчи встал на дорогу крепкого льда. Он шёл над землёй усопших, и покойники взывали к нему.

Завороженная, Немели забыла, что происходящее вокруг суть не более, чем мираж. Испугавшись, она дёрнулась в сторону своего друга, окликнула его, но ветер заглушил её слова. Мальчик не слышал её, в его сознании струились звуки скрипки.

С Сабиной он гулял по вечернему парку и читал стихи, а та оставила его из-за слабости. Здесь же он может всё, и Немели его видит. Он знал, что она смотрит, волнуется, беспокоится, зовёт его – и пусть. Что может быть лучшим доказательством силы, как не эта армия мёртвых, что поднялась от его руки? Что может быть более ярким представлением его чувств, чем эта дикая, безумная симфония скрипок и альтов, что сейчас звучит в его и её сознании?

Встав в центр сцены, Арчибальд обернулся, глядя, как Немели застыла у окна, прижав руки к груди. Ветер трепал подолы её платья, а длинные пряди застилали лицо. Вытянув руку, мальчик приглашал свою подругу к себе, искал глазами её растерянный взгляд: она сомневалась. То порывалась сделать шаг, то отстранялась. Обхватив свои плечи, она сжалась, закусив губу. С мгновенье колеблясь, она кивнула и пошла за ним. Сжав кулаки и твёрдо ступая, не боясь упасть, она шла к своему другу, и симфония, разбавленная хором мёртвых, подгоняла её.

Ещё миг – и ладони детей сплелись, а сцена стала больше. Обняв подругу за талию, взяв её руку в свою, Арчибальд вёл вальс, и Немели следовала за ним, а мертвецы – те им вторили, так же разбившись на пары, пускаясь в пляс, охваченные трелью загробного мира, чьи ноты походили на тяжёлые удары капель проливного дождя.

Луна налилась багрянцем, и небеса вспыхнули алым, а дети кружились, озарённые россыпью звёзд. Немели жмурилась, старалась отвести взгляд, опустив голову на плечо друга. Арчибальд глядел поверх неё, любуясь балом, что развернулся под ними.

И над обителью мастерицы пустых домов воцарилась ночь, и лились загробные ноты скрипки, и мёртвые плясали, вторя хозяину, даря свои чары тому, кто их создал, кто верил, и кто искал их. Кто выбрал волшебство смерти, отринув дары живых.