Читать книгу Смерть и дева. Эхо незнакомцев (сборник) - Глэдис Митчелл - Страница 6

Упоминание о наяде вернуло бы миссис Брэдли в Уинчестер и без телеграммы от мисс Кармоди, которую доставили, пока они с Лорой ужинали, но с получением сообщения решение миссис Брэдли окрепло.

«Возвращайтесь немедленно боюсь худшего безумия», гласила телеграмма. К сообщению был приложен бланк оплаченного ответа. Миссис Брэдли заполнила его и вернулась в Уинчестер рано утром в пятницу, чтобы присутствовать на дознании по делу утонувшего мальчика. Мисс Кармоди настояла на том, чтобы пойти с ней, и прошептала перед самым началом дознания, что у нее не осталось надежды.

– Надежды на что? – уточнила миссис Брэдли.

Мисс Кармоди не ответила, и миссис Брэдли спросила себя, не связала ли ее приятельница смерть мальчика с мистером Тидсоном из-за упоминания о наяде и, предположив такую связь, не пришла ли к такому же скоропалительному необоснованному выводу, что и Лора.

Слушание вскоре завершилось. Мало что удалось из него почерпнуть, кроме возраста мальчика, – в газете его назвали тринадцатилетним, но ему было всего лишь двенадцать. Это несоответствие объяснила, заливаясь покаянными слезами, мать – или, точнее, его приемная мать, – признавшаяся, что семья переехала в Уинчестер перед самой войной и что мальчик был сыном каких-то их друзей, которые отослали его из Саутгемптона. Родители его полгода спустя погибли во время налета. Она призналась, что прибавила мальчику возраста, чтобы он мог пойти работать на год раньше, чем позволено законом. Главной причиной ее слез, подумала миссис Брэдли, была алчность, а не горе, ибо эта семья, хотя и скромная, была достаточно благополучной, и женщина сожалела лишь о деньгах, которые теперь не будут заработаны. В остальном казалось более чем вероятным, что она рада была избавиться от ребенка, так как денег, которые государство платило на его содержание, не хватало, как заявила она.

– Не слишком его любили в этом доме! – заметила мисс Кармоди, когда они с миссис Брэдли пешком возвращались в «Домус» на ланч.

– И не дали вразумительных объяснений, как получилось, что мальчик утонул. Интересно, смогу ли я достать разрешение осмотреть тело? Правда, не думаю, что от этого будет какой-то толк. Но кажется довольно странным, что…

– Я узнаю, где состоятся похороны, – с готовностью предложила мисс Кармоди. – После всего, что наговорила эта неприятная женщина, вряд ли у меня возникнет чувство, будто я нарушаю святость скорби! Кстати, мне следует рассказать вам о сандалии.

– Погибший мальчик был в сандалиях? – тут же спросила миссис Брэдли. – Мне показалось, что на нем были ботинки.

– Да, да. Он был в ботинках. Просто Эдрис сделал нечто очень странное. Вы помните, я предупреждала вас, что он склонен к причудливым идеям…

Она поведала, как мистер Тидсон показывал им сандалию и о том, каким образом он от нее избавился, упомянула и о реакции Конни.

– И, разумеется, он отсутствовал в тот вечер и пришел очень, очень промокшим, а рано утром следующего дня отлучался, – добавила она в завершение и объяснила, как обо всем этом узнала. – Рука и ладонь у него были исцарапаны, что кажется странным в пруду глубиной в шесть футов.

Семья, в которой жил погибший ребенок, занимала маленький дом в тесном, ничем не примечательном ряду других домов на улице, шедшей вдоль реки на северной стороне города. Без всяких затруднений попав внутрь, чтобы посмотреть на мертвого мальчика, мисс Кармоди и миссис Брэдли обнаружили, что все двери в доме открыты, дабы соседи при желании могли зайти и посмотреть на тело.

Под равнодушными взглядами соседей миссис Брэдли и мисс Кармоди пришлось лишь присоединиться к маленькой очереди болезненно любопытных зевак, чтобы через час оказаться у кровати, на которой лежал мертвый мальчик. Его положили в гостиной, а у изножья кровати поставили ящик для пожертвований на венок и (если судить по внешности приемного отца) на алкогольное утешение для родственников.

Смерть наделила ребенка удивительной и страшной красотой усопшего. Глаза его были закрыты, светлые волосы, тщательно высушенные и расчесанные, были длинными и слегка вились надо лбом, а скрещенные руки покоились на узкой, костлявой груди. Все это миссис Брэдли рассмотрела, откинув покрывало. Люди перед ней проделали то же самое, пробормотав: «Каким спокойным он выглядит», прежде чем вернуть покрывало на место, поэтому она поняла, что не нарушит никаких обычаев, если последует их примеру. Она даже деликатно провела ладонью по макушке, где была необъяснимая шишка – о ней на дознании упомянул врач, – указывавшая на то, что парнишку ударили, прежде чем он утонул, или что он упал на нечто твердое, прежде чем свалиться в чрезвычайно мелкий ручей, в котором его нашли.

Блестящие глаза и сжатые губы миссис Брэдли не выдавали ее мыслей. Она опустила деньги в ящик для пожертвований, в последний раз огляделась вокруг и, сопровождаемая мисс Кармоди, вышла через заднюю дверь дома. Женщины очутились в узком проулке, за оградой которого был виден изгиб реки. Миссис Брэдли окликнула маленькую девочку, прыгавшую невдалеке через скакалку.

– Я хочу посмотреть, где утонул Бобби, – попросила она.

Малышка, ничего так не желавшая, как продемонстрировать незнакомкам место скоротечной сенсации, кивнула с умным видом и многозначительно сказала:

– После похорон я пойду в кино, если смогу добыть денег.

– Ты считаешь, что это правильно? – не удержалась мисс Кармоди, шокированная таким соседством развлечений.

– Это грустное кино, – стала оправдываться девочка. Она отвернулась от несимпатичной мисс Кармоди и важно проговорила, обращаясь к миссис Брэдли: – Это произошло чуть подальше за мостом. Его нашел мой отец.

Миссис Брэдли уже слышала показания мужчины, который нашел тело. Он наткнулся на него вскоре после пяти часов утра по дороге на работу. Медицинские данные – врач осматривал тело в шесть часов – свидетельствовали, что мальчик был мертв менее двенадцати часов. Миссис Брэдли взглянула на мелкий ручей. Он был достаточно широким и порос осокой, но вряд ли его можно было посчитать смертельно опасным, особенно для двенадцатилетнего мальчика. (Хотя шишка на голове все объясняла.)

– Когда твой отец придет домой с работы? – спросила у девочки миссис Брэдли.

Выяснилось, что в течение получаса, а поскольку значительный денежный взнос на кино упрочил права дам на услуги девочки, она проводила их до своего дома на той же улице, где лежал мертвый ребенок. Деревня, примыкавшая к Уинчестеру, состояла из единственной длинной главной улицы, дома на которой почти не отличались друг от друга. Девочка повернула ручку входной двери, пригласила двух дам в гостиную, а сама прошла в кухню за матерью.

– Мам, они пришли из-за Бобби Грира, – позвала она.

Мать, тревожная душа, вошла ужасно перепуганная.

– Вы дамы из женского общества? – спросила она.

– Да, – ответила мисс Кармоди, полагавшая, что может так сказать о себе. – Мы пришли узнать, не требуется ли какая-нибудь помощь. Этот бедный паренек, вы знаете…

– Помочь Грирам? – фыркнула хозяйка. – Осмелюсь сказать, они-то позволят вам это сделать. И хотя я бы не стала сплетничать ни о ком из соседей, потому что это не подобает, да и все очень быстро становится известно, но скажу, что в помощи нет необходимости. Уж очень она алчная, хотя я была бы очень вам обязана, если вы не станете передавать ей мои слова. У нас есть причины не ладить.

Миссис Брэдли отметила, что говорила она задыхаясь. Мгновение спустя это получило свое объяснение.

– Тэд… это мой муж… полицейские грубо обошлись с ним из-за бедного Бобби Грира. Не дали возможности сказать истинную правду. Я пугаюсь каждого стука в дверь и откровенно вам об этом говорю. Тяжело, когда тебе не верят. Что делать Тэду, если он его нашел. Можно подумать, несчастного ребенка убили, и сделал это Тэд, как они повернули дело. Это было так жестоко. И конечно…

Возникла неловкая пауза. Миссис Брэдли закончила предложение:

– …и конечно, полиция требует таких подробных объяснений, что наша жизнь уже почти нам и не принадлежит.

Женщина кивнула и, видимо, собралась развить данную тему, но в этот момент они услышали мистера Поттера. Он почистил обувь о скребок снаружи у входа, а потом появился в гостиной, дверь в которую вела прямо с улицы.

Он немного засмущался и не особенно обрадовался, увидев посторонних в доме. Пробормотал: «К вашим услугам, дамы», что позднее мисс Кармоди назвала восхитительно старомодным, прошел в кухню и бросил на пол сумку с инструментами. Выглядел он значительно моложе своей жены, был хорошо сложен и привлекателен.

– Придется тебе снова выйти к ним, Тэд, – сказала жена, последовав за ним на кухню. Между ними состоялась продолжительная и приглушенная беседа, а потом жена громко добавила: – Эти дамы пришли к тебе насчет Гриров. Тебе нечего бояться. Хоть ты этого, по-моему, и не заслуживаешь.

Мистер Поттер ответил, что тогда ему надо бы умыться, и начал, судя по звукам, энергично плескаться под краном на кухне. Через десять минут он возник с влажной прядью над лбом и, к удовлетворению мисс Кармоди, в довольно тугом воротничке.

– Знак подлинного уважения, – заметила она в сторону миссис Брэдли.

– Не из газеты же? – нервно спросил мужчина, садясь и кладя на колени большие руки. – Вы не из газеты, ведь так?

– Не знаю, но как получится, – заговорила миссис Брэдли, опережая мисс Кармоди. – Меня тревожит смерть этого мальчика, мистер Поттер. Почему прошло столько времени, пока его нашли?

– А! – воскликнул мистер Поттер и со страшной силой хлопнул себя по колену. – Что я тебе говорил, Лиззи? Говорил же, что я бы подозрительно выглядел, сказал я, если б оказалось, что мальчишку убили, говорил же. Разве я не так говорил, Лиззи? Ты тому свидетель, моя девочка. Я сказал это в ту же минуту, как вошел, когда вызвал полицию. Ну разве не говорил?

Он посмотрел на жену удрученно-вызывающе, видеть это было не очень приятно.

– Да, ты говорил, Тэд, но не знаю, надо ли тебе повторять это при чужих людях. – Миссис Поттер смотрела на незнакомок и старалась понять, какое впечатление произвели слова мужа.

Отношения между супругами были не слишком хорошие, отметила про себя миссис Брэдли. Интересно, что подозревала или, возможно, знала эта женщина.

– Что заставило вас подумать об убийстве, мистер Поттер? – проявила инициативу мисс Кармоди, она подалась вперед, опираясь ладонями на колени.

– Да так, ничего, – ответил он, немного смущаясь, – просто… ну, понимаете, как это бывает, мэм. Мне показалось чудно́, что такой здоровый парень, как Боб, утонул в ручье глубиной шесть дюймов[11], так сказать, потому как лежал он на самом краю, наполовину в каких-то зарослях. И еще одно…

Он понизил голос и украдкой глянул на жену. Оба они явно ожидали упреков один от другого, почти как если бы поссорились и не хотели, чтобы посторонние об этом знали.

– Будь осторожен, Тэд! – предостерегла женщина. Он пожал своими широкими плечами, но, похоже, не склонен был послушаться ее.

– Да, мистер Поттер? – подбодрила миссис Брэдли, и ее слова возымели гипнотический эффект. Мисс Кармоди выпрямилась на стуле.

– О, пустяк, просто под ним лежала мягкая соломенная шляпа. Полиции я не сказал. Они решили бы, что я выдумываю. Понимаете, мэм, ее не было там, когда я шел на работу после того, как принес мальчика домой и заставил ма Грир вызвать врача.

– Ма Грир! – с издевкой воскликнула миссис Поттер. – Это так ее теперь называют, да? И нечего тебе было упоминать об этой шляпе! Мое мнение, так очень вероятно, что ты сочиняешь. А то, что он не утонул, так ты прекрасно знаешь, что его бедная головенка находилась под водой! Ты сам так сказал коронеру! Не помнишь? Боб утонул. Его голова находилась под водой. Так ты сказал и не можешь теперь от этого отказаться.

– Ну совершенно верно, она была под водой, – поспешно согласился мистер Поттер. – Но если б эти дамы увидели то место, держу пари, они поняли бы, что я имею в виду. Там недостаточно глубоко, чтобы утонуть, во всяком случае, не для парня в сознании.

– Та же мысль посетила и меня, – сказала миссис Брэдли. – Но мальчик мог упасть и потерять сознание, как предположил на дознании врач, и свалиться в воду. На голове у него большая шишка.

– Но шишка у него на макушке, а он лежал в воде лицом вниз, – возразил мистер Поттер. – Потому-то коронер вынес открытый вердикт[12]. И совершенно правильно, по моему мнению. Слишком много убийств случилось после войны.

После краткой паузы миссис Брэдли спросила, не хватились ли мальчика родители в среду вечером, и вновь заметила, что до момента обнаружения Бобби прошло очень много времени. Неужели родители не искали его, поинтересовалась она.

– Приемные родители. Он не был их сыном, – напомнила миссис Поттер. – Хватиться мальчика? Это не про них. Сидели, как всегда, в пабе «Бул и бушел». Как всегда по средам и субботам. Там они и были как пить дать! Что скажешь, Тэд? Ты-то должен знать, где проводит время старик Грир!

Мистер Поттер подтвердил предположение жены, сказав, что видел их. Он сам выпил полпинты, добавил мужчина, умоляюще взглянув в сторону жены, а Гриры сидели там вдвоем.

– Это все знают? – спросила миссис Брэдли. – Что они посещают пивную по средам и субботам?

– В округе все знают, это точно.

– А в городе?

– Мы в город не ходим. Никто, кроме церковных.

– Ясно.

– Мы тут до недавнего времени были отдельной деревней. Может, кто и работал в городе, но в их дела не совался. В любом случае мы ничего о них не знаем. Наш декан[13], он в Уинчестере бывает. А мы тут сами по себе.

– Да, понятно. Тогда… а дети не ходят играть на реку к Уинчестеру? Неужели они никогда не ходят на заливные луга к больнице? – вмешалась мисс Кармоди, думавшая прежде всего о нимфе и мистере Тидсоне.

– А зачем им туда ходить? – удивился мистер Поттер. – У нас тут своя речка в деревне. Зачем им туда идти? Если вздумается пойти подальше, то они идут, например, по дорожке к ручью у ворот короля Альфреда.

– Ясно, – сказала миссис Брэдли. – Что за мальчик был Бобби Грир? Другие мальчики с ним дружили?

– Этого я не могу вам сказать, мэм. Плохо его знал. Моя младшенькая, она может вам сказать. Но он не был родным сыном миссис Грир, как я уже и говорила минуту назад.

Миссис Брэдли кивнула. Маленькой дочери Поттеров нигде не было видно, когда две пожилые дамы покинули дом. Миссис Брэдли уже собралась предложить вернуться в «Домус», когда мисс Кармоди, к ее изумлению, сказала:

– Я думаю, нам следует прощупать эту Грир и Эдриса.

– Прощупать? – переспросила миссис Брэдли.

– Разумеется. Должно быть, Эдрис – тот человек, которого полиция разыскивает за убийство. Вот! Получилось! Я это сказала!

– Но почему вы это сказали? – осведомилась миссис Брэдли. – Что заставляет вас связывать мистера Тидсона со смертью этого мальчика?

– В каком-то смысле мало что, но в другом – очень много, – таинственно ответила мисс Кармоди, и они вернулись к дому миссис Грир.

Сейчас там было тихо. Жители деревни удовлетворили свое любопытство, входную дверь закрыли, и семья уселась пить чай. Миссис Брэдли пришлось постучать дважды, прежде чем дверь приоткрылась на крошечную щелочку, из которой с подозрением выглянул глаз.

– Когда вы впервые хватились Бобби? – спросила миссис Брэдли, считая тактику внезапного нападения наилучшим способом познакомиться.

– Мы не хватились, – ответил хозяин глаза. – И не хотим, чтобы нас продолжали беспокоить. Нам еще надо позаботиться о похоронах.

Дверь захлопнулась. Миссис Брэдли взяла мисс Кармоди за руку и поспешно повела по улице. В Уинчестер они пришли по Уотер-стрит и Бридж-стрит. Всю дорогу мисс Кармоди задавала только один вопрос, но именно на него миссис Брэдли не в состоянии была дать удовлетворительный ответ.

– Разве вы не считаете, что мальчика убили?

– Только шестым чувством, а это вряд ли произведет впечатление на полицию, – объяснила миссис Брэдли. – Больше всего меня интересует эта шишка у него на макушке. Я ее пощупала, как вы, конечно, заметили. Достаточно сильный удар, чтобы оглушить, и я не сомневаюсь, что так и получилось, но определенно убил его не удар. Вопрос, конечно, заключается в том, откуда шишка.

– Ну, – с некоторой долей нерешительности проговорила мисс Кармоди, – он мог удариться головой случайно, а потом потерять сознание или запутаться в траве и упасть лицом в воду. Но ведь была же та сандалия, которую Эдрис забросил в тележку мусорщика. Крит рассказала мне об этом вчера вечером, а потом, думаю, пожалела о сказанном, хотя, разумеется, у меня и в мыслях не было напомнить ей об этом. Конечно, может, она и рада была бы избавиться от Эдриса, и если докажут, что он убийца… Знаете, я боюсь Эдриса. Он действительно очень странный человек…

Миссис Брэдли ничего не сказала. Она была слишком потрясена, чтобы говорить. Существовали разные способы, которыми Крит могла напомнить мисс Кармоди о сандалии, и миссис Брэдли невольно спрашивала себя, не таилось ли в замечании мисс Кармоди неприятное лицемерие. В конце концов, учитывая все обстоятельства, представлялось гораздо более вероятным, что не Крит, а мисс Кармоди желала избавиться от мистера Тидсона.

Перед мысленным взором миссис Брэдли встала еще одна непрошеная картина – высокая кроткая старая дева посещает собор при лунном свете. При луне, размышляла миссис Брэдли, искоса поглядывая на свою спутницу, почти у любого человека проявляются не самые добродетельные черты характера. «Встретимся при лунном свете, гордая Титания…»[14] Она вдруг захихикала, испугав младенца и собаку.

– Почему вы засмеялись? – нервно вздрогнула мисс Кармоди.

– Своим мыслям, – ответила миссис Брэдли, – хотя они вовсе и не веселые. Как круто идет вверх Хай-стрит в сторону Западных ворот, не правда ли?

– Ну, и что теперь вы думаете о моей наяде? – спросил мистер Тидсон, когда компания собралась, чтобы выпить по коктейлю перед ужином. – У меня есть теория, что мальчик утонул, преследуя ее, понимаете? Она даже могла заманить его в воду.

– Да, ты это уже говорил, – сказала Крит. – Но непонятно, с чего ты опять об этом.

– Он был милым мальчиком. Я его видела, – вступила мисс Кармоди. Она рассказала о визитах, совершенных днем ею и миссис Брэдли, но разговоры пересказывать не стала.

– Таких родителей, которые уходят по вечерам и предоставляют детей самим себе, ждет очень серьезная ответственность, – проговорил мистер Тидсон, улыбаясь Томасу, которого мановением руки заставил подойти к ним. – Думаю, сегодня вечером коктейли с шампанским, Томас.

– Очень хорошо, – ответил тот, показывая интонацией, что это далеко не так. – А что для юной леди?

– Джин с итальянским вермутом, – попросила Конни, – и принесите, пожалуйста, вечернюю газету, Томас.

– Газеты закончились, но можете взять мою, если пообещаете не разгадывать кроссворд, – предложил Томас. – В среду вы написали «повадка» вместо «посадка» и ужасно меня расстроили.

– Но «повадка» было правильно! Я на следующий день посмотрела в ответах! – возмутилась Конни.

– Я разгадываю кроссворд не ради правильности, – заявил Томас, испепеляя девушку взглядом. – Только дурак это делает! Но если бы вы вставили «посадку» туда, где должна была быть «повадка», вы получили бы «секцию» вместо «лекции», а это дало бы вам «свинец» вместо «белил». «Белила»! Ну, ну. – Он усмехнулся. – «Белила» там, где можно было поставить «свинец»!

– Очень странный тип, – заметил мистер Тидсон, с нервным интересом глядя на удаляющуюся фигуру Томаса и два драконьих глаза серебряных пуговиц на его ливрее – обязанности носильщика и официанта, приносящего коктейли, Томас исполнял в одной и той же зеленоватой униформе. Она была отделана серебряными пуговицами и серебряной тесьмой на манжетах, и он носил ее много лет. Ткань уже истерлась, но ничто не убедило бы его надеть новый и красивый синий с золотом костюм, о котором только и мечтала управляющая отелем. Как-то утром Конни застала Томаса натирающим пуговицы порошком для чистки посуды, он признался, что ему нравится навести немного блеска на свои кругляшки, так как, между ними говоря (в смысле, между ним и Конни), они напоминают ему о костюме с килтом, который он носил в детстве в Килмарноке.

– Он не только странный тип; он еще и очень умный человек, – сказала мисс Кармоди. – И подает отличный херес, – добавила она, – хотя, возможно, это скорее заслуга отеля, а не его личная.

– Но сегодня херес мы не пьем, – вмешалась Крит, – а коктейли с шампанским Томас не одобряет.

Она улыбнулась Томасу, когда он вернулся с напитками. Он наклонил голову, давая понять, что принимает ее улыбку, но ни один мускул не дрогнул на его лице ветхозаветного старца, когда он поставил фужеры на полированный стол.

– Мне кажется, – вдруг заговорила миссис Брэдли, – что Конни следовало бы прогуляться со мной на холмы завтра. Сходим? – повернулась она к девушке. – Думаю, ты ходишь быстро и на большие расстояния, а мне нужна физическая нагрузка.

– Я с удовольствием пойду с вами, – согласилась Конни. – А вы, тетя Присси? – повернулась она к мисс Кармоди.

– Вы с миссис Брэдли оставите меня без ног, – спокойно ответила мисс Кармоди. – Я напишу своим «матушкам» из Общества. Я очень задержалась с этим делом. Сяду с Крит, пока она будет вышивать. Что вы на это скажете, Крит?

– Она ничего не скажет, – вмешался мистер Тидсон, поднимая свой бокал. – Разве она может возразить, моя дорогая Присси? Приличия не позволяют ей сказать, что она предпочитает только свое собственное общество, а если она говорит, что рада вашему присутствию, никто не станет вас винить, если вы посчитаете ее притворство искренним.

После этой довольно оскорбительной речи он задумчиво сделал глоток, затем внезапно вздрогнул и возбужденно позвал Томаса. Универсальный слуга появился и неодобрительно уставился на гостей.

– Чего вам? – осведомился он, с непреклонным видом нависая над крохотным столиком, подобно малому пророку с серьезным посланием.

– Этот коктейль! Где бренди? – требовательно спросил мистер Тидсон.

Томас взял бокал, нахмурил взъерошенные брови, прошел к окну, посмотрел на просвет ни в чем не виноватый напиток, а потом ответил уничижительным тоном:

– Я посмотрю.

– О боже! – проговорила мисс Кармоди, делая глоток. – Вы его допекли! В следующий раз он вообще не нальет в них бренди! Умеете вы рассердить человека, Эдрис!

– Я знаток, – отрезал мистер Тидсон. – И когда знаток обнаруживает, что предполагаемый шедевр отнюдь таковым не является, честь вынуждает его сказать об этом. Предлагаю, моя дорогая Крит, и тебе оставить свой коктейль.

– Именно это она и делает, – грубо сказала Конни, наблюдая, как Крит пробует свой напиток. В этот момент вернулся Томас, неся на серебряном подносе бокал.

– Ваш напиток, сэр… укреплен!

– Великолепно! – Мистер Тидсон попробовал коктейль. Подождал, пока Томас уйдет, и затем сказал: – Поразительно, моя дорогая Конни, какие чудеса творит проявление твердости.

– Да, вам стоит как-нибудь попытаться, дядя Эдрис, – со злостью парировала девушка.

Мистер Тидсон с опаской на нее посмотрел, поспешно сделал глоток и поперхнулся.

– Очень жаль, что вам не понравилось правильное соотношение, – сказал Томас, подходя с салфеткой и вытирая жидкость, пролившуюся на светло-серый костюм мистера Тидсона. – Может, в другой раз вы признаете, что этот коктейль хорош для вас лишь с каплей бренди.

Все онемели от того, как Томас мастерски поставил мистера Тидсона на место. Все, кроме Конни, которая, к ужасу гостей за соседним столиком, вдруг поставила бокал и разразилась истерическим хохотом.

– Дорогая, прошу, возьми себя в руки, – прошептала ее тетка. Конни вытерла глаза, извинилась, глотнула коктейль и выбежала в сад.

– Не понимаю, почему Конни так плохо себя ведет, – покачала головой мисс Кармоди. – Приношу за нее извинения. Она привлекла к нам всеобщее внимание, а в общественном месте такое непростительно. Пойду позову ее назад. Она должна хотя бы извиниться.

Оказалось, что Конни вполне готова это сделать и покорно сидела, дожидаясь приглашения к ланчу.

– К слову о планах, должен сказать, я надеялся, что кто-нибудь из вас пойдет со мной на реку посмотреть, как я буду ловить рыбу, – подал голос мистер Тидсон, пытаясь вернуть самообладание.

– Только не завтра, Эдрис, – отказалась мисс Кармоди. – Я действительно должна написать в Общество.

– Может, я пойду, – дружелюбно предложила Крит. – Решено, я пойду, если не слишком далеко.

– Нет, нет. Я снова попытаю счастья в водах у Сент-Кросс. Мне бы хотелось поудить у Итчен-Эббеса, но, увы!.. там частное владение, а с владельцем у меня нет общих знакомых. Неважно! Я должен по полной использовать свое разрешение.

– Я думала, что почти все водоемы в частной собственности, – сказала Конни. – Вам разрешают забирать выловленную форель?

– Он ловит не форель, а только речных нимф, – напомнила Крит, – и, как говорит, у него есть лицензия на отлов.

– Можно ли арестовать человека за убийство, если он поймает речную нимфу? – продолжала Конни.

– Вероятно, только за грубое обращение с животными, – отозвалась Крит. – Возможно, Эдрис, ты предпочел бы пойти один?

– Нет, нет. Пожалуйста, пойдем со мной, моя милая. Наяда может распознать в тебе соотечественницу.

– Наполовину соотечественницу, – не удержалась Конни.

Крит посмотрела на нее с ленивой враждебностью.

– Тебе следовало бы держаться с Крит полюбезнее, – попросила мисс Кармоди, отойдя с племянницей в гостиную после ланча, хотя там и сидела миссис Брэдли, писавшая письмо Лоре. – И с Эдрисом тоже.

– Я любезна, насколько могу. Мне не нравится дядя Эдрис, и Крит мне тоже не нравится, и я жалею, что мы поехали с ними в Уинчестер. И я изо всех сил стараюсь угодить вам, тетя Присси, вы знаете, что стараюсь, но, мне кажется, для меня настало время жить своей жизнью, что я и собираюсь сделать, как только мы вернемся домой. Мне будет не хватать коктейлей, но я больше не могу так. И вы не можете этого от меня требовать. Я знаю, вы считаете, что я груба с дядей Эдрисом, но таким образом я не даю ему пугать меня, только и всего.

– Что все это значит? – спросила мисс Кармоди. – По-моему, опять какая-то чепуха.

– Я собираюсь найти работу. Вообще-то, я уже нашла. Платят четыре фунта десять шиллингов в неделю, и я уже прошла собеседование. Настало время мне иметь собственные деньги. Я не намерена жить у вас из милости и не стану! – Конни почти кричала.

– Из милости? – проговорила мисс Кармоди, скрывая, как она надеялась, свои истинные чувства. – Но, Конни, дорогая, об этом никогда не было и речи. Я была только рада твоему обществу. Ты должна знать, как с тобой интересно и приятно, и я всегда думала…

– Что ж, вам больше нет нужды так думать! Я ухожу! – грубо оборвала ее Конни.

Мисс Кармоди была глубоко огорчена. Она сглотнула, с жалостливым ужасом посмотрела на племянницу, а потом вышла из комнаты.

– Так, так, – миссис Брэдли встала из-за стола, – и сколько же тебе лет?

– Девятнадцать, – призналась Конни, стыдясь своего нежного возраста.

– Так много? Возможно, ты права. Нет, я уверена, что ты права. Мне интересно, жить ты будешь у своей тети или снимешь жилье?

– Я намерена переехать на квартиру, – ответила Конни, ее глаза наполнились слезами, выдавая истинное отношение к собственному дурному поведению. – Знаете, насчет тети Присси, на самом деле я не хочу ее обижать, но я чувствую, что должна от нее оторваться! Все это слишком для меня. Иногда мне кажется, что я схожу с ума! И вы не знаете, как несправедливо со мной обходились!

– О, дорогая! – сказала мисс Кармоди, вернувшаяся со слегка порозовевшими веками. – Но ты будешь вежлива с Крит и Эдрисом? Понимаешь, мне бы не хотелось, чтобы они подумали, будто ты покинула меня из-за них. Это ранило бы их чувства, а мне бы этого не хотелось.

– Я не понимаю, почему они должны жить за ваш счет. И мне все равно, чьи чувства я раню, кроме, может, ваших, тетя Присси.

Она беспомощно посмотрела на свою тетку, а потом расплакалась. Мисс Кармоди поспешно увела ее из комнаты, но горестные рыдания девушки слышны были все время, пока они поднимались по лестнице.