Читать книгу Хроники Черного Отряда: Книги Мертвых - Глен Кук - Страница 9

Сари бывала разной, очень разной – как актер, легко меняющий маски. То некромантка, заговорщица, безжалостная, коварная, холодно-расчетливая. То соломенная вдова знаменосца и официальный летописец Отряда. Иногда – просто нежно любящая мать. А всякий раз, отправляясь в город, она превращалась в совершенно другое существо, носившее имя Минь Сабредил.

Минь Сабредил принадлежала к отверженцам. Полукровка, внебрачный ребенок хуситского жреца и шлюхи из племени нюень бао. Минь Сабредил знала о своих предках больше, чем половина людей на улицах Таглиоса о своих, и постоянно сама с собой разговаривала на эту тему. И готова была рассказывать о себе всякому, кого удавалось завлечь в разговор.

Эта жалкая, обделенная судьбой женщина очень рано превратилась в согбенную старуху. Даже люди, никогда с ней прежде не встречавшиеся, узнавали ее по статуэтке Гангеши, с которой она не расставалась. Того самого бога Гангеши, которому, согласно верованиям гуннитов и некоторых нюень бао, подчинялась удача. Минь Сабредил разговаривала с Гангешей, когда больше слушать ее было некому.

Овдовевшая Минь Сабредил вынуждена была содержать единственную дочь, выполняя самую грязную поденщину во дворце. Каждое утро перед рассветом она вливалась в толпу бедолаг, которые собирались у северного входа для слуг в надежде получить работу. Иногда она брала с собой Саву, тупоумную сестру покойного мужа. Приводила и дочь, но довольно редко. Девочка уже была достаточно большой, чтобы привлекать нежелательное внимание.

К ним выходил помощник ключаря Джауль Барунданди и сообщал, сколько нынче нужно работников, а потом отбирал счастливцев. Барунданди всегда указывал на Минь Сабредил – плотские утехи с этакой уродиной его не интересовали, но он мог рассчитывать на изрядную часть ее заработка. Минь Сабредил была в отчаянном положении.

Барунданди нравилась статуэтка, с которой вдова никогда не расставалась. Гуннит и приверженец Хусы, он часто молился о том, чтобы его избавили от участи столь же плачевной, что и у Сабредил. Никогда не признаваясь в этом единоверцам, он питал к Минь сочувствие – из-за того что ей не повезло с отцом. Как и большинство негодяев, он был злым не всегда, а лишь большую часть времени, да и то разменивался на мелкие подлости.

Сабредил, она же Кы Сари, никогда не молилась. Кы Сари не привыкла полагаться на помощь богов. Не подозревая о том, что в душе Барунданди существует крошечный уголок, где ютятся добрые чувства, она уже решила судьбу помощника ключаря. У этого хищника еще будет время и возможность пожалеть о своих грязных делишках.

И не только у него, но и у всех негодяев на необъятных просторах Таглиосской империи.

Мы прошли сквозь лабиринт чар, которыми Гоблин и Одноглазый в течение долгих лет опутывали наш штаб, миновали тысячу волшебных нитей, предназначенных для обмана незваных гостей. Нити обмана были настолько тонки, что обнаружить их могла только сама Протектор.

Но Душелов не рыскала по улицам в поисках укрывшихся врагов. Для этого у нее имелись серые и Тени, летучие мыши и вороны. А эти соглядатаи были слишком глупы, чтобы заметить, как их уводят прочь или искусно препровождают через территорию, на вид ничем не отличающуюся от соседних. Два маленьких колдуна не жалели времени на починку и расширение своих тенет. И теперь в пределах двухсот ярдов от нашего главного логова никто не оказывался просто так, по своей охоте.

Мы пересекли лабиринт безо всякого труда – с нитяными браслетами на запястьях. Они разгоняли миражи, позволяя видеть вещи такими, каковы они на самом деле.

Вот что часто позволяло нам узнавать о планах дворца еще до того, как они начинали осуществляться. Работая там, Минь Сабредил, а иногда и Сава держали ухо востро.

– Чего ради мы тащимся в такую рань? – пробормотала я.

– Как бы рано мы ни встали, найдутся те, кто нас опередит.

В Таглиосе тьма-тьмущая голи перекатной. Некоторые бедолаги даже ютятся неподалеку от дворца, но не ближе, чем позволяют серые.

Мы оказались возле дворца на несколько часов раньше, чем обычно. Было еще темно, и это позволило нам посетить некоторых братьев из Отряда, которые жили, а иногда и работали, в городе под видом простых обывателей. При каждой встрече из убогой халупы доносился ведьмин голос Минь Сабредил, а Сава следовала за ней по пятам, пуская слюну из уголка кривого рта.

Большинство братьев не узнавали нас. Да от них этого и не требовалось. Они ждали кодового слова, которое должны были передать от начальства мы, мнимые посланники. И это слово они получали.

Наши люди и сами часто меняли облик. Каждому брату Отряда полагалось создать несколько ролей, чтобы играть их на людях. У одних это получалось лучше, у других хуже. Последним давали менее рискованные задания.

Сабредил посмотрела на огрызок луны, выглянувший сквозь прореху в облаках.

– Пора идти.

Я что-то проворчала, нервничая. Прошло много времени с тех пор, как я принимала участие в предприятии более опасном, чем блуждания вокруг дворца или посещения библиотеки. В этих местах никто не выказывал намерения ткнуть в меня чем-нибудь острым.

– Такие облака бывают перед сезоном дождей, – заметила я.

Обычно сезон дождей начинается позже и приносит с собой ливни, идущие круглые сутки. Погода словно срывается с цепи, безумные температурные перепады сопровождаются градом, а грохочут небеса так, словно все боги гуннитского пантеона упились в доску и затеяли склоку. И тем не менее жару я ненавижу гораздо больше.

Таглиосцы делят год на шесть сезонов. Только один из них, который они называют зимой, дает мало-мальское облегчение от зноя.

– Стала бы Сава обращать внимание на облака? – спросила Сари.

Она считала, что ни при каких обстоятельствах нельзя выходить из образа. В городе, где правит Тьма, никогда не знаешь, чьи глаза наблюдают из сумрака, чьи невидимые уши встали торчком.

– Гм… – Это было, наверное, самое умное из сказанного Савой за всю ее жизнь.

– Пошли.

Сабредил повела меня во дворец – как всегда, держа за руку. У главного северного входа, который находился всего в сорока ярдах от двери для слуг, горел единственный факел – чтобы гвардейцы могли следить за происходящим снаружи. Но он был установлен так неудачно, что помогал им видеть лишь честных людей. Когда мы были уже совсем рядом, кто-то прокрался вдоль стены, подпрыгнул и накинул на факел мокрый мешок из сыромятной кожи.

Один из стражников грубо выругался – значит, заметил, что свет погас. Интересно, хватит у него глупости пойти и выяснить, что случилось?

Скорее всего, да. Княжеская гвардия стала довольно беспечной – на протяжении пары десятилетий она не сталкивалась с серьезными неприятностями.

Край луны скрылся за облаками, и тут же какая-то тень скользнула ко входу во дворец. Наступал этап нашей операции, который требовал особой ловкости. С этим необходимо успеть, пока меняется караул.

Возня. Сдавленный вскрик. Громкий голос – кто-то пожелал узнать, что происходит. Треск, стук, лязг – люди ломятся в ворота. Вопли. Свист. Через четверть минуты ответный свист с разных сторон. Пока все идет точно по плану. Через некоторое время свист, доносившийся от входа во дворец, стал пронзительным.

Когда замысел только обсуждался, разгорелся нешуточный спор по поводу того, должно ли нападение быть реальным. Было мнение, что одолеть охранников не составит труда. Некоторые решительно настроенные, уставшие ждать, настаивали на том, чтобы ворваться внутрь, убивая всех подряд.

Какое-то удовлетворение это, безусловно, принесло бы, но мы бы наверняка не смогли уничтожить Душелов. К тому же массовое убийство ни в коей мере не способствовало бы выполнению нашей главной задачи, освобождению Плененных.

Я постаралась убедить всех, что нам следует воспользоваться старинной тактикой Отряда, почерпнутой из Анналов. Пустим врага по ложному следу, заставим думать, что у нас на уме одно, а на самом деле сделаем нечто совсем другое и в другом месте.

Поскольку Гоблин и Одноглазый совсем состарились, наши уловки должны быть все более изощренными. У колдунов не хватило бы ни чар, ни выносливости, чтобы создать длительную иллюзию серьезной потасовки. И обучить Сари своим секретам они не могут, даже если бы захотели. У ее таланта совсем иная направленность.

Первые серые, которые прибежали на шум, угодили в засаду. Последовала жестокая схватка, но все же несколько серых ухитрились прорваться ко входу во дворец и присоединиться к защищавшим его из последних сил охранникам.

Мы с Сабредил заняли позицию у стены, между главным входом и тем, который предназначался для слуг. Сабредил крепко сжимала в кулаке своего Гангешу и что-то бормотала. Вцепившаяся в нее Сава несла всякую чушь и время от времени испуганно вскрикивала и пищала.

Хотя атакующие косили серых как траву, пробиться сквозь заслон не удалось. Потом прибыла помощь, из дворца наружу хлынул взвод княжеской гвардии с Плетеным Лебедем во главе. Нападающие мигом рассеялись. Настолько быстро, что Лебедь закричал:

– Стойте! Здесь что-то не так!

Внезапно ночь взорвалась. Огненные шары со свистом рассекали воздух. О них уже и думать забыли – это оружие никто не пускал в ход после тяжелых сражений, завершивших войну с Хозяевами Теней. Тогда Госпожа создавала его в огромных количествах, но, кроме нее, этого не мог делать никто. Оставшийся запас приходилось заботливо экономить.

Согласно нашему плану стреляли те из нападающих, которые прежде устроили схватку у входа. Их задачей было отделить Лебедя от гвардейцев и серых.

От этого зависела его жизнь.

Шары падали возле взвода, на приличном расстоянии от Сабредил и меня. Лебедь явно струхнул. Когда комок огня лег у самого входа, отрезав Плетеного от остальных, он, как и предполагалось, отступил ко входу для прислуги. Мимо нас.

Добрый старый Лебедь. Можно подумать, что он читал придуманный мной сценарий. Когда его люди, спасаясь от шаров, бросились в разные стороны, он шарахнулся к стене, едва успев уклониться от очередного снаряда. Над нашими головами летели брызги расплавленного камня и куски горящей плоти, и я подумала, что мы малость перестарались. Может, и не малость, а самым роковым образом. Просто забыли, какой разрушительной силой обладает это оружие.

Лебедь споткнулся о ногу, которую выставила Минь Сабредил. Растянувшись на булыжной мостовой, он обнаружил, что над ним склонилась бормочущая какую-то чушь идиотка. Кончик кинжала уперся ему под нижнюю челюсть.

– Попробуй только пикнуть, – прошептала она.

Огненные шары ударялись о стену дворца и расплавляли ее, торя себе путь внутрь. Деревянные ворота пылали. Света хватало, и братья прекрасно разглядели сигнал о том, что нужный человек у нас в руках.

Огонь становился более прицельным. Усиливался натиск на серых, к которым на подмогу сбегались товарищи. Вторая демонстративная атака. Двое братьев подбежали и забрали Лебедя, отогнав нас пинками и руганью. А потом наши отхлынули, так и не встретив серьезного сопротивления.

Когда они исчезли во мраке, случилось то, чего мы опасались больше всего.

Душелов поднялась на стену посмотреть, что происходит. Догадаться об этом нам с Сабредил было несложно, – едва кто-то заметил Протектора, бой прервался на несколько секунд. Потом огненный шквал полетел в ее сторону.

Нам повезло. Застигнутая врасплох, она ничего не смогла предпринять, только уворачивалась. Наши братья действовали четко по плану: бегом спустились с холма и затерялись среди горожан прежде, чем Душелов смогла отправить следом за ними летучих мышей и ворон.

Я не сомневалась, что в считаные минуты ближайшие кварталы будут охвачены смятением. Наши этому посодействуют, распуская самые дикие слухи. Лишь бы только не пороли горячку.

Сабредил и Сава переместились шагов на двадцать в направлении входа для слуг. Постояли в обнимку, бессвязно лопоча и озирая горящие трупы, и тут испуганный голос осведомился:

– Минь Сабредил? Что ты здесь делаешь?

Джауль Барунданди. Помощник ключаря, наш начальник. Я даже головы не подняла. И Сабредил не отвечала, пока Барунданди не пнул ее носком башмака и не повторил вопрос. В его тоне, впрочем, не чувствовалось злости.

– Мы решили прийти сегодня пораньше, Саве очень нужна работа. – Сабредил огляделась по сторонам. – Где все?

Где им еще быть, всем? Тем четверым или пятерым, что ухитрились занять очередь первыми? Естественно, разбежались. У нас могут быть неприятности. Что эти люди успели увидеть? Предполагалось, что их прогонит первый же залп, прежде чем Лебедь окажется рядом с нами, но я не могла вспомнить, так ли все произошло.

Сабредил повернулась к Барунданди. Я крепче вцепилась в ее руку и жалобно заскулила. Она успокаивающе погладила меня по плечу и пробормотала что-то неразборчивое. Барунданди купился на этот спектакль. Сабредил была очень убедительной, обнаружив, что у Гангеши отломился один из хоботов. Как она рыдала, в какой панике искала пропажу на земле!

Вместе с Барунданди наружу вышло несколько его подручных, они оглядывались и спрашивали друг у друга, что стряслось и чем они должны заняться. Похожая ситуация у главного входа, там толпятся растерянные охранники и заспанная прислуга. Ну и дела! Несколько огненных шаров прожгли стену, а ведь она в шесть-восемь футов толщиной! Шадариты, проделавшие путь в добрую милю, собирали мертвых и раненых серых. Они тоже ломали голову над происшедшим.

Смягчившись, Джауль Барунданди подозвал помощника:

– Проводи этих двух внутрь. Будь деликатен, – возможно, с ними захочет поговорить кто-нибудь высокопоставленный и могущественный.

Я надеялась, что не выдала себя, вздрогнув. Попасть во дворец я и сама хотела, но мне не приходило в голову, что его хозяева могут заинтересоваться: не заметили ли чего-нибудь важного две женщины из городских низов, чуть ли не из касты неприкасаемых.