Читать книгу Сладкозвучный серебряный блюз. Золотые сердца с червоточинкой. Холодные медные слезы - Глен Кук - Страница 7

Его прозвали Покойником, потому что он был убит четыреста лет назад. Вообще-то, он совсем не покойник, да и не человек вовсе. Он – логхир, а логхир не помирает из-за того, что кто-то ухитрился воткнуть в него дюжину ножей. Тела их проходят все стадии смерти: холодеют, в них возникает трупное окоченение, они становятся мертвенно-бледными с синюшным оттенком. Но не разлагаются. Во всяком случае, настолько, чтобы человек мог это заметить. Скелеты логхиров находили в развалинах на острове Хатар, и они сильно смахивали на высохшие человеческие костяки.

– Привет, Старые Кости! По тебе не скажешь, что ты на диете.

Покойник – это четыреста пятьдесят фунтов сарказма, слегка траченного по краям молью, муравьями и мышами. Он припаркован в кресле в темной комнате дома, который выглядит заброшенным и перенаселенным призраками. И подванивает. Процесс разложения хотя и медленно, но идет.

– Да и ванну принять тебе не мешало бы.

Парапсихический холод, охвативший душу, заставил меня содрогнуться. Покойник спал. С этим кадавром нелегко общаться, даже когда он в лучшей своей форме, но, если его разбудить не вовремя, он становится просто несносным.

«Я вовсе не сплю. Я медитирую».

В моей голове неожиданно зазвонили колокола.

– Ну это как посмотреть.

Парапсихический холод сменился что ни на есть физическим. Изо рта при дыхании извергались клубы пара. Пряжки на ботинках покрылись инеем.

Я поспешил начать умиротворяющую процедуру, необходимую, когда имеешь дело с Покойником. Только что срезанные цветы отправились в хрустальную вазу, стоящую перед ним на неимоверно грязном столе. Затем я зажег свечи. Его чувство юмора требовало, чтобы их было тринадцать, черного цвета, и чтобы они непременно горели, пока он дает консультацию.

Насколько я знаю, он единственный логхир, позволяющий использовать свою гениальность в коммерческих целях.

Ему не нужен свет, чтобы видеть цветы или рассмотреть посетителей, но он прикидывается, что не может обойтись без свечей.

«Ага, вот теперь я вижу тебя, Гаррет. Узнаю твою назойливость. Неужели ты не можешь оставить меня в покое? Ты хуже всякой плесени и мышей и появляешься здесь через день».

– Я не видел тебя пять месяцев, Весельчак. И, судя по виду твоей норы, все это время ты медитировал.

Из-под его кресла пырснула нашедшая там убежище мышь. Покойник поймал ее телекинетической мощью своего разума и выбросил из дома. Покрывающая его моль зароилась в воздухе, похожая на дым от неожиданного взрыва. Он не мог причинить серьезного зла ни единой козявке, желающей сожрать его, но был способен превратить в ад жизнь человека, пытающегося возвратить его к полезной деятельности.

– Тебе следует время от времени трудиться, – сказал я. – Даже покойники обязаны платить за постой. Да и кто-то должен тебя обмывать, убирать в доме и, между нами, обирать с тебя паразитов.

Большой, блестящий черный паук выбрался из похожей на свиную ноздри на конце десятидюймового хобота. Пауку явно не понравился мой вид. Он тут же нырнул обратно.

«Цветы опять дешевые».

Это было вовсе не так. Я никогда не давал ему законного повода для жалоб. А прогнать меня только потому, что ему не хотелось работать, Покойник не мог. Состояние его финансов было мне хорошо известно. Домовладелец уже приходил ко мне насчет платы за прошлый месяц.

«У тебя опять паршивый клиент, Гаррет? По-прежнему вынюхиваешь неверных жен?»

– Тебе лучше знать.

Благодаря ему я давно уже не занимался подобными вещами.

«Сколько заплатишь?»

– Ты уже должен мне квартплату за последний месяц.

«У тебя отвратительный вид самодовольного человека с гарантированными доходами».

– И что с того?

«Сколько ты сможешь выдавить из клиента, прежде чем он заверещит?»

– Не знаю.

«Судя по твоему виду, порядочно. Ты похож на типа, наладившего доступ к горшку с золотом у дальнего конца радуги. Приступай к чтению».

– К чтению чего?

«Перестань изображать идиота, Гаррет. Ты слишком стар для этого. Ты приволок сюда корзину мусора, чтобы уморить меня скучищей. Скучать, Гаррет, гораздо хуже, чем быть покойником. Ты ничего не можешь делать».

– Логхиры, пока живы, вообще ничем не занимаются.

«Читай, Гаррет, не испытывай моего терпения».

Итак, я победил. В некотором роде. Покойник внимательно выслушал все, от слова до слова, тщательно изучил все карты. Четкий, профессиональный доклад. Я споткнулся лишь дважды: на имени Кейен и когда он заставил летать вокруг моей головы пищащую мышь. Все это заняло пару часов, и в горле у меня совершенно пересохло. Но я был готов к этому. Не в первый раз.

Один огромный глоток пива – и в моей башке опять зазвучали слова:

«Весьма подробно. Во всяком случае, то, что было произнесено. А теперь выкладывай, что опустил».

– Ничего не пропущено. Перед тобой вся картина.

«Ты врешь, Гаррет. И не очень убедительно. Правда, скорее всего, ты врешь больше самому себе, нежели мне. Ты споткнулся на имени женщины. Какое оно имеет для тебя значение?»

Верно, если вы лжете своему лучшему другу, значит вы лжете себе. Покойник ничего не говорит просто так.

– Оно действительно имеет значение.

«Продолжай».

– Я знал Кейен Кронк, когда служил в Кантарде. Ее отец был одним из Синдиков в Фулл-Харборе. Когда мы встретились, мне было девятнадцать, ей – семнадцать. Я крепко втюрился; думаю, она тоже. Но началась кампания на островах, большую часть времени я проводил в море, и мы встречались не чаще двух раз в неделю. Месяцев через шесть она начала охладевать ко мне. Однажды, когда я сошел на берег, меня ожидало очень милое письмецо: «Я полюбила другого, ты не должен искать со мной встреч» и т. д. и т. п. Обычная чепуха. Больше мы не виделись. До меня доходили слухи, что она встречается с каким-то кавалеристом и что ее папаша недолюбливает его больше, чем недолюбливал меня. До сегодняшнего дня я больше ничего не слыхал о ней. Несколько лет было нелегко: разрыв дался мне тяжело.

Конец исповеди.

Длительное молчание.

«Твой друг никогда не упоминал этого имени».

– Он никогда не говорил о женщинах.

«Странное совпадение, редкое, но не невозможное. Было бы неплохо выяснить, знал ли он имя ее предыдущего любовника. Как ты с ним встретился?»

– Мы встретились в таверне, где обычно болтались ветераны, и сразу понравились друг другу. Ничто не говорило о том, что он обо мне от кого-либо слышал. И он не походил на парня, способного на дружбу с бывшим любовником своей любовницы. Готов держать пари на все его состояние, что он не подозревал во мне того морского пехотинца, с которым Кейен гуляла раньше.

«Ладно, держи пари. Скажи мне, ты понимаешь, что размер наследства очень велик и этим делом неизбежно заинтересуются десятки людей?»

– Именно поэтому я и явился сюда. Мне необходим твой совет.

«Мой главный совет ты все равно отвергнешь».

– Какой?

«Брось это дело. Держись работы на пивоварне. Если не откажешься, тебя могут убить. Скорее всего, в Кантарде. В события наверняка будут вовлечены, пусть и косвенно, весьма опасные типы».

– Каким образом?

«За кого вышла замуж эта женщина?» – ответил вопросом на вопрос Покойник.

– Не знаю. Но почему ты спрашиваешь? Считаешь, это важно?

«Осмелюсь предположить, что именно в этом суть дела».

– Почему?

«Из писем женщины очевидно, что она имела доступ к информации, весьма ограниченной по своему характеру и исключительно опасной для тех, кто ей владеет. Она передавала не только данные о передвижении войск и будущих планах ваших армий, но и такую же информацию о войсках венагетов. Вывод: она занимала совершенно уникальное положение. У вас, людей, не принято, чтобы особь женского пола достигала высокого положения в результате карьеры. Следующий вывод: она вышла замуж за человека, имеющего высокое положение».

Телепатическая связь Покойника обладала всеми особенностями обычной речи, если вы способны привыкнуть к полному отсутствию жестов и неизменно каменному выражению лица. Сейчас он был страшно доволен собой.

– Думаю, я и сам сумел бы об этом догадаться.

«Примерно к тому времени, когда тебе перерезали бы глотку. Ты пробиваешься нахрапом либо используя грубую силу, вместо того чтобы пораскинуть мозгами, найти обходной путь и миновать препятствие. Это беда вашей расы. По-моему, все вы считаете использование мозговых извилин либо постыдным, либо чересчур тяжелым делом. Вы обнажаете меч при первом намеке».

Кадавр отправился в свой излюбленный крестовый поход. Сейчас он начнет воспевать неизбывное превосходство логики и мудрости логхиров. Пришлось отключиться.

Это можно сделать, когда он упивается собственным великолепием, если при этом ничем не привлекать его внимания. Я спрятался за своей кружкой и начал считать в уме. Все это я уже не раз слышал и знал, сколько времени ему нужно, чтобы облегчить душу.

«Гаррет!»

Все же я на несколько секунд промахнулся. Впрочем, он мог и сжульничать. Ведь он меня тоже прекрасно знал. Но на этот раз Покойник оказался необычайно миролюбивым. Ни одной из его обычных детских выходок. Возможно, он был благодарен за то, что я несколько отвлек его от скуки мертвецкого состояния.

– Да?

«Будь внимателен. Я спросил, насколько ты утвердился в решении взяться за это дело».

– Еще не решил.

«Твоя душа клеймит твой же язык за ложь. Я даю тебе совет, поскольку ты, вопреки всякому здравому смыслу, твердо решил приняться за дело. Прежде всего – не действуй в одиночку. Не позволяй эмоциям возобладать над твоими обычно сильными инстинктами. Чем и кем эта женщина ни оказалась бы, помни, она совсем не та семнадцатилетняя девушка, которую ты любил. Да и ты, кстати, уже не тот неоперившийся девятнадцатилетний морской пехотинец. Если ты хотя бы на секунду поверишь, что те дни можно вернуть, тебе конец. Те дни умерли безвозвратно. Поверь эксперту в делах смерти. Ты не можешь вернуться обратно. Ты живешь памятью о прошлом и фантазиями о том, как все могло бы произойти по-иному. И то и другое может оказаться смертельным, если заставит тебя потерять чувство реальности».

– Ты закончил?

«Да, закончил. Ты меня внимательно слушал?»

– Слушал.

«Но услышал ли?»

– Услышал.

«Это хорошо. Хотя ты и отравляешь мое существование, Гаррет, но ты меня забавляешь. Я пока не хочу тебя терять. Будь осторожен в Кантарде. Там не окажется меня, чтобы спасти тебя от последствий твоих же глупостей. Это выводит меня из равновесия, но, боюсь, мне будет не хватать тебя, твоего высокомерия, непослушания и всего остального…»

Наверное, это были самые приятные слова в мой адрес, которые мне доводилось от него слыхивать. Надо сваливать, пока мы оба не прослезились.

Я прикончил пиво, а затем обмыл Покойника и привел его логовище в относительный порядок.